Саймон Толкиен - Последний свидетель
— Лонни, а как дальше?.. — спросил Хернс.
— А никак. Лонни, и все тут. Не задавай глупых вопросов, Марти. Тебе не к лицу. Так о чем это я?.. Ах, да, ДНК. Ученые обставили нас по всем статьям. Причем не только меня. И тебя тоже, Марти. Твои старомодные полицейские хитрости уже на хрен никому не нужны. Бери себе каплю крови, тащи ее в лабораторию, и нате, пожалуйста, Джонни Разбойник получает десятку. Скоро останешься без работы, вот так, Марти.
— Да, согласен, мир меняется. Но только в вашем случае у нас не было образчика ДНК, чтоб сравнить его с найденным. До тех пор, пока мы вас не нашли.
— Пока я сам не свалился вам в лапы, точно спелая груша. Ничего ты меня не находил, Марти. Мальчишка нашел. Так что советую правильно воспринимать факты. Расследование ты провалил. Тебе просто вышла пруха, вот и все.
— Можете придерживаться своего мнения, мистер Роуз. Но факт состоит еще и в том, что вы арестованы. И это дает вам прекрасную возможность изложить, как все было на самом деле.
— Дядюшка Марти! Всегда заботится о моих интересах. Нет, тебе просто нужны ответы на твои дурацкие вопросы. А знаешь, если вдуматься, почему бы нам действительно не потолковать по душам? Мне все равно кранты благодаря этой гребаной ДНК.
— Убийство. Чья это была идея? Ваша или Греты?
— Моя. Я предложил, потому что она была нужна мне. И у нее хватило куража влезть в это дельце. Она хотела стать миссис Большой Шишкой, а его светлость не собирался разводиться со своей супружницей.
— Стало быть, ваша идея. Хорошо. И когда вы с Гретой впервые заговорили об убийстве?
— Сговорились, да? Ну, незадолго до этого самого убийства. Просто как-то увидел ее фотку в газете, как выходит она из какой-то крутого ресторана под ручку с этим слизняком, Питером Робинсоном. Нашел ее, пришел потолковать. До этого мы не виделись больше года.
— И что же она вам сказала?
— Ну, сперва ей эта идея не глянулась. Не хотела пачкать свои ручки. Но потом передумала. Это когда я пригрозил, что расскажу ее любовнику о нас. Я всегда был ее самым большим секретом. Грета даже родителям не сказала, что мы собираемся пожениться. Пришлось регистрироваться в Ливерпуле, где нас никто не знал. Ну и, короче, она подписалась на то, чтобы убрать ее светлость, правда, потом все тянула время, просила меня обождать, до тех пор пока не убедится, что его светлость у нее на крючке. Под конец мне все это здорово надоело.
— Ну а чья была идея вернуться в дом перед судом? Ваша или Греты?
— Моя. Она потом жутко обозлилась. Любила этого крысеныша, ну, во всяком случае, раньше.
— И что же вы собирались сделать с Томасом?
— Собирался сделать так, чтоб он испарился к чертовой бабушке. Отдать его Лонни. Уж он-то всегда умел обращаться с маленькими гаденышами.
Роуз говорил ровным, спокойным голосом, но все же один раз сорвался, выпустил пары. Словно кто-то на секунду приотворил дверь и тут же ее захлопнул, но Хернс успел заметить нечто чудовищное и непристойное, что нормальному человеку даже вообразить трудно.
— Испариться на время или навсегда? — спросил он.
Роуз улыбнулся и промолчал.
— И Грета, разумеется, тут ни при чем?
— Ну, ясное дело. Мать вашу, я ведь уже сказал! Что, оглох, что ли? Томас был ребенком, а у нее детей никогда не было. Эта милашка Грета Роуз — сумасшедшая дура, но ведь ты это уже и без меня понял, верно, Марти? Взять, к примеру, медальон. Кретинская идея. Но она на ней настояла. Ни за что не отдал бы ей эту побрякушку, знай, что она с ней сделает. Это ж надо, спрятать гребаный медальон в стол и ждать, когда щенок найдет его. Даже Лонни никогда бы так не поступил.
Сама мысль о том, что Роуз считает чуть ли не всех дураками и полоумными, показалась Хернсу нелепой и смехотворной, но он промолчал.
— Ну а что произошло с драгоценностями? — спросил он.
— Об этом забудь, Марти. Все равно никогда не скажу. Неужели не понятно?
— А как вы относились к тому, что ваша жена живет с другим мужчиной, с Питером? Тоже, наверное, были не слишком рады.
— Бывшая жена, Марти. Как, ты ничего не знаешь? Тоже мне, детектив долбаный. Бедный Ипсвич. Не повезло ему. Иначе не скажешь.
Хернс с трудом подавил желание как следует врезать Роузу. А тот все больше заводился, и детектив опасался одного: вдруг он замкнется и не станет больше отвечать на вопросы.
— Ну, хорошо, бывшая жена. Но все равно это, наверное, вас огорчало.
— Да ни капельки! Грела сама мысль о том, что мистер Большая Шишка трахается с убийцей его родной жены. И самое сладкое тут — приговор суда. Теперь он знает, кто такая Грета, и будет жить с этой мыслью до конца своих гребаных дней. Поделом ему, слизняку и ублюдку.
— Что значит поделом? Вам-то он что плохого сделал?
— Спал с Гретой. Разве этого мало?! — завопил Роуз. Он окончательно потерял самообладание. — Если б не эта тварь, она бы осталась со мной. Я увел ее от этой грязной свиньи, ее папаши, я женился на ней! И не моя вина, что она жрала эти гребаные таблетки и потеряла ребенка.
— Стало быть, вы ни в чем не считаете себя виноватым, так, что ли, понимать, мистер Роуз? Ни в чем не повинная женщина погибла из-за вас. Мальчик потерял мать. А вы, выходит, ни в чем не виноваты?..
Роуз не ответил, впрочем, в том не было нужды. Все было написано у него на лице. Никогда прежде Хернсу не доводилось видеть, чтоб человеческое лицо дышало столь всепоглощающей яростью и ненавистью. За все двадцать пять лет службы в полиции.
— Ладно. Сказать вам, как вижу, нечего, — заметил он. — Да и у меня вопросов больше нет. Допрос окончен. Я выключаю магнитофон.
Хернс щелкнул кнопкой и чуть ли не бегом покинул комнату. Хотелось глотнуть свежего воздуха.
ГЛАВА 28
Четыре года спустя, солнечным весенним днем Томас сидел за рулем «Астон Мартина», некогда принадлежавшего его матери. Он ехал из Оксфорда в Лондон. В университете только что закончился семестр, и он договорился со своим старым другом Мэтью Барном, что заедет за ним в Бэттерси и заберет с собой. Они планировали добраться до дома «Четырех ветров» во Флайте до наступления темноты, если, конечно, на дорогах не будет пробок. Мэтью сам просил его приехать. Они с Томасом не виделись очень давно, к тому же старый друг недавно потерял отца.
— Прими мои соболезнования, Мэт. Мне, правда, страшно жаль, — сказал Томас, когда машина отъехала от дома Барнов. На заднем сиденье рядом с сумкой Томаса лежал чемодан с вещами Мэтью.
— Спасибо. Ладно, не бери в голову. Сам знаешь, он не так уж много времени проводил со мной. Если теперь это вообще имеет значение.
