Луиз Пенни - Что скрывал покойник
— Это гениальное творение, разумеется, — сказала Элис. — До того как переехать сюда, я работала куратором в Музее изобразительного искусства в Оттаве.
Гамаш в который раз изумился тому, какие непростые люди выбрали местом жительства эту деревушку. Интересно, Маргарет Атвуд не была, случайно, сборщицей мусора? Или, быть может, премьер-министр Малруни сделал головокружительную вторую карьеру в качестве почтальона? Никто не был тем, кем казался на первый взгляд. В каждом из них скрывалось нечто большее. Но один человек в этой комнате определенно затмевал остальных.
— Кто бы мог подумать, что та самая женщина, которая нарисовала эту ужасную «Ярмарку», создала такое великолепие? — продолжала Элис. — Впрочем, у всех бывают черные дни. Тем не менее она могла бы выбрать более подходящий день, чтобы представить свою картину на суд общественности.
— У нее это была единственная переносная картина, — возразил Гамаш. — По крайней мере, единственная, не нарисованная на строительных материалах.
— Очень странно.
— Чтобы не сказать большего, — согласился с нею старший инспектор. — Так вы принесли ее? — повторил он свой вопрос.
— Простите. Да, конечно, она в прихожей.
Минуту спустя Гамаш устанавливал «Ярмарку» на мольберте в центре комнаты. Теперь все художественные произведения Джейн были собраны вместе.
Он стоял не шевелясь и внимательно наблюдал за собравшимися. Шум и гул голосов становились громче по мере того, как гости пили вино и узнавали все новых персонажей и события на стенах. Единственным человеком, чье поведение выбивалось из общего настроя, была Клара. Гамаш наблюдал, как она то подходила вплотную к «Ярмарке», то снова отходила к самой стене. И снова приближение к картине, и очередное возвращение к стене на то же самое место. И опять к мольберту. Но на этот раз, похоже, более осознанно. Потом она практически бегом вернулась к стене. И простояла там очень долго. А затем медленно приблизилась к картине, погруженная в свои мысли.
— В чем дело? — полюбопытствовал Гамаш, останавливаясь рядом с ней.
— Это не Иоланда. — Клара указала на блондинку, стоявшую рядом с Питером.
— С чего вы взяли?
— А вот с чего! — Клара ткнула в стену, которую перед этим внимательно рассматривала. — Вот как выглядит Иоланда в изображении Джейн. Сходство есть, конечно, но небольшое.
Гамаш должен был увидеть все своими глазами, хотя и понимал, что Клара, скорее всего, права. Единственное, в чем она ошиблась, так это в том, что говорила, будто сходство все-таки есть. На взгляд Гамаша, сходства не было и в помине. Иоланда на стене, даже в детстве, явно оставалась Иоландой. Как в физическом смысле, так и в эмоциональном. Она буквально излучала презрение, жадность и что-то еще. Хитрость. Женщина на стене, несомненно, обладала всеми этими качествами. И еще она явно бедствовала. В то время как на рисунке, который стоял на мольберте, женщина на трибуне была просто блондинкой.
— Тогда кто она? — обернувшись к Кларе, спросил он.
— Не знаю. Зато я знаю кое-что другое… Вы обратили внимание на то, что Джейн не выдумала ни одного лица, ни одного персонажа? Все люди, изображенные на стенах, — это те, кого она знала, жители деревни.
— Или гости, — заметил Гамаш.
— Собственно говоря, — присоединилась к их разговору Руфь, — гостей здесь нет. Есть люди, которые уехали и приезжают сюда в гости, но их все равно считают местными жителями. Она знала всех, кого нарисовала на стенах.
— Она знала и всех, кого нарисовала на «Ярмарке», за исключением вот ее. — Клара указала орешком кешью, который держала в руке, на блондинку. — Она здесь чужая. Но это еще не все. Я все время думаю, что мне не нравится в «Ярмарке». Она совершенно определенно нарисована Джейн, но в то же время не совсем ею. Если бы это была первая ее работа, я бы сказала, что она еще не обрела свой стиль. Но эта картина была написана последней. — Клара нагнулась к мольберту. — Мазки и образы на ней сильные, уверенные, целенаправленные. Но все вместе они не стыкуются друг с другом.
— Она права, — заметила Элис. — Они действительно не образуют единое целое.
Толпа зрителей вокруг «Ярмарки» становилась все плотнее, гостей привлекала загадочность картины.
— Но ведь она произвела на нас впечатление, когда мы рассматривали ее на заседании художественного совета, правда? — Клара повернулась к Питеру. — Это она. Джейн не писала эту женщину.
Знаменитым жестом «я обвиняю» Клара вперила указательный палец в блондинку на трибуне рядом с Питером. Как будто повинуясь некоей силе, собравшиеся пригнули головы и устремили взгляды в центр круга, чтобы взглянуть на незнакомое лицо.
— Вот почему картина больше не смотрится! — продолжала Клара. — Хотя до того, как лицо изменилось, она производила впечатление целостности. Тот, кто изменил его, изменил и всю картину, пусть даже не сознавая этого.
— Почему вы так уверены в том, что Джейн не писала этого лица? — задал вопрос Гамаш, теперь уже вполне официальным тоном. Стоявший в дальнем конце комнаты Бювуар расслышал знакомые интонации шефа и двинулся вперед через толпу, на ходу вынимая ручку и блокнот.
— Во-первых, это единственное лицо на картине, которое не выглядит живым. — На это Гамашу нечего было возразить. — Но это субъективное впечатление. Существуют и фактические доказательства, если вам угодно.
— Мне угодно их выслушать.
— Взгляните сюда. — Клара снова показала на злополучную женщину. — Господи Иисусе! Теперь, когда я в упор смотрю на нее, мне кажется, что я совсем ослепла, если не заметила этого с самого начала. Это очень похоже на огромный карбункул. — Зрители, как ни старались, не могли взять в толк, что она имеет в виду. Это было видно по их лицам.
— Ради Бога, скажи нам в конце концов, в чем тут фокус, иначе я отлуплю тебя своей палкой, — не выдержала Руфь.
— Вот. — Кларин палец описал замысловатый зигзаг вокруг лица женщины. И действительно, если приглядеться повнимательнее, можно было заметить крошечный смазанный контур. — Это как бородавка, большущее пятно, причем позорное пятно, на всей работе. — Она указала на почти невидимые пузырьки. — Бен, ведь это следы тряпки, смоченной в уайт-спирите, верно?
Но Бен, прищурившись, смотрел на «Ярмарку» так, словно видел ее впервые.
— А теперь взгляните сюда, на мазки кисти. Все неправильно. Посмотрите на лицо Питера позади нее. Характер мазков совершенно другой. — Клара взмахнула рукой вдоль и поперек по горизонтали, потом подняла руку и помахала вверх-вниз. — Вверх и вниз. Джейн никогда не писала в такой манере. Ее мазки часто уходили вбок и по диагонали, но никогда вертикально вверх и вниз. Посмотрите на волосы этой женщины. Снова те же самые вертикальные мазки вверх и вниз. Это же явная улика. А на краску ты обратил внимание? — Она обернулась к Питеру, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.
