Агата Кристи - Два романа об отравителях
— А я видела, — сказала она.
— Да? Когда же?
— Ночью без четверти двенадцать, — быстро ответила Памела.
— Ага! — воскликнул доктор Фелл с таким облегчением, жаром и полным отсутствием такта, что даже Памела вздрогнула, а Лена просто побелела.
— Прошу прощения, прошу прощения, — сказал доктор, размахивая руками и тем еще больше увеличивая всеобщее замешательство. Боствик удивленно глядел на него.
— Ты бы лучше держала язык за зубами, — сказала с чувством Лена. — Вот арестуют тебя, тогда будешь знать.
— И вовсе меня не арестуют, — воскликнула Памела. — Правда ведь?
— Конечно, правда, — успокаивающим тоном сказал Фелл. — Могли бы вы рассказать, как это было? Только постарайтесь как можно точнее.
Памела сделала паузу достаточно долгую, чтобы состроить незаметно гримасу своей подружке.
— Я ее искала для мистера Чесни, — объяснила Памела. — В ту ночь я засиделась допоздна, слушая радио…
— А где оно у вас?
— В кухне. И вот, когда я шла к себе наверх, из кабинета вышел мистер Чесни.
— И что же дальше?
— Он сказал: «Ты что же это не спишь? В такое время тебе пора уже быть в постели». Я извинилась, сказала, что слушала радио и как раз собираюсь лечь.
Тут из библиотеки вышел профессор Инграм, а мистер Чесни и говорит мне: «Ты видела лампу Фотофлад, которую сегодня купила мисс Марджори? Где она?» Я знала, где она, потому что Лена рассказала мне об этом…
— Только меня не впутывай! — вскрикнула Лена.
— О, не будь такой дурой! — сказала Памела. — В этом — то ничего дурного нет, правда? Я сказала, что лампа наверху, а мистер Чесни ответил: «Хорошо, пойди, пожалуйста, и принеси мне ее». Я так и сделала, пока он разговаривал с профессором, а потом пошла к себе спать.
Трудно сказать, как собирался вести дальше разговор доктор Фелл, потому что в дело вмешалась Лена.
— А мне все равно — есть в этом что — то дурное или нет, — вспыхнув, проговорила она. — Я по горло сыта тем, что надо говорить то и говорить это, только всегда нужно молчать, когда речь заходит о ней.
— Лена! Тс — с!
— Ничего на меня цыкать! — сказала Лена, скрещивая руки на груди. — Я в жизни не поверю, что она сделала то, что о ней говорят, если бы так, мой отец и на минуту меня бы здесь не оставил, и уж тем более не боюсь ее. Я бы и десятка таких, как она, не побоялась. Просто у нее все не как у людей, от того и все разговоры. Почему она вчера поехала к профессору Инграму и полдня просидела там, когда ее жених — лучший парень, какого я только видела, — сидел здесь? А эти поездки в Лондон, когда она вроде бы гостила у миссис Моррисон? К мужчине она какому — то ездила вот что!
Боствик в первый раз проявил интерес к разговору.
— Поездки в Лондон? Что за поездки?
— О, я — то уж знаю! — несколько туманно ответила Лена.
— Вот я вас об этом и спрашиваю. Когда это было?
— Неважно когда, — ответила Лена, совсем осмелевшая и дрожащая от возмущения. — К мужчине она ездила, вот и все — и конец.
— Слушайте, девушка, — сказал Боствик, начиная выходить из себя. — Если вы что — то знаете, выражайтесь яснее. Почему вы об этом не говорили мне раньше?
— А потому что отец сказал, что хорошенько выдерет меня, если я буду слишком распускать язык — вот почему. И, вообще, это было месяцев пять или шесть назад, так что оно не может иметь отношения к тому, что могло бы заинтересовать вас, мистер Боствик. Но все равно я скажу: если бы все мы начали вести себя так, как она…
— К какому мужчине она ездила в Лондон?
— Прошу прощения, сэр, можно нам уже уйти? — вмешалась Памела, с силой толкнув локтем в спину подругу.
— Нет, нельзя! К какому мужчине она ездила в Лондон?
— Откуда же мне знать? Я за нею не следила.
— К какому мужчине она ездила в Лондон?
— О, что у вас за манеры! — широко раскрыв глаза, воскликнула рыженькая служанка. — Не знаю я, и буду это повторять, даже если вы обещаете мне все золото из Английского банка. Знаю только, что этот мужчина работал в какой — то лаборатории или что — то в этом роде, потому что она писала туда. Только не воображайте, что я читаю чужие письма! Просто я видела адрес на конверте!
— В лаборатории, вот как? — медленно протянул Боствик. Тон его изменился. — Теперь можете идти и подождите снаружи, пока вас позовут.
Выполнить этот приказ оказалось тем проще, что в этот самый момент Лена расплакалась навзрыд. События предыдущей ночи проявляли свое действие. Памела, намного более спокойная, помогла Лене выйти, и Боствик облегченно вытер рукою лоб.
— В лаборатории… — задумчиво повторил он.
— Вам кажется, что это представляет для нас интерес? — спросил Эллиот.
— Не исключено. Думаю, что нам наконец немного повезло и мы наткнулись на решение заботившего нас вопроса: откуда был взят яд. Я уже давно заметил, что после полосы невезения всегда приходит удача. Так уж оно бывает в жизни. Лаборатория! Не больше и не меньше! Похоже, что у этой особы просто страсть к химикам, а? Сначала этот тип, а потом мистер Хардинг…
Эллиот решился.
— Хардинг и есть тот тип, — сказал он и вкратце объяснил, в чем дело.
Во время этого рассказа, пока глаза Боствика становились все шире и шире, а доктор Фелл продолжал молча смотреть в окно, у Эллиота сложилось впечатление, что все сказанное им для доктора не новость. У него в голове мелькнула мысль, что в то утро Фелл прохаживался, пожалуй, достаточно близко, чтобы кое — что услышать. Тем временем Боствик, слушая, присвистывал с таким разнообразием интонаций, что это было похожим на концерт.
— Как вы… Когда вы все это узнали? — спросил Боствик.
— Когда она, как вы выразились, пыталась вскружить голову следователю.
Эллиот почти физически почувствовал на себе взгляд Фелла.
— О… о! — протянул Боствик. — Стало быть, это не было… впрочем, неважно… — Боствик вздохнул облегченно, однако с легким раздражением. — Главное в том, что дело можно считать завершенным. Все ясно. Теперь мы знаем, где она раздобыла яд — у мистера Хардинга. Надо полагать, она бывала у него в лаборатории, имела ко всему свободный доступ и могла незаметно стащить все, что угодно. А? Или же… — он сделал паузу и его лицо вновь помрачнело. — Кто знает? Кто знает? Мистер Хардинг — очень приятный и разговорчивый молодой человек, но только и с ним далеко не все ясно. Что, если мы с самого начала ошибались? Если она все это задумала вместе с Хардингом? Что вы на это скажете?
— Скажу, что вам надо выбрать что — нибудь одно.
— В каком смысле?
— Ладно, вы сказали, что дело можно считать завершенным. — Эллиот чуть ли не кричал. — Мне хотелось бы знать — какое именно дело? Сначала она, по — вашему, совершила убийство сама. Потом она совершила его с соучастием Эммета. Теперь оказывается, что она убила Эммета, а соучастником был Хардинг. Ради бога, будем же разумными людьми! Ведь не танцует же она какой — то танец смерти, хватая под руку каждого, кто ей встретится.
