Агата Кристи - Раз, два – пряжку застегни
– Что вы имеете в виду, друг мой?
– Морли покончил с собой. У нас есть мотив.
– Какой именно?
– Я только что получил медицинское заключение о смерти Амбериотиса. Не стану утомлять вас профессиональным жаргоном, но, говоря на простом английском, он умер в результате чрезмерной дозы адреналина и новокаина. Насколько я понял, это подействовало на сердце. Когда бедняга сказал, что чувствовал себя скверно вчера во второй половине дня, он не лгал. Адреналин и новокаин дантисты впрыскивают в десны для местной анестезии. Морли по ошибке ввел слишком большую дозу, а после ухода Амбериотиса понял, что натворил, не смог этого перенести и застрелился.
– Из пистолета, которого, насколько нам известно, у него не было? – осведомился Пуаро.
– Он мог у него быть. Родственники не всегда все знают. Вы бы поразились, если бы я вам рассказал, сколько вещей иной раз проходит мимо них!
– Это верно.
– Ну, вот такие дела, – вздохнул Джепп. – Это объясняет все абсолютно логично.
– И все же, друг мой, – промолвил Пуаро, – это не вполне меня удовлетворяет. Пациенты действительно иногда весьма неблагоприятно реагируют на местную анестезию. Непереносимость адреналина хорошо известна. В комбинации с новокаином даже маленькие дозы могут вызвать токсический эффект. Но врач или дантист, использовавший лекарство, обычно не доходит в своем волнении до самоубийства!
– Да, но вы говорите о случаях, когда применение анестезирующих средств было правильным. В таких обстоятельствах врача нельзя винить, так как смерть вызвана идиосинкразией пациента. Но в данном случае явно была использована чрезмерная доза. Точное количество еще неизвестно – подобный анализ занимает целую вечность, – но доза явно была значительно выше нормальной. Это означает, что Морли совершил ошибку.
– Даже если так, – заметил Пуаро, – это ошибка, а не преступление.
– Да, но это уничтожило бы его как профессионала. Никто не пойдет к дантисту, который по рассеянности может впрыснуть вам смертельную дозу лекарства.
– Признаю, что это выглядит странно.
– Но такие вещи случаются и с врачами, и с аптекарями… Годами они бывают внимательны и абсолютно надежны, а потом минутная рассеянность – и какой-нибудь бедняга за нее расплачивается. Морли был чувствительным человеком. Если врач прописывает лекарство, то в подобных трагедиях обычно виноват аптекарь или фармацевт. А здесь вся вина лежит только на Морли.
– Но в таком случае он оставил бы записку, не так ли? – возразил Пуаро. – Объяснил бы сестре, что не может вынести последствий своей ошибки.
– Очевидно, он внезапно осознал, что произошло, потерял голову и прибег к радикальному выходу из положения.
Пуаро не ответил.
– Знаю я вас, старина, – продолжал Джепп. – Если вы вцепились зубами в дело, то вам хочется, чтобы это было громкое убийство. Правда, на сей раз это моя вина – я сам навел вас на след. Ну, признаю, что ошибся.
– Мне все же кажется, что может быть другое объяснение, – сказал Пуаро.
– Даже множество других объяснений. Я думал о них, но все они чересчур фантастичны. Допустим, Амбериотис застрелил Морли, вернулся домой, почувствовал угрызения совести и покончил с собой, используя лекарство, которое стянул из кабинета Морли. Если вам это кажется правдоподобным, то мне, напротив, чертовски маловероятным. В Ярде имеется досье на Амбериотиса. Выглядит любопытно. Начал как хозяин маленького отеля в Греции, но потом влез в политику – занимался шпионской деятельностью в Германии и Франции и заработал недурные денежки. Но быстро разбогатеть таким способом не удавалось, и он, по-видимому, попробовал заняться шантажом. Короче говоря, наш мистер Амбериотис – не слишком приятная личность. В прошлом году он побывал в Индии и вроде бы вытянул немалую сумму у одного из тамошних князьков. Но беда в том, что у нас против него нет никаких доказательств – он скользкий как угорь! Есть еще одна версия. Амбериотис мог шантажировать Морли, и тот, воспользовавшись удобным случаем, впрыснул ему опасную дозу адреналина и новокаина, надеясь, что смерть припишут идиосинкразии. Когда Амбериотис ушел, Морли стала мучить совесть, и он застрелился. Конечно, это возможно, но я не в состоянии представить себе Морли в роли расчетливого убийцы. Нет, я уверен, что все было так, как я сказал в самом начале: перетрудившись утром, Морли допустил роковую ошибку. Нам придется этим удовлетвориться, Пуаро. Я говорил с прокурором, и он в этом не сомневается.
– Понятно… – со вздохом произнес Пуаро.
– Понимаю ваши чувства, старина, – мягко сказал Джепп. – Но не каждый же раз вам должно попадаться смачное убийство! Пока. В свое оправдание могу лишь произнести традиционную фразу: «Извините за беспокойство».
И он положил трубку.
2Эркюль Пуаро сидел за своим красивым и современным письменным столом. Его надежные прямоугольные очертания казались ему куда более привлекательными, чем мягкие контуры старинной мебели.
Перед ним лежал идеально ровный лист бумаги с аккуратно написанными именами и комментариями. Рядом с некоторыми из них стояли вопросительные знаки.
Первый абзац гласил:
«Амбериотис? Шпионаж. В Англии с этой целью? Был в Индии в прошлом году, в период волнений и беспорядков. Мог быть коммунистическим агентом».
После промежутка следовал новый абзац:
«Фрэнк Картер? Морли считал его неподходящим. Недавно был уволен с работы. Почему?»
Следующую строку занимало только имя с вопросительным знаком:
«Хауард Рейкс?»
Далее следовала цитата:
«„Но это абсурд!“???»
Эркюль Пуаро застыл в вопросительной позе. Что-то птичье было в его фигуре, в его склоненной набок голове.
Он сделал очередную запись:
«Мистер Барнс?»
Потом добавил после паузы:
«Кабинет Морли? След на ковре. Возможные объяснения».
Некоторое время Пуаро обдумывал последнюю запись.
Затем он поднялся, взял шляпу, трость и вышел.
3Через три четверти часа Эркюль Пуаро вышел со станции метро «Илинг-Бродвей» и спустя пять минут добрался до места назначения – Каслгарденс-роуд, 88.
Это была половина маленького двухквартирного дома с отдельным входом. Аккуратный сад вызвал у Пуаро удовлетворенный кивок.
– Изумительная симметрия! – пробормотал он себе под нос.
Мистер Барнс оказался дома. Пуаро проводили в маленькую столовую, и вскоре хозяин вышел к нему.
Мистер Барнс был маленьким человечком с быстро моргающими глазками и почти лысой головой. Он уставился на посетителя поверх очков, вертя в левой руке карточку, которую Пуаро передал служанке.
– Мсье Пуаро? – заговорил он тонким голосом – почти фальцетом. – Я польщен.
– Вы должны извинить мне столь неформальный визит, – начал Пуаро с присущей ему щепетильностью.
– Чепуха! – отмахнулся мистер Барнс. – И момент самый подходящий – без четверти семь в это время года любого можно застать дома. Присаживайтесь, мсье Пуаро. Не сомневаюсь, нам есть о чем поговорить. Полагаю, речь идет о Куин-Шарлотт-стрит, 58?
– Вы полагаете правильно, – отозвался Пуаро. – Но как вам пришло в голову подобное предположение?
– Мой дорогой сэр, – усмехнулся мистер Барнс, – я уже некоторое время назад ушел в отставку из министерства внутренних дел, но еще не совсем заржавел. Если дело секретное, то лучше обойтись без полиции, чтобы не привлекать излишнего внимания.
– Тогда вынужден задать вам другой вопрос, – сказал Пуаро. – Почему вы думаете, будто это дело секретное?
– А разве не так? – удивился мистер Барнс. – Ну, если нет, то, по-моему, ему бы следовало быть секретным. – Он склонился вперед и постучал пенсне по подлокотнику стула. – Секретная служба за мелюзгой не гоняется, но, если вы хотите поймать крупную рыбу, не следует тревожить мелюзгу.
– Мне кажется, мистер Барнс, что вам известно больше, чем мне, – заметил Эркюль Пуаро.
– Мне вообще ничего не известно, – ответил Барнс. – Просто я сложил два и два.
– И один из этих «двух»…
– Амбериотис, – быстро отозвался мистер Барнс. – Не забывайте, что я минуту или две сидел напротив него в приемной. Он меня не узнал. Я всегда был незначительным лицом, мало кому известным. Но я его сразу узнал и догадался, что ему здесь нужно.
– И что же?
Мистер Барнс заморгал быстрее обычного.
– Мы, жители этой страны, очень скучные люди – консерваторы до мозга костей. Иногда мы брюзжим, но не хотим свергать наше демократическое правительство и проводить новомодные эксперименты. Это не дает покоя чертовым иностранным агитаторам, которые работают день и ночь! С их точки зрения, вся беда в том, что мы как страна сравнительно платежеспособны. Едва ли сейчас такое можно сказать о другой европейской стране. Чтобы взбудоражить Англию по-настоящему, нужно напортачить с ее финансами! А это невозможно, пока у руля люди вроде Элистера Бланта. – Мистер Барнс перевел дыхание и продолжил: – Такие люди, как Блант, в частной жизни всегда оплачивают свои счета и живут по средствам – не важно, получают они в год два пенни или несколько миллионов. Блант именно таков и стремится, чтобы вся страна была такой же! Никаких дорогостоящих экспериментов! Никаких расходов на утопические проекты! Вот почему… – Он сделал паузу. – Вот почему некоторым хотелось бы, чтобы Блант ушел.
