Агата Кристи - Часы
– Эти чертовы часы!
– Снова часы? Что теперь с ними случилось?
– Одни часы исчезли.
– Исчезли? Какие именно?
– Часы в кожаном футляре с надписью «Розмари» в углу.
Я свистнул:
– Выглядит весьма странно. Как это произошло?
– Эти проклятые идиоты… Впрочем, я тоже принадлежу к их числу.
Дик всегда был честным парнем.
– Кто-то ведь должен за все отвечать. Вчера все часы благополучно стояли в гостиной. Я попросил мисс Пебмарш обследовать их и сообщить, если они покажутся ей знакомыми. Но она ничем не сумела помочь. Потом пришли забирать труп.
– Ну?
– Я вышел к калитке понаблюдать за процедурой, затем вернулся в дом, поговорил на кухне с мисс Пебмарш, предупредил, что мне придется забрать часы, и оставил ей квитанцию.
– Помню. Я слышал, как ты это говорил.
– Потом я предложил девушке отправить ее домой в одной из наших машин и попросил тебя проводить ее до автомобиля.
– Да?
– Я выдал мисс Пебмарш квитанцию, хотя она сказала, что в этом нет надобности, так как часы ей не принадлежат. Потом я присоединился к тебе. Перед уходом я приказал Эдвардсу тщательно упаковать часы, находящиеся в гостиной, кроме напольных и часов с кукушкой, и доставить сюда. И вот тут-то я допустил ошибку. Мне следовало сказать: «Всего четыре штуки». Эдвардс говорит, что сразу же выполнил приказ, но часов в гостиной было только трое, помимо двух штук, принадлежащих мисс Пебмарш.
– Прошло очень мало времени, – заметил я. – Следовательно…
– Это могла сделать старуха Пебмарш. Возможно, она схватила часы, когда я вышел из комнаты, и пошла с ними в кухню.
– Вполне вероятно. Но зачем?
– Ну, мы еще многого не знаем. А девушка могла это сделать?
– Вряд ли, – подумав, начал я, но внезапно умолк, вспомнив кое-что.
– Итак, это она, – промолвил Хардкасл. – Продолжай. Когда это произошло?
– Мы направлялись к полицейской машине, – неохотно ответил я. – Девушка забыла свои перчатки. Я предложил сходить за ними, но она сказала, что знает, где их оставила, и что теперь, когда труп унесли, не боится зайти в комнату. Но она отсутствовала только минуту.
– А когда девушка вернулась, на ней или у нее в руках были перчатки?
Я заколебался:
– Да… думаю, что были.
– Очевидно, нет, – усмехнулся Хардкасл. – Иначе ты не стал бы колебаться.
– Она могла спрятать их в сумочку.
– Беда в том, – тоном обвинения произнес Хардкасл, – что ты влюбился в нее.
Я начал энергично оправдываться:
– Не будь идиотом. Вчера я впервые ее увидел. И это вовсе не было таким уж романтическим знакомством.
– Я в этом не уверен, – возразил Дик. – Не каждый день тебе в объятия бросаются девушки, умоляя о помощи в добром старом викторианском стиле. При таких обстоятельствах мужчина начинает чувствовать себя доблестным рыцарем. Только тебе лучше об этом забыть, так как девушка имеет определенные шансы угодить на виселицу за убийство.
– По-твоему, эта худенькая девочка ударила человека ножом, проделав это так ловко, что никто из твоих сыщиков ее не заподозрил, а затем выбежала из дома и разыграла передо мной сцену истерии?
– На своем веку я повидал еще и не такое, – мрачно промолвил Хардкасл.
– Неужели ты не понимаешь, – возмущенно осведомился я, – что моя жизнь была полна встреч с красавицами шпионками всех национальностей и с такими фигурами, которые заставили бы любого американского частного детектива позабыть о бутылке виски в ящике для воротничков? Женские чары на меня не действуют.
– Каждого поджидает свое Ватерлоо, – философски заметил Хардкасл. – Все зависит от типа. А Шейла Уэбб как будто именно твой тип.
– Как бы то ни было, я не могу понять, почему ты так стараешься пришить ей это убийство.
– Я ничего ей не шью, – вздохнул Хардкасл. – Но надо же с чего-то начать. Труп был обнаружен в доме мисс Пебмарш, – следовательно, нужно обратить внимание на мисс Пебмарш. Тело найдено Шейлой Уэбб – вряд ли стоит напоминать тебе, как часто человек, который первым находит мертвеца, оказывается последним, кто видел его живым. Пока не выяснены новые факты, эти два приходится принимать за основу.
– Когда я вошел в комнату, было начало четвертого и этот человек был мертв по крайней мере полчаса, а может, и больше. Что ты на это скажешь?
– Шейла Уэбб отлучалась с работы на ленч с часу тридцати до двух тридцати.
Я с раздражением посмотрел на него:
– Что ты узнал о Карри?
– Ничего, – с неожиданной горечью ответил Хардкасл.
– Что значит «ничего»?
– А то, что такого человека вообще не существует.
– Что тебе ответили в Столичной и провинциальной страховой компании?
– Ничего не ответили, потому что ее тоже не существует. Так же, как и дома 7 на Денверс-стрит, и вообще такой улицы.
– Интересно, – заметил я. – Ты имеешь в виду, что у него было несколько карточек с фальшивым именем, адресом и учреждением?
– По-видимому.
– А что, по-твоему, за этим кроется?
Хардкасл пожал плечами:
– Сейчас мы можем только догадываться. Возможно, убитый, пользуясь карточками, собирал страховые взносы. Или же это был способ заводить знакомства с людьми, чтобы потом выманивать у них деньги обманным путем. Он мог быть мошенником, вымогателем или частным детективом – мы этого не знаем.
– Но узнаете?
– Рано или поздно. Мы послали на проверку его отпечатки пальцев выяснить, не зарегистрированы ли они. Если да, то это уже шаг вперед. Если нет, то возникнут дополнительные трудности.
– Частный детектив, – задумчиво произнес я. – Надеюсь, он был именно им. Это открывает большие возможности.
– Пока что мы располагаем только возможностями.
– Когда дознание?
– Послезавтра. Это чистая формальность – оно наверняка будет отсрочено.
– А что сказано в медицинском заключении?
– Заколот острым орудием вроде кухонного ножа для овощей.
– Как будто это освобождает от подозрений мисс Пебмарш, – заметил я. – Вряд ли слепая женщина могла заколоть человека. Полагаю, она действительно слепая?
– Да, мы проверили. И все сведения, которые она сообщила о себе, вполне правдивы. Мисс Пебмарш преподавала математику в школе на севере Англии. Потеряв зрение лет шестнадцать назад, она занялась изучением системы Брайля и наконец стала работать в институте Ааронберга.
– А вдруг она не в норме психически?
– Помешалась на часах и страховых агентах?
– Звучит в самом деле фантастично, – был вынужден признать я. – Как в самых худших произведениях Ариадны Оливер или очередном шедевре Гарри Грегсона.
– Ну-ну, смейся! Ты ведь не несчастный детектив-инспектор и не должен отчитываться перед суперинтендантом и главным констеблем.
– Ладно, не злись. Может быть, мы узнаем что-нибудь полезное у соседей.
– Сомневаюсь, – мрачно отозвался Хардкасл. – Даже если двое мужчин в масках зарезали беднягу в саду, а потом внесли в дом, все равно никто не выглянул из окна и ничего не увидел. К сожалению, это не деревня. Уилбрэхем-Крезент – обычная городская улица. К часу дня приходящие уборщицы, которые могли бы что-нибудь заметить, возвращаются домой. Там нет даже женщин с колясками.
– А старых инвалидов, целыми днями торчащих у окна?
– Увы, их тоже нет.
– Что известно о домах 18 и 20?
– В доме 18 проживает мистер Уотерхаус, управляющий адвокатской фирмы Гейнсфорда и Суэттенхема, и его сестра, которая управляет им самим. О доме 20 я знаю только то, что женщина, живущая там, держит около двадцати кошек. Должен признаться, что кошек я не люблю.
Я заметил, что у полицейских нелегкая жизнь, и мы отправились в дорогу.
Глава 7
Мистер Уотерхаус переминался с ноги на ногу, стоя на пороге дома 18 по Уилбрэхем-Крезент и нервно оглядываясь на свою сестру.
– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? – спросил он.
Мисс Уотерхаус возмущенно фыркнула:
– Не знаю, о чем ты, Джеймс.
Мистер Уотерхаус изобразил на лице виноватое выражение. Ему приходилось делать это столь часто, что оно стало для него наиболее характерным.
– Ну, дорогая, я просто подумал, что, учитывая случившееся вчера в соседнем доме…
Мистер Уотерхаус собирался отправиться в адвокатскую контору, где он работал. Это был опрятный седой старичок со слегка сутулыми плечами и лицом сероватого, хотя и не болезненного оттенка.
Мисс Уотерхаус была высокой костлявой особой, никогда не болтавшей чепухи и не терпевшей этого качества в других.
– Разве из того, что вчера по соседству кого-то убили, непременно следует, что сегодня убьют меня?
– Это во многом зависит от того, Эдит, кто совершил убийство, – заметил мистер Уотерхаус.
– Значит, ты думаешь, что кто-то шатается по Уилбрэхем-Крезент и выбирает жертву в каждом доме? Право, Джеймс, это почти богохульство.
– Богохульство, Эдит? – удивленно переспросил ее брат. Подобный аспект его замечания никак не приходил ему в голову.
– Это напоминает Пасхального агнца[6], – объяснила мисс Уотерхаус, – о котором, да будет тебе известно, говорится в Священном Писании.
