Эллери Квин - Приятное и уединенное место
— Так оно и есть.
— Но… Ради бога, что это за улики?
— Достоверные, но ты бы назвал их старомодными. — Инспектор потянул себя за усы. — Вы, современные авторы детективов, постеснялись бы использовать их в своих историях.
— Ладно, ты довел мой интерес до точки кипения, — мрачно сказал Эллери. — Давай вернемся к делу. Что это за достоверные и старомодные улики?
— Судя по состоянию библиотеки Джулио, там происходила жестокая борьба. Так вот, мы нашли на месте преступления пуговицу…
— Какую?
— Золотую, с монограммой «МИ».
— Ее идентифицировали как принадлежащую Марко Импортунато?
— Угадал. На ней остались нитки. Это первая улика.
— Пуговицы, найденные на месте преступления, вышли из моды вместе с длинными гетрами и стоячими воротничками, — заметил Эллери. — А другая улика?
— Вышла из моды вместе с мешковатыми костюмами.
— Но что она собой представляет?
— След ноги.
— Босой ноги?
— Мужского ботинка.
— Где его нашли?
— В библиотеке убитого — на месте преступления.
— И вы считаете, что это след Марко?
— Мы в этом уверены.
— Пуговица и след ноги! — воскликнул Эллери. — В 1967 году! Ну, полагаю, такой анахронизм возможен. Но если все настолько ясно, что тебя беспокоит?
— Все не так уж ясно.
— Но ты сказал…
— Я же предупреждал тебя, что дело сложное.
— В каком смысле?
Старик поставил пустой стакан на пол, где его, очевидно, было удобнее пнуть. Эллери с подозрением наблюдал за ним.
— Мне искренне жаль, что я рассказал тебе об этом. — Инспектор поднялся. — Давай все забудем, сынок. Я имею в виду, ты забудь.
— Благодарю покорно! Как я могу это сделать? Очевидно, это одно из тех дел, которые только кажутся простыми. Следовательно…
— Да? — с нетерпением подбодрил его инспектор.
— У меня внезапно начался рецидив брюшного тифа. Знаешь, папа, последствие попадания ружейной пули, которая угодила мне в плечо, разбила кость и задела подключичную артерию в битве при Майванде.[32]
— Угодила в плечо?! — недоуменно воскликнул его отец. — Какая пуля задела тебе артерию? В какой еще битве?
— Наверное, мне придется уведомить моего издателя о задержке сдачи очередной книги. В конце концов, что это изменит? Вероятно, она и так безнадежно затерялась в их графике. Никто в издательской профессии не уделяет внимания автору детективов — разве только подсчитывая прибыли от его презренных трудов. Мы — чернорабочие литературы.
— Эллери, я не хочу быть причиной…
— Ты это уже говорил. Конечно, хочешь, иначе съел бы несколько кусочков стряпни Фабби и лег в кровать, даже не сообщив мне, что вернулся домой. Ну а почему бы и нет? В деле замешаны важные персоны, сливки нью-йоркского бизнеса, ты не становишься моложе, а я никогда не покидал тебя в беде. Так что давай приступим.
— Ты действительно этого хочешь, сынок?
— По-моему, я только что это сказал.
Поведение инспектора Квина резко изменилось.
— В таком случае надевай пиджак! — скомандовал он.
Эллери поднялся:
— Куда мы отправимся?
— В лабораторию.
* * *Сержант Войтершак, один из самых надежных сотрудников Бюро технической службы, сегодня работал сверхурочно. По этому факту Эллери оценил важность дела в глазах начальства, старающегося не перерасходовать бюджет. Сержант изучал сквозь лупу золотую пуговицу с обрывками ярко-голубых ниток.
— В чем проблема, Джо? — спросил инспектор Квин. — Я думал, ты покончил с пуговицей.
— Так оно и есть.
— Тогда почему ты снова ее обследуешь?
— Потому что она мне чертовски не нравится, — мрачно ответил сержант Войтершак. — И я не вижу, чтобы вы прыгали от радости, инспектор.
— Эллери хочет на нее взглянуть.
— Привет, Джо, — поздоровался Эллери.
— Добро пожаловать. — Сержант протянул ему лупу и пуговицу.
— Кажется, папа, — промолвил Эллери, разглядывая пуговицу, — ты говорил, что ее оторвали во время борьбы.
— Разве?
— Ну, не совсем. Но я понял…
— Думаю, сын мой, тебе предстоит узнать, — сказал инспектор Квин, — что в этом деле предположения весьма рискованны. Я сказал, что в комнате были следы борьбы и что мы нашли там золотую пуговицу, но не говорил, что эти два факта непременно связаны друг с другом. Ну а ты что скажешь, Эллери?
— Я вижу несколько обрывков ниток одинаковой длины с ровными аккуратными кончиками. Если бы пуговицу оторвали рукой во время борьбы, то длина обрывков была бы разной, а кончики растрепанными. Пуговицу отрезали инструментом с острым краем — ножницами или ножом, скорее всего ножницами.
— Правильно, — кивнул сержант Войтершак.
— Верно, — подтвердил инспектор Квин.
— Ее нашли в руке убитого?
— На полу.
Эллери пожал плечами:
— Впрочем, если бы вы нашли пуговицу в руке, это ничего бы не изменило. Кто-то отрезал ее от какой-то одежды принадлежащей Марко Импортунато. Так как ее нашли на месте преступления, напрашивается вывод, что пуговицу поместили туда специально для полицейских. И это сделал тот, кто очень не любит братца Марко.
— Ты попал в точку, — сказал инспектор. — Таким образом, то, что сначала казалось бесспорной уликой против Марко, превращается в грязную клевету на него. Простое дело становится не таким уж простым.
Нахмурившись, Эллери поднял пуговицу за ободок и перевернул ее. Рельефный рисунок на лицевой стороне представлял собой рамку из перекрещенных якорей и тросов с искусно вплетенными внутрь инициалами «МИ».
Отложив пуговицу, Эллери повернулся к сержанту:
— С отпечатка ноги сняли гипсовый слепок? Я бы хотел взглянуть на него.
Войтершак покачал седеющей головой.
— Разве инспектор не описал вам его?
— Нет, — отозвался инспектор. — Я не хотел влиять на его впечатления.
Сержант передал Эллери пачку фотографий сильно увеличенного следа, снятого с различных углов, на чем-то, что напоминало ковер с коротким ворсом.
— На чем остался этот отпечаток? — спросил Эллери. — Похоже на пепел.
— Это и есть пепел, — ответил Войтершак.
— Какой именно?
— Сигарный.
Пепла было очень много. На одной фотографии, сделанной с несколько большего расстояния, виднелась опрокинутая стеклянная пепельница с подставкой из слоновой кости, лежащая на ковре примерно в футе от груды пепла.
— От каких сигар этот пепел? — осведомился Эллери.
— От тех, которые ребята нашли в портсигаре на письменном столе убитого. Первосортные гаванские.
