Голи Смарт - Фотографическая карточка
IV. Игра в крикет
Тотерделю удалось-таки попасть в муниципалитет. И хотя он был человеком ленивым, однако врожденное любопытство побуждало его соваться во все городские дела. Теперь его больше всего занимало, почему Джон Фосдайк вдруг охладел к театру, который он сам же предложил основать в Бомборо. Театр уже начали строить, и не на занятые деньги, как изначально задумал юрист, — он же был городским секретарем, — а на сумму из запасного капитала, отданную на проценты под залог железнодорожных зданий, как настоял Тотердель. Но Джон Фосдайк ни разу не взглянул на стройку, а когда кто-то высказывал удивление по этому поводу, он отвечал: «Это лучше предоставить архитектору».
— Чрезвычайно странно, Мэри, что твой муж опять исчез, — брюзжал Тотердель, развалившись в своем любимом кресле в гостиной крестницы. — Затеял постройку театра и умчался бог знает куда, а я, значит, заботься обо всем! Архитектор страшно упрям и все хочет сделать по-своему. Фосдайк знает, что я в театрах ничего не смыслю, но все навязал мне. У нас в совете все таковы. Стенджер чуть не обругал меня вчера за то, что я заговорил об освещении. Он директор газового общества, вот я и подумал, что лучше всего обратиться к нему…
— Говорят, что газовое общество заключило невыгодный контракт, — вмешалась Бесси Хайд, чтобы уколоть старика; она любила над ним подтрунивать.
— Как же я могу узнать об этом, не расспрашивая? — спросил Тотердель. — Провидение для расспросов-то и дало нам язык.
— Никогда не думала, что именно в этом заключается назначение языка, — ответила Бесси, засмеявшись, — хотя должна согласиться, что некоторые из нас только так его и используют.
— Общественные деятели должны проникать в суть вещей, — продолжал Тотердель таким тоном, будто глаза всей Европы в этот миг устремились на него. — Твой муж, Мэри, конечно, человек деловой, но он чуть не совершил ошибку, предложив организовать особый сбор на театр, а я заявил, что мы можем воспользоваться запасным капиталом.
— Кажется, Джон был не согласен с вами в этом вопросе, — произнесла миссис Фосдайк. — Он говорил, что неблагоразумно трогать резервный фонд.
Надо заметить, что Мэри весьма учтиво передала позицию мужа. Мистер Фосдайк, обсуждая предложение Тотерделя с женой, называл его вредным стариком и идиотом.
— Милая, я так же хорошо разбираюсь в делах, как и Джон, — продолжал разглагольствовать Тотердель. — Но вот в чем закавыка: как только в городском совете появляется трудолюбивый и деловой человек, на него взваливают все. Никто не печется о театре, кроме меня. Я даже думаю выйти из совета… — Тут Тотердель окинул взглядом дам, чтобы узнать, как они восприняли его заявление.
Разумеется, он не имел ни малейшего желания отказываться от места в совете и смутно подозревал, что его слушательницы прекрасно знают это. Тут вдруг дверь отворилась, и слуга доложил:
— Мистер Сомс!
— Что этому юному пивовару опять здесь надо? — пробормотал Тотердель.
Миссис Фосдайк, лукаво посмотрев на Бесси, усмехнулась. Девушка сконфузилась и густо покраснела. В гостиную вошел высокий красивый юноша по имени Филипп — живое воплощение древнегреческих атлетов. Он успешно прошел курс обучения в Итоне и Кембридже, побывал за границей, а потом занял свое место в отцовской фирме. Филипп Сомс очень здраво смотрел на вещи. Основной доход его семьи составляло пиво, и молодой человек нимало не стыдился пивоваренного чана.
Поговаривали, что во время учебы в университете с Филом произошел один примечательный случай: как-то за ужином, где большинство присутствующих были аристократами, какой-то отпрыск герцогской фамилии принялся шутить над ремеслом его отца. «Вам, Скендльби, стоит принять во внимание, — с улыбкой ответил Фил, — что может прийти время, когда в свете будут обходиться без герцогов. А пивоварам, кажется, в этом смысле нечего опасаться».
— Я пришел, миссис Фосдайк, пригласить вас на игру в крикет и напомнить вам и мисс Хайд, что Бомборо сделал вызов Бенбери и что у нас целый день будет играть оркестр, а в надлежащее время подадут чай. Все дамы Бомборо должны разделить с нами нашу радость или оплакать поражение. Как вы смотрите на это, мисс Хайд?
— Я полагаю, что в случае вашей победы мы обязаны аплодировать вам, пока не лопнут наши перчатки, а в случае поражения и не думайте обращаться к нам за состраданием. Но я не хочу и мысли допускать, что такое возможно. Помните вашу победу над бенберийцами в прошлом году? Мы будем присутствовать при очередной такой победе, не правда ли, миссис Фосдайк?
— Да, Бесси, я думаю, что это будет очень приятно, особенно если мистер Сомс угостит нас чаем.
Миссис Фосдайк давно уже приметила, что Филипп Сомс неравнодушен к Бесси, и, сказать по правде, была этим очень довольна. Она смотрела на девушку как на родную дочь и наследницу, потому что близких родственников у Фосдайков не было. Партия вышла бы очень приличная, и хотя миссис Фосдайк предполагала, что родители Филиппа будут недовольны, юноша все же мог настоять на своем. Предвидя, что вопрос «Кто такая Бесси Хайд?» мог взволновать не только назойливого старика Тотерделя, но и Сомса, миссис Фосдайк сама стала расспрашивать девушку о ее родных. Но та повторила лишь слова, сказанные прежде: воспитывалась она у тетки, и, когда выросла, ей стало трудно жить в доме, где с ней обращались неласково. О родителях своих она отзывалась очень скупо: Бесси думала, что отец ее умер, а о ее матери миссис Фосдайк не узнала ничего, кроме того, что она жива.
Из-за ненасытного любопытства своего крестного миссис Фосдайк ощущала себя окруженной какой-то тайной. Для женщины, чья жизнь давно уже не выходила за рамки привычной колеи, это было даже чем-то привлекательно. Ее воображение быстро связало Бесси Хайд и постоянное отсутствие Джона. Не могла ли Бесси быть его дочерью от любовницы, может быть, еще живой? Девушка говорила, что мать ее жива, но отца она не знала и считала умершим. Это поразило миссис Фосдайк. Бесси всегда была очень правдива и говорила об отце одно и то же. Но к какому сословию принадлежала мать девушки, миссис Фосдайк никак не могла выяснить. С этих пор вопросы, кто же такая Бесси Хайд и по каким делам так часто отлучается Джон, не выходили из головы миссис Фосдайк.
Крикетное поле в день состязания представляло собой великолепную картину. В этом году турнир уже один раз проводился, в Бенбери, и закончился победой хозяев. Бомборо горел нетерпением отомстить за свое поражение и оправдывал себя тем, что не располагал в первом состязании своими лучшими игроками. Филипп Сомс, например, вывихнул руку и не мог участвовать в турнире.
