Агата Кристи - Разбилось зеркало, звеня...
— Нравится? Да я просто в восторге. А ты разве нет?
— Разумеется, в восторге, — согласился Джейсон Радд. — Разумеется.
Конечно, это совсем не плохо, размышлял он про себя. Прочная, добротная постройка, чересчур, правда, викторианская. Он не отрицал, что этот дом вызывал ощущение солидности и надежности. Теперь, когда самые бросающиеся в глаза неудобства устранены, в нем стало достаточно комфортабельно. Неплохое место для того, чтобы время от времени возвращаться сюда. К счастью, думал он, похоже, Марине этот дом не разонравится, по крайней мере, в течение двух-трех лет. Что ж, поживем — увидим.
— Как это прекрасно — снова чувствовать себя здоровой, — вздохнула Марина. — Здоровой и сильной. Готовой в любой момент приступить к работе.
— Разумеется, милая, разумеется, — снова повторил он.
В этот момент дверь открылась, и итальянец-дворецкий ввел в комнату миссис Бэнтри.
Марина Грегг приветствовала гостью самым очаровательным образом. Она подошла к ней, взяла ее за руки и сказала, что ей доставляет огромное удовольствие снова встретиться с миссис Бэнтри. Какое совпадение, что всего через два года после их встречи в Сан-Франциско они с Джинксом купили тот самый дом, который некогда принадлежал миссис Бэнтри. Марина выразила надежду, большую надежду, что миссис Бэнтри не показались ужасными те изменения, которые они осмелились здесь произвести, и что она не считает их самозванцами, вторгшимися в ее дом.
— Ваш приезд сюда — одно из самых волнующих событий, когда-либо происходивших в этом месте, — весело отозвалась миссис Бэнтри и посмотрела в сторону камина.
Затем, как бы в раздумье, Марина Грегг сказала:
— Вы еще не знакомы с моим мужем, не так ли? Джинкс, это миссис Бэнтри.
Миссис Бэнтри посмотрела на Джейсона Радда с некоторым любопытством. Ее первое впечатление о нем как о чрезмерно безобразном человеке несколько пошатнулось. У него оказались интересные глаза. Самые глубоко посаженные глаза, которые она когда-либо видела. Глубокие тихие омуты, сказала про себя миссис Бэнтри, чувствуя гордость за удачно найденную метафору. Все остальные черты его лица были какими-то угловатыми, до смешного непропорциональными. Нос задирался кверху. Мазнуть бы его красной краской, подумала миссис Бэнтри, и он сразу превратился бы в нос клоуна! У Радда был огромный печальный рот, который тоже придавал ему определенное сходство с клоуном. Чем объяснить выражение его лица, миссис Бэнтри, конечно, не знала. То ли он только что был разъярен, то ли это обычное его выражение. Но как бы то ни было, когда он заговорил, его голос оказался неожиданно приятным, глубоким и сочным:
— О муже, — заметил он, — всегда вспоминают в последнюю очередь. Однако позвольте мне вслед за моей женой заверить вас, что мы очень рады видеть вас здесь. Надеемся, что этот дом не перестанет быть для вас родным.
— О, не надо думать, будто меня выгнали из старого дома, — возразила миссис Бэнтри. — Госсингтон-холл никогда, в сущности, не был моим домом. Я благодарю бога с тех пор, как продала его. Для нас он был очень неудобен. Мне нравился сад, но дом причинял массу беспокойств. А теперь, продав его, я прекрасно провожу время, путешествую, навещаю своих детей и внуков — как здесь, в Англии, так и за границей.
— Детей, — машинально повторила Марина Грегг. — у вас есть дети?
— Два сына и две дочери, — с гордостью произнесла миссис Бэнтри. — Они разбрелись по всему свету! Один из сыновей живет в Кении, другой — в Южной Африке, одна дочь — в Техасе, а другая, слава богу, здесь, в Лондоне.
— Четверо, — сказала Марина Грегг. — Четверо… А внуков?
— Пока что только девять, — призналась миссис Бэнтри. — Знаете, это просто забавно быть бабушкой. Не чувствуешь за собой никакой родительской ответственности. Балуешь детей, сколько твоей душе угодно.
Джейсон Радд перебил ее.
— Боюсь, вам солнце бьет прямо в глаза, — сказал он и, подойдя к окну, задернул гардины. — Расскажите нам подробнее об этой очаровательной деревне, — попросил он, возвратившись на свое место.
Он протянул ей чашку чая.
— Что вы предпочитаете: горячую лепешку, сандвич или кекс? У нас итальянская кухарка, и у нее очень хорошо получаются пирожные и кексы. Видите, мы уже пристрастились, как это принято в Англии, пить послеобеденный чай.
— Прекрасный чай, — пробормотала миссис Бэнтри, отхлебнув глоток ароматного напитка.
Марина Грегг улыбнулась: она была явно польщена. Нервное подергивание пальцев, которое с минуту назад было замечено острым взглядом Джейсона Радда, прекратилось. Миссис Бэнтри смотрела на хозяйку дома с нескрываемым восхищением. Зенит славы Марины Грегг пришелся на годы, когда еще не интересовались различной секс-статистикой, размерами бюста или объемом талии. Она была высокой и стройной женщиной, чертами лица несколько напоминающей Грету Гарбо. В фильмы, в которых Марина Грегг снималась, она вносила личность, а не секс. Внезапный поворот головы, глубоко посаженные большие глаза, слабое подергивание губ — все это производило впечатление захватывающего дух очарования, проистекающего не из красоты фигуры, а из какой-то неожиданной магии личности, покоряющей зрителей. Это очарование сохранилось в ней до сих пор, хотя и не было теперь так очевидно. Подобно многим кинозвездам, она научилась входить в образ в любой момент. Она могла уйти в себя, быть спокойной, нежной, безразличной к нетерпеливым поклонникам. А затем — неожиданный поворот головы, движение рук, случайная улыбка — и начиналась магия.
Одной из самых знаменитых картин с участием Марины Грегг была «Мария — королева шотландская», и сейчас, когда миссис Бэнтри смотрела на нее, в актрисе было что-то от ее героини. Затем миссис Бзнтри перевела взгляд на ее мужа. Он неотрывно следил за Мариной, и на его лице отражались все его чувства. «О боже!» — подумала миссис Бэнтри. — Этот человек просто обожает ее!»
Она не могла понять, почему это ее так удивило. Возможно, потому, что кинозвезды, их личная жизнь и увлечения описывались в прессе так, что было просто невозможно поверить в существование настоящей любви в их среде. Повинуясь какому-то внезапному импульсу, миссис Бэнтри сказала:
— Надеюсь, вам здесь понравится. Бы надолго сюда?
Марина повернула голову, широко раскрыв глаза.
— Я хочу остаться здесь навсегда, — произнесла она. — Это, конечно, не означает, что я буду жить здесь безвыездно. Конечно же, нет. Возможно, в следующем году будет сниматься новый фильм в Северной Африке, хотя, конечно, еще ничего не решено. Да, временами я буду уезжать отсюда, и, возможно, это будет не раз, но все равно здесь будет мой дом. Я всегда буду сюда возвращаться. — Она вздохнула. — Это так чудесно — обрести, наконец, свой дом.
