Агата Кристи - Том 2
Миссис Беллинг решительно покачала головой.
– Нет, мистер Нарракот, никого он не упоминал. Было ему, видно, только до себя. Ничего молодой человек, приятной наружности, но какой-то, можно сказать, озабоченный.
Инспектор кивнул и отправился познакомиться с книгой записей.
– Джеймс Пирсон, Лондон, – сказал он. – Это нам ничего не говорит. Придется навести справки о мистере Джеймсе Пирсоне.
Инспектор двинулся в столовую в поисках майора Барнэби.
Майор был там один. Он пил смахивающий на бурду кофе, перед ним была развернута «Таймс».
– Майор Барнэби?
– Это я.
– Инспектор Нарракот из Эксетера.
– Доброе утро, инспектор. Что-нибудь новенькое?
– Да, сэр. Полагаю, есть кое-что. Даже могу сказать об этом с уверенностью.
– Рад слышать, – сухо отозвался майор, нисколько ему не веря.
– Так вот, есть тут некоторые обстоятельства, о которых мне нужна информация, – сказал инспектор. – Надеюсь получить ее от вас.
– Чем смогу, помогу, – сказал Барнэби.
– Как по-вашему, были у капитана Тревильяна враги?
– Ни единого в мире, – не задумываясь, ответил Барнэби.
– А этот человек, Эванс, вы считаете, он заслуживает доверия?
– Полагаю, да. Тревильян, я знаю, доверял ему.
– Не возникло ли между ними неприязни из-за его женитьбы?
– Неприязни? Нет. Тревильян был раздосадован: он не любил менять привычки. Старый холостяк, понимаете.
– Кстати, о холостяках. Капитан Тревильян не был женат, вы не знаете, он не оставил завещания? И если нет, как вы думаете, кто унаследует его имущество?
– Тревильян сделал завещание, – не замедлил ответить Барнэби.
– Вот как… вам это известно?
– Да. Он назначил меня душеприказчиком. Так и сказал.
– А как он распорядился деньгами?
– Этого я не знаю.
– По-видимому, он был хорошо обеспечен?
– Тревильян был богатым человеком, – подтвердил Барнэби. – Я бы сказал, он был обеспечен гораздо лучше, чем это можно предположить.
– У него есть родственники?
– Есть сестра, племянники, племянницы. Я никогда не видел никого из них, но, по-моему, в ссоре они не были.
– А его завещание? Вам известно, где он его хранил?
– «Уолтерс и Кирквуд», здешняя адвокатская контора. Там оно и составлено.
– Тогда, может быть, вы, как душеприказчик, сходите со мной сейчас к «Уолтерсу и Кирквуду»? Мне бы хотелось как можно скорее иметь представление об этом завещании.
Барнэби встревоженно взглянул на инспектора.
– Что это значит? – спросил он. – При чем тут завещание?
Но инспектор Нарракот не был расположен раньше времени раскрывать свои карты.
– Случай не так прост, как мы полагали, – сказал он. – Между прочим, у меня к вам есть еще вопрос. Как я понял, майор Барнэби, вы спросили доктора Уоррена, не наступила ли смерть в пять – пять двадцать?
– Ну да, – хрипло произнес майор.
– Почему вы назвали именно это время?
– А что? – спросил Барнэби.
– Наверное, что-то вы при этом имели в виду?
Последовала значительная пауза, прежде чем майор собрался с ответом. Инспектора Нарракота это еще больше насторожило. Значит, Барнэби и в самом деле пытается что-то скрыть. Наблюдать за ним при этом было прямо-таки смешно.
– Ну а если бы я сказал пять двадцать пять, – вызывающе спросил майор, – или без двадцати шесть, или четыре двадцать? Какое это имеет значение?
– Да, вы правы, сэр, – миролюбиво сказал Нарракот: сейчас ему не хотелось вступать с майором в спор. Но он дал себе слово, что еще до исхода дня докопается до сути. – Есть еще одна любопытная деталь, – продолжал он.
– А именно?
– Это касается сдачи в аренду Ситтафорд-хауса. Не знаю, что об этом думаете вы, но мне все это представляется весьма странным.
– Если вас интересует мое мнение, – сказал Барнэби, – чертовски странное дело.
– Вы так считаете?
– Все так считают.
– В Ситтафорде?
– И в Ситтафорде, и в Экземптоне. У этой дамы, должно быть, не все дома.
– Ну, о вкусах не спорят, – заметил инспектор.
– Чертовски странный вкус для такой дамочки.
– Вы с ней знакомы?
– Знаком, ведь я был у нее в доме, когда…
– Когда что?.. – спросил Нарракот, потому что майор вдруг замолчал.
– Ничего, – сказал Барнэби.
Инспектор Нарракот пристально посмотрел на него. Очевидное смущение, замешательство майора Барнэби не ускользнули от него. Он чуть было не проговорился. А о чем?
«Всему свое время, – сказал себе Нарракот. – Сейчас не стоит раздражать его».
– Так вы, сэр, говорите, что были в Ситтафорд-хаусе. Давно эта дама живет там?
– Около двух месяцев.
Майору очень хотелось сгладить впечатление от своих неосторожных слов. Это стремление сделало его более разговорчивым, чем обычно.
– С дочерью?
– Да.
– Как она объясняет выбор своей резиденции?
– Да вот… – Майор задумался и потер нос. – Она из тех женщин, что очень много говорят – красоты природы… вдали от остального мира… что-то вроде этого. Но…
Наступила неловкая пауза. Инспектор Нарракот пришел ему на помощь:
– Вас поразила неестественность ее поведения?
– Да, похоже, что так. Она – светская женщина. Одевается весьма изысканно, дочь – изящная, красивая девица. Естественным для них было бы остановиться в «Ритце», или в «Кларидже», или еще в каком-нибудь большом отеле. Вы представляете себе в каком?
Нарракот кивнул.
– В общем, они не из тех, что держатся особняком, так? – спросил он. – Не считаете ли вы, что они, скажем, скрываются?
Майор Барнэби решительно замотал головой:
– Нет, нет! Ничего подобного. Они очень общительны, даже, пожалуй, слишком общительны. Я считаю, что в таком маленьком местечке, как Ситтафорд, ни к чему слишком частые встречи, и когда приглашения так и сыплются на вас, то немного неловко. Они чрезвычайно сердечные, гостеприимные люди, но, по английским представлениям, по-моему, чересчур.
– Колониальная черта, – сказал инспектор.
– Думаю, да.
– У вас нет оснований считать, что они раньше были знакомы с капитаном Тревильяном?
– Решительно никаких.
– Вы убеждены в этом?
– Джо бы мне сказал.
– А вы не думаете, что тут могло иметь место стремление познакомиться с капитаном?
Это была, несомненно, неожиданная для майора идея. Он размышлял над ней несколько минут.
– Да-а, такое мне никогда в голову не приходило. Конечно, они были очень приветливы с ним. Но этим они ничего не добились от Джо. Впрочем, это их обычная манера держаться. Чрезмерная приветливость присуща жителям колоний, – добавил этот истый защитник Британии.
