Агата Кристи - Смерть мисс Мак-Джинти
— Надеюсь, что не злоупотреблю вашим временем, — произнес Пуаро. — Не могли бы вы рассказать мне об одном из ваших бывших служащих — Джеймсе Бентли.
Мистер Скатл на мгновение приподнял одну бровь.
— Вы журналист?
— Нет.
— Из полиции?
— Нет.
— Тогда в чем же дело?
Пуаро, который всегда был готов несколько поступиться истиной, когда это было необходимо, заявил, что по просьбе некоторых родственников Джеймса Бентли он расследует дело об убийстве миссис Мак-Джинти.
— Я не знал, что у него есть родственники, — сказал мистер Скатл. — Во всяком случае они спохватились слишком поздно. Ведь его судили, признали виновным и приговорили к смертной казни.
— Но еще не казнили…
— А пока есть жизнь, есть и надежда! Не это ли вы хотели сказать?
Покачав головой, мистер Скатл добавил:
— Лично я в этом весьма сомневаюсь. Обвинение основывалось на солидных доказательствах. А кто эти родственники Джеймса Бентли?
— Могу вам только сказать, что они богаты и влиятельны. Даже чрезвычайно богаты…
— Удивительно!
Совсем другим, мягким тоном, находясь невольно под впечатлением последних слов Пуаро, мистер Скатл повторил:
— Удивительно… Да, весьма удивительно.
— Дело в том, что покойная миссис Бентли, мать Джеймса Бентли, — объяснил Пуаро, — полностью порвала со своими родственниками.
— Старая семейная распря?.. Жаль молодого Бентли, что эти родственники так долго ждали, прежде чем объявиться!
— До недавнего времени они были в полном неведении на сей счет. Как только они обо всем узнали, они попросили меня поехать в Англию, чтобы, использовав все возможности, спасти Джеймса Бентли.
Мистер Скатл откинулся на спинку кресла. Поскольку речь шла не о делах, он мог позволить себе немного расслабиться.
— Не знаю, что вы можете сделать, — сказал он. — Доказать невменяемость? При теперешнем положении вещей… Конечно, если какое-нибудь медицинское светило…
Пуаро счел необходимым напомнить о цели визита.
— Джеймс Бентли работал у вас. Я прошу вас рассказать мне именно о нем.
— О нем мало что можно сказать. Это хорошо воспитанный молодой человек, весьма добросовестный служащий. Его нельзя было ни в чем упрекнуть, кроме полного непонимания того, что такое искусство продавать. Ему никогда не удавалось заключить сделку. А ведь в нашем деле главное — добиться результата. Когда к нам приходит клиент и заявляет, что ему не нужен его дом, именно мы должны продать этот дом. Если, наоборот, клиент хочет приобрести дом, то именно мы должны найти ему такой дом. Если при продаже речь идет о старом здании, расположенном в отдаленной местности и лишенном удобств, то мы будем говорить, что это историческое здание, но не станем упоминать о канализации. Если это, напротив, прекрасный современный особняк, но расположен он по соседству с газоперерабатывающим заводом, то мы не будем распространяться об окружающем пейзаже, а будем подчеркивать другие преимущества. Важно побудить клиента начать переговоры. В этом и состоит наша роль… Нужно, понимаете, быть психологом!
Пуаро подхватил эту мысль.
— Вы — психолог, это ясно! Вы, конечно, умеете определять истинную цену человека!
Мистер Скатл не очень энергично возражал.
— И поэтому, — продолжал Пуаро, — я хотел бы знать, что вы думаете о Джеймсе Бентли. То, что вы скажете, останется между нами. Верите ли вы в виновность Бентли?
Скатл ошеломленно посмотрел на Пуаро.
— Разумеется!
— И вы верите также, что это преступление можно объяснить психологически, что его можно было ожидать от Бентли, что оно не противоречит вашему представлению о нем?
— Как вам сказать… Это трудно объяснить… Я никогда не подумал бы, что он способен на такое. Только вот у него не очень надежная голова… Он был безработным, тревожился за свое будущее… В один прекрасный день его разум не выдержал…
— Когда вы его уволили, была ли у вас на то какая-нибудь особая причина? — спросил Пуаро.
— Никакой. Тогда был «мертвый сезон», у нас было слишком много служащих, и мы сократили работника, от которого было меньше всего пользы. Им и оказался Бентли… Мы дали ему отличную характеристику, но он так и не нашел другой работы. Ему не хватало энергии, впечатление, которое он производил, было не в его пользу…
Пуаро вскоре распрощался и ушел. Итак, Джеймс Бентли не производил благоприятного впечатления — все сводилось к этому. Сыщика утешало только одно: он знал многих преступников, которых все находили обаятельными.
— Вы позволите мне сесть рядом? Я хотела бы поговорить с вами.
Пуаро, погруженный в изучение меню ресторанчика «Голубая кошка», поднял голову, слегка удивившись. В зале было довольно темно, так как владелец ресторанчика постарался оборудовать его в стиле старинного кабаре со стенами из дубовых панелей, с цветными витражами и крохотными окнами. Однако Пуаро с первого же взгляда увидел, что остановившаяся около его столика молодая женщина была красивой, с бросающимися в глаза белокурыми волосами. На ней был ярко-синий костюм, и Пуаро показалось, что он уже где-то встречался с нею.
— Я нечаянно услышала обрывки вашего разговора с мистером Скатлом, — продолжала она.
Пуаро покачал головой. Он заметил, что в конторе фирмы «Бризер и Скатл» было много служебных кабинетов с тонкими перегородками, причем значительная их часть была застеклена.
— Вы печатали на машинке в соседней комнате, не так ли? Вы находились как раз за моей спиной; входя, я вас видел.
Она улыбнулась. У нее были великолепные зубы. Пуаро посмотрел на нее более внимательно. Ему понравилось ее телосложение. Он не любил женщин с плоской фигурой. Это была крашеная блондинка тридцати трех — тридцати четырех лет. Естественный цвет ее волос был, очевидно, каштановым.
— Я хочу поговорить о мистере Бентли, — произнесла она.
Пуаро знаком пригласил ее сесть.
— И что же вы хотите сказать мне о мистере Бентли?
— Он собирается потребовать пересмотра судебного процесса? Значит, обнаружены какие-то новые факты? Я была бы так рада… Ведь я никогда не считала его виновным!
— Никогда?
— По крайней мере, сначала. Я думала, что допущена ошибка… Потом, конечно, улики…
Она не закончила фразы.
— Понимаю, — сказал Пуаро.
— Раз никого другого не было под подозрением, я в тот момент решила, что, может быть, в припадке безумия…
— Производил ли он на вас когда-нибудь… как бы это сказать… странное впечатление?
— Нет, в том смысле, который вы предполагаете. Он казался «странным», так как до крайности был робким. Он не умел показать себя с лучшей стороны, а все потому, что не верил в себя.
