Луиз Пенни - Что скрывал покойник
— Надеюсь, тебе не помешает ураган, — вмешался Габри, очень довольный тем, что сумел и здесь отыскать мелодраму.
Гамаш пожалел, что не додумался до этого сам. Он знал, что Клара всего лишь выполняла последнюю волю умершей приятельницы, но эта вечеринка могла иметь и другую, весьма практическую, цель. Она могла спугнуть убийцу.
— Не возражаю, если только получу приглашение.
Изабелла Лакост подняла голову от своего компьютера, за которым писала отчеты об обыске у Фонтейн/Маленфанов и своем визите к врачу Тиммер. Тот вызвал на монитор компьютера файл Тиммер и в конце концов очень неохотно и со множеством оговорок, но признал, что существует гипотетическая возможность того, что кто-то помог ей перейти в мир иной.
— Сделав ей укол морфия. Это единственный способ. На этой стадии заболевания ей бы много не потребовалось. Она уже и так была на наркотиках, которые нужны были, чтобы ослабить боль, и чрезмерная доза могла с легкостью убить ее.
— Вы не проверяли такую вероятность?
— Не видел необходимости. — При этих словах он снова заколебался. Лакост была хорошим полицейским, и поэтому просто ждала. Ждала и молчала. Наконец он заговорил снова: — Такое часто случается. Друг или, скорее, член семьи дает больному смертельную дозу. Из сострадания. Это случается чаще, чем мы думаем, чаще, чем готовы признать. Существует нечто вроде неписаного закона, что в случае неизлечимой болезни, когда жизнь близится к концу, мы не проводим очень уж тщательного расследования.
Лакост вполне могла понять это, посочувствовать и даже согласиться с подобной точкой зрения в приватном порядке, но сейчас она находилась при исполнении, а в этом деле речь шла уж никак не о милосердии.
— А сейчас этого нельзя проверить?
— Ее кремировали. Такова была ее последняя воля. — Он выключил компьютер.
И вот теперь, два часа спустя, она выключала свой. На часах было половина седьмого вечера, и за окном стояла непроглядная темень. Ей нужно было обязательно поговорить с Гамашем о том, что она обнаружила в комнате Бернара, прежде чем отправиться домой. Ночь была холодной, и Лакост застегнула пальто на все пуговицы, переходя по мосту через речку Белла-Белла и направляясь в самое сердце Трех Сосен.
— Отдай его мне.
— Bonjour[61], Бернар.
Она узнала грубый и неприветливый голос еще до того, как увидела подростка.
— Отдай. — Бернар Маленфан приближался к ней с угрожающим видом.
— Ты ничего не хочешь рассказать мне о нем?
— Да пошла ты! Дай его сюда.
Он поднес кулак к ее лицу, но не ударил.
Изабелле Лакост приходилось иметь дело с серийными убийцами, ворами, пьяными озверевшими мужьями и поэтому она не питала никаких иллюзий. Взбешенный и неуправляемый четырнадцатилетний подросток был так же опасен, как и любой из них.
— Убери кулаки. Я тебе его не отдам, так что можешь мне не грозить.
Бернар схватил ее сумку, собираясь вырвать ее из рук, но она ожидала этого. Она давным-давно усвоила, что большинство подростков, и даже не слишком сообразительных мужчин, привыкли недооценивать женщин. Она была сильной, ловкой и умной. Сохраняя хладнокровие, она выхватила сумку у него из рук.
— Стерва! Это даже не мое. Неужели ты думаешь, что я бы стал хранить такое дерьмо?
Он буквально выкрикнул последние слова ей прямо в лицо, так что она почувствовала, как его слюна попала ей на подбородок, и ощутила его горячее дыхание.
— Тогда чей он? — ровным голосом поинтересовалась она, пытаясь подавить позывы рвоты.
Бернар злобно усмехнулся.
— Ты что, смеешься? Я тебе ничего не скажу.
— Эй, у вас все в порядке?
Женщина с собакой на поводке быстро приближалась к ним со стороны моста.
Бернар резко развернулся на месте и увидел ее. Он рывком поднял с земли велосипед и покатил прочь, виляя из стороны в сторону и вывернув руль так, чтобы задавить собаку, но самую малость промахнулся.
— С вами все в порядке? — повторила женщина и взяла Изабеллу за руку. Лакост узнала в ней Ханну Парру. — Это был молодой Маленфан?
— Да. Мы с ним перекинулись парой слов. Со мной все в порядке, и простите за беспокойство. Спасибо, что пришли на помощь. — И она действительно была благодарна этой женщине. В Монреале ей пришлось бы рассчитывать только на себя.
— Пожалуйста.
Они пересекли Беллу-Беллу, вошли в Три Сосны и расстались у бистро, пожелав друг другу спокойной ночи.
Окунувшись в тепло бистро, в его яркий приветливый свет, Лакост первым делом направилась в туалетную комнату, чтобы вымыть лицо холодной водой с душистым мылом. Умывшись, она заказала мартини и поймала взгляд своего шефа. Он кивнул в сторону маленького уединенного столика.
Перед ней стоял бокал мартини, блюдечко с орешками, напротив сидел шеф, и Лакост расслабилась. Она рассказала Гамашу о проведенном в комнате Бернара обыске и передала ему вещь, которую изъяла во время него.
— Фу-у, — брезгливо протянул он, разглядывая эту штуку. — Отдайте экспертам, пусть снимут с него отпечатки пальцев. Бернар отрицает, что это его? Он не сказал, кому это принадлежит?
Лакост покачала головой.
— Вы верите, что это не его вещь?
— Не знаю. Я знаю, что мне не хочется ему верить, но что-то подсказывает, что он говорит правду.
Только с Гамашем она могла без опаски говорить о своих чувствах и ощущениях, интуиции и инстинктах. Он кивнул и хотел было заказать ей ужин, чтобы она поела перед тем, как отправляться в Монреаль, но она отказалась. Изабелле хотелось увидеться со своей семьей до того, как они лягут спать.
Гамаша разбудил настойчивый стук в дверь. Часы на ночном столике показывали 2:47. Надев халат, он отворил дверь. На пороге стояла Иветта Николь в потрясающей бело-розовой пижаме, отделанной кружевами.
Она долго не могла уснуть, беспрестанно ворочаясь в постели. Наконец она свернулась калачиком и замерла, глядя в стену перед собой. Почему все так получилось? Она попала в беду. Что-то произошло. Что-то вечно шло не так, как должно было быть. Но почему? Ведь она так старалась!
И сейчас, когда за окном медленно разгорался новый день, тоненький знакомый голосок внутри нее прошептал:
«Все потому, что ты оказалась-таки дядей Солом. Тупым дядей Солом. Твоя семья рассчитывала на тебя, а ты снова облажалась. Тебе должно быть стыдно».
Николь почувствовала, как к горлу подступил комок, и перевернулась на другой бок. Глядя в окно, она заметила, как по деревенской площади движется какой-то огонек. Она вскочила с постели, набросила халат и побежала вверх по лестнице к комнате Гамаша.
