Энтони Беркли - Суд и ошибка
— Не помню, — с сомнением откликнулся Палмер.
— Выяснить, какой дорогой вы шли, мне удалось лишь отчасти. Если я правильно понял, вы прошли по Риверсайд-роуд и свернули на Харрингей-роуд, так?
— Да.
— А оттуда — на Персиммон-роуд?
— Точно, — Палмер метнул быстрый взгляд в надзирателя.
— И на Персиммон-роуд вы сели в автобус. Значит, зашвырнуть часы в сад вы могли либо на Риверсайд-роуд, либо на Харрингей-роуд. Не помните, где именно?… Ну конечно нет, — поспешно ответил сам себе мистер Читтервик. — Вы же были не в себе. Не понимали, что творите. Иначе эпизод с часами не вылетел бы у вас из головы. Или же вы сочли его незначительным… не важно. Важно другое: при падении часы могли удариться о что-нибудь твердое и разбиться. Теперь вы понимаете?… Предположим, они показывали точное время, разбились и зафиксировали именно тот момент, когда вы проходили мимо конкретного места. Если вы невиновны, на часах будет меньше девяти вечера, если виновны — больше. Теперь понимаете?
— Разумеется, — ответил Палмер и слегка усмехнулся.
Мистер Читтервик неодобрительно покачал головой: предстояла трудная и щекотливая задача.
— Значит, вы готовы рискнуть? — мистер Читтервик остро сознавал, что надзиратель слышит каждое слово.
— Как?
— Поискать часы. Возможно, они до сих пор лежат на том же месте.
— Конечно готов.
— Потому что если наши предположения верны, часы подтвердят вашу невиновность?
— Иначе и быть не может: я невиновен.
Мистер Читтервик снова вздохнул с облегчением.
— Вот и славно. Это я и хотел узнать о часах. Не понимаю, почему вы до сих пор не вспомнили про них. К счастью, еще не слишком поздно все исправить. Я проведу поиски — со всеми мерами предосторожности.
— Да, будьте добры, — попросил Палмер с улыбкой. — Я буду чрезвычайно признателен. Возможно, это моя удача. Знаете, в тот вечер я был сам не свой.
— Конечно, конечно, — просиял мистер Читтервик. — Я все понимаю. Кстати, жена передает вам привет и ждет вас домой. Да, в самом ближайшем времени.
Повернувшись к надзирателю, мистер Читтервик сообщил, что готов уходить, но по дороге навестить мистера Тодхантера.
Тем же днем мистер Читтервик, сэр Эрнест Приттибой (как всегда, полный решимости ничего не упускать), сержант и констебль приступили к поискам в садах на Риверсайд-роуд и Харрингей-роуд. Первые, ознакомительные поиски начались в четверть третьего и закончились к пяти. Часы никто не нашел.
— Он говорит, что зашвырнул их в какой-то сад, — твердил расстроенный мистер Читтервик. — Он в этом уверен.
— Но в какой? — удрученно повторял сэр Эрнест.
— Он не помнит. Говорит, что был сам не свой. Может, мы их и проглядели. С другой стороны…
— Да?
— Он ведь сел в автобус на Персиммон-роуд. Автобусная остановка в сотне ярдов отсюда, за углом. Там перед домами тоже есть сады. Может быть…
— Вполне, — согласился сэр Эрнест. — Сержант, не осмотреть ли нам и сады на Персиммон-роуд?
— Как сочтете нужным, сэр, — без энтузиазма откликнулся сержант.
Часы нашлись в третьем саду от угла, под палой листвой — грязные, с заплесневелым ремешком. Это были именно те часы, поскольку под крышкой виднелась нацарапанная чем-то острым надпись: "В, от Дж.". Часы нашел сам сержант, и мистер Читтервик рассыпался в похвалах блистательному чутью.
Стрелки часов застыли, не дойдя двух минут до девяти.
— Вы были правы, сэр, — с уважением сказал сержант мистеру Читтервику. Теперь мистера Палмера освободят, это факт. Жаль, что он так поздно вспомнил про часы.
— Да, они многих избавили бы от хлопот, затрат и горя, — объявил сэр Эрнест.
Мистер Читтервик промолчал. В правоте сэра Эрнеста он сомневался.
* 5 *Как и требовала справедливость, честь сообщить важное известие мистеру Тодхантеру выпала мистеру Читтервику, и он воспользовался своей привилегией уже на следующее утро. Кроме того, он смог поделиться новостями от сэра Эрнеста.
Мистер Тодхантер воспринял их спокойно.
— Ну и тупица! Не мог вспомнить о часах пораньше! — презрительно процедил он. — Тогда я сейчас был бы не в этой треклятой дыре, а в Японии.
При всех своих достоинствах мистер Тодхантер питал необъяснимое пристрастие к нелепому эпитету.
— Сэр Эрнест считает, — продолжал мистер Читтервик, — что освобождение Палмера — вопрос нескольких часов. Жаль, вы не видели утренние газеты — в них подробно изложена вся история. Я решил, что так будет правильно. И ее опубликовали. Такой натиск не выдержит ни одно правительство.
— Слава богу! Наконец-то я смогу вздохнуть свободно! — желчно пробормотал мистер Тодхантер. — Вы прекрасно поработали, Читтервик, великодушно добавил он.
Мистер Читтервик был похож на спаниеля, которого погладили по голове. Ерзанье маленького пухлого тела на стуле поразительно напоминало вилянье хвостом.
* 6 *Тем же днем Палмера освободили. В заявлении Министерства внутренних дел говорилось, что новое доказательство развеяло любые сомнения относительно причастности Палмера к убийству. (Лишь одна малоизвестная газета удосужилась заметить, что это новое доказательство — ничто иное, как ловкая попытка Палмера обеспечить себе алиби, но на нее никто не обратил внимания.) Тем же вечером министр не выдержал и подал в отставку. В кратком заявлении премьер-министр, который втайне восхищался непоколебимостью коллеги, не упустил случая публично лягнуть уходящего коллегу в спину.
Услышав обо всем этом, мистер Тодхантер остался равнодушным.
— И поделом ему, — коротко резюмировал он. — Этот человек — болван.
* 7 *Последняя неделя жизни мистера Тодхантера стала самой мирной. За стенами тюрьмы движение в его поддержку постепенно теряло мощь, а правительство, почувствовав это, принялось демонстрировать непреклонную решимость.
В тюрьме мистер Тодхантер заявил, что больше никого не желает видеть и в последний раз поблагодарил сэра Эрнеста, мистера Читтервика и мистера Фуллера. Наконец-то он успокоился и больше не желал ни о чем волноваться. Что будет с ним дальше — не важно. Пользуясь заранее вытребованным разрешением, он даже несколько раз вышел в халате и пижаме во двор, согретый апрельским солнцем, под руку с надзирателем. Разумеется, в этот момент во дворе не было ни единого заключенного. Мистер Тодхантер оставался парией.
Он потратил на писанину множество часов и сумел закончить серию статей, задуманных еще на скамье подсудимых, описав в них суд, вынесение приговора, пребывание в тюрьме глазами заключенного. Он сожалел только о том, что не сможет так же беспристрастно описать казнь. По поводу британского правосудия он высказал немало любопытных и язвительных замечаний, и в целом считал, что справился со своей задачей. Записка от Феррерза, сообщающего, что эти статьи, опубликованные в "Лондон ревью", произвели сенсацию во всем мире, вызвала у мистера Тодхантера довольную усмешку.
