Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса
Дневной свет ослепил меня.
— Смотри! — рассмеялась Джейн. — Наш Грубиян стал его лучшим другом! — Она говорила с преувеличенной живостью, размахивая руками, как делают некоторые женщины в минуты тревоги или желая скрыть смущение. — Тебе понравился Джон, Грубиян? Не сердитесь, если он поцарапал вас, Джон. Грубиян царапает и кусает всех без исключения. Просто замечательно, что он оставался с вами! Надеюсь, вы не набрались от него блох, Джон!
— Не сомневаюсь, что набрался, — ответил я.
— Простите, Джон, — сказала Мэдлин, но ее слова относились не к поведению Грубияна.
— Не стоит извиняться, — отозвался я. — Из-за меня можете не расстраиваться, Мэдди. Сейчас вам нужно отдохнуть. Я сделал все, что вы просили, а теперь вы должны обещать выполнить мою просьбу.
Мэдлин огляделась вокруг, словно не зная, где находится.
— Вы слишком добры, Джон, — промолвила она.
— Ничего подобного. Ну как, обещаете? Мэдди кивнула, и я обернулся к ее кузине.
— Джейн, проследите, чтобы она приняла горячую ванну и легла в постель.
Казалось, Джейн испытала облегчение, зная, что ей делать.
— Сейчас приготовлю ванну!
— Вызовите врача в случае несвоевременного кровотечения, — добавил я. Джейн кивнула. — Если она будет плакать или винить себя, напомните ей о ее обещании. — Я слегка покраснел. — Вы, кажется, знаете, что ей говорить.
— Я хотела бы знать… — Джейн покачала головой.
В добавление к душевным мукам я чувствовал себя средоточием всех физических неудобств. Мне мучительно хотелось вытянуть руки, выгнуть спину, почесать шею, поесть, переодеть порванные котом брюки, вымыть исцарапанные котом ноги, утолить жажду холодной водой и дать месячный отдых душе и телу. Но для этого требовалось уйти отсюда.
— Джейн, Мэдди, — осведомился я перед уходом, — куда мог пойти Рэндалл с этим пузырьком?
Леди этого не знали, но у меня имелась идея на этот счет.
Поцеловав руку Мэдлин, я удалился.
В студенческие дни я не мог позволять себе пользоваться кэбом, однако я сделал это вторично за один день. Правда, в первый раз поездку оплатила Мэдди, так как я был ее гостем, но теперь моя бережливость могла стоить жизни молодой женщине. К тому же, если Рэндалл говорил правду, опасности подвергалась и жизнь невинного младенца. (Когда в 1666 году большой пожар уничтожил половину Лондона, пострадали всего шесть человек. Таким образом, гибель этих двоих могла обернуться более страшной катастрофой, и в данных обстоятельствах я более чем кто-либо другой был способен предотвратить ее.
В то же время я понятия не имел ни о планах и намерениях Рэндалла, ни о том, пошел ли он пешком, воспользовался кэбом или поехал в своей карете, которая с кучером в ливрее стояла у дверей дома Джейн и Мэдди, пока ее хозяин творил свои мерзости. Я также не знал, что содержится в синем пузырьке.
Я понимал лишь то, что буду вынужден экономить на еде, дабы компенсировать эти непомерные расходы.
Трясясь в экипаже, я прятался за занавеской, не желая, чтобы кто-нибудь видел, как я расходую деньги. После неподвижного сидения в кладовке быстрая езда взбодрила меня. Я бы наслаждался мелькающими за окном видами Лондона, но вместо этого мне приходилось отрабатывать стоимость поездки, разглядывая каждого прохожего в поисках злодея-графа. К тому времени, когда мы уже были настолько близко от цирка, чтобы слышать звуки шарманки, я достаточно насмотрелся по сторонам и сразу заметил белый шелковый галстук Рэндалла. Я легко мог пропустить его — он как раз выходил из маленькой аптеки.
Возница остановился только после нескольких просьб, и когда я заплатил девять из имеющихся у меня одиннадцати пенсов, Рэндалл прошел мимо, развязывая пакетик размером с ручку, которую дал мне Холмс, но чуть меньшей длины. Я последовал за ним через территорию цирка, между будками и фургонами, теперь радуясь высокому росту Рэндалла, делавшего его заметным издалека. К тому же за ним кралась стайка уличных сорванцов, готовых в мгновение ока избавить его от имеющихся при нем денег и ценностей. Меня интересовало, теребит ли он еще свои карманные часы.
Когда мы приблизились к шатрам, толпа стала более плотной. Передо мной мелькали запряженные ослами повозки, чахоточного вида женщины, палатки, пахнущие карамелью и азартными играми. Последние могли бы привлечь мое внимание, но не теперь.
Я увидел чисто выбритого молодого человека с темно-рыжими волосами, дрессирующего маленькую собачонку с лохматой мордочкой. Собака стояла на задних лапках, сложив передние на груди, навострив уши и вертясь туда-сюда, словно в танце. Когда я проходил мимо, молодой человек пронзительно крикнул прямо мне в ухо: «Хорошая собачка, Роки!» Звук отозвался у меня в голове, как заряд дроби. Человек явно не рассчитывал на подобный эффект — когда его карие глаза встретились с моими, он смущенно улыбнулся и, как мне показалось, произнес извинение. Я не был уверен, так как в этот момент какофоническое звучание оркестра лишило меня способности мыслить. Рэндалл находился в нескольких шагах впереди от меня — нас разделяли только небольшая лужа и застрявшая повозка. Я двинулся дальше, но оторвавшееся от повозки колесо ударило меня в живот.
Когда я пришел в себя, Рэндалл исчез из поля зрения.
Я вернул колесо вознице, который был рад получить его от меня, а не от одного из мальчишек, которому бы пришлось платить. Передо мной тянулся ряд шатров. Большие афиши обещали невероятные аттракционы.
«ДИКАРЬ!» На афише был изображен явно безумный, почти голый ярко-красный человек, скальпирующий желтого.
«САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК В МИРЕ!» На плакате красовался мужчина в чайной чашке.
«ЛЕДИ-ЛЯГУШКА!» Афиша демонстрировала зеленую лягушку с лицом женщины, плывущую на листе кувшинки.
Количество афиш казалось бесконечным. Цыганки в ярких платках предлагали погадать. Одна из них взяла меня за руку и посмотрела мне в глаза. Ее рука была теплой, а черные глаза окружали густые ресницы.
— Твое сердце хочет спросить меня о чем-то, — заговорила девушка низким голосом.
В тот день у моего сердца было достаточно вопросов. Я открыл рот, но не знал, о чем спрашивать.
— Ну, — подбодрила меня девушка. — Что ты желаешь узнать?
— Где Виттория?
— Принцесса цирка? — Она сразу же перестала улыбаться, возможно, обиженная моим вопросом, но указала худой смуглой рукой на проход между двумя большими желтыми шатрами. — Там.
Я обернулся, чтобы поблагодарить, но цыганка уже скрылась в толпе. Быстро пройдя между шатрами, я оказался на площадке, где жонглеры, чревовещатели и фокусники в шелковых костюмах репетировали свои номера, а цирковые дети кувыркались и расхаживали на ходулях. Я видел, как один джентльмен проглотил, очевидно, для практики, четыре полупенни, а другой быстро понес куда-то пять марионеток (в том числе собаку и черта), вероятно, для представления с Панчем и Джуди[64]. При таком количестве бесплатных развлечений было удивительно, что сюда допустили посторонних. К счастью, никто не обратил на меня внимания. В обязанности артистов не входили полицейские функции. Но никто из присутствующих никак не мог быть Витторией. Если я спрошу о ней, не прикажут ли мне удалиться?
