Рональд Нокс - Убийство на виадуке. Три вентиля (сборник)
– Значит, по-твоему, это Симмонс?
– А кто еще? Видишь ли, поначалу я оказался в некотором затруднении. Мы с тобой сделали самое естественное допущение: Моттрам держал свое дополнение в тайне, Симмонс знать ничего не знал и убил Моттрама, ошибочно полагая, что, как ближайший родственник, унаследует страховку. Если исходить из этого, то завещание он обнаружил случайно и сжег его по вполне понятным причинам. Однако ты говоришь, Симмонс знал про дополнение, а раз так – мои трудности снимаются сами собой. Здесь перед нами два преступления, причем оба – умышленные. Ты думал, что, так как Симмонс знал о дополнении, у него появляется вроде как моральное алиби. Напротив, это лишь затягивает петлю на его шее. Он решил разом уничтожить Моттрама и его завещание и таким образом получить наследство. Мотив тут просто как на ладони. На свою беду, Симмонс упустил из виду, что уничтоженный им документ всего-навсего дубликат, оригинал же находится в Лондоне.
– Это уж чересчур! По-твоему, Симмонс знал не только о существовании дополнения, но и о том, что Моттрам привез документ с собой и держит в комнате, где найти его будет очень легко?
– Ты забываешь о моттрамовской психологии. Обиженному дяде показалось мало просто исключить Симмонса из завещания; племянника надо было еще и поставить об этом в известность через юристов. Позднее, подготовив дополнение насчет страховки, Моттрам держал его от всех в строжайшем секрете и, однако же, как мы знаем, сообщил о нем Симмонсу. Мне думается, он написал Симмонсу письмо: «Я отказал страховку посторонним только затем, чтобы она не досталась тебе; заходи, когда я буду в Чилторпе, сам все увидишь». И Симмонс, не приняв в расчет скрупулезности законников, вообразил, что Моттрам привез с собой оригинал завещания, а не копию. И когда явился с визитом, ночью, точнее на рассвете, он завернул газ, распахнул окно, вскрыл чемоданчик для бумаг, отыскал завещание и поспешил сжечь его возле открытого окна. Вероятно, он подумал, что уцелевший клочок упал за окно, на самом же деле бумажка завалилась за стол, вот так-то!
– Надо полагать, про Симмонса тебе сказала Анджела? Ну, что он знал, что исключен из завещания?
– Миссис Бридон хотела как лучше. Она наверняка думала, что эта сенсационная новость развеет мои подозрения насчет галантерейщика. В сущности, все превосходно совпало. Вот тебе лишнее доказательство, что незачем тратить время на разгадку проблемы, пока нет уверенности, что сопоставлены все факты. Мы с тобой ломали себе головы над этой загвоздкой, а почему? Потому что не заметили на полу этот клочок бумаги – и возможно, никогда бы его не нашли, если б я не зашел туда с похоронным агентом. Теперь осталось только выяснить роль Бринкмана. Все прочее ясно как божий день.
– Ты так думаешь? Ладно, считай меня чудовищным консерватором, но даже сейчас я не прочь удвоить ставку.
– Сорок фунтов! Господи, старина, тебе не иначе как мешками деньги платят! Или тебя застраховали от проигрыша? Для моего жалованья это был бы серьезный урон. Но раз ты намерен швыряться деньгами, я возражать не стану.
– Отлично! Сорок фунтиков. Анджеле мы об этом все-таки не скажем. Слышишь? Ладненько лупит в гонг как ненормальная, значит, миссис Дэвис уже смахнула пыль с холодной баранины. Неплохо бы пойти заморить червячка. Ты как?
Глава 16. Гость из Пулфорда
Едва они вошли в столовую, у Бридона возникло впечатление, какое бывает временами у нас у всех: в комнате слишком много народу. А несколько секунд спустя, проанализировав свои ощущения, он с удовольствием обнаружил, что вновь прибывший не кто иной, как мистер Эймс; он о чем-то говорил с Бринкманом, а вот другим его, похоже, не представили.
– Здравствуйте, здравствуйте! – воскликнул Бридон. – Как я понимаю, с моей женой вы еще незнакомы… А это мистер Поултни… Замечательно, что вы сдержали свое обещание.
– Оказалось, что мне в любом случае нужно ехать в Чилторп. Епископ собирался на конфирмацию и, когда услыхал о похоронах, послал меня сюда в качестве своего представителя. Мы, видите ли, узнали от юристов о нечаянном даре, свалившемся как снег на голову, – подозреваю, что вы, мистер Бридон, умышленно промолчали, – и его преосвященство был очень тронут добротой мистера Моттрама. Жалел, что не может прибыть лично, мистер Бридон, но конфирмацию, увы, так просто не отменишь.
– Я ничего не знал о завещании, когда приезжал в Пулфорд, честное слово! – запротестовал Бридон. – Мне сообщили уже по возвращении. Разрешите передать епархии мои поздравления, или вы сочтете это фарисейством?
– Чепуха, вы на службе у Компании, мистер Бридон, и мы на вас не в обиде. Кстати, надеюсь, я не расстроил ненароком ваших планов, упомянув об этом предмете? – Эймс покосился на старого джентльмена. – Епископ рассказал все мне одному, так как полностью отдает себе отчет в том, что здесь могут возникнуть юридические сложности.
– Я не хуже других умею хранить секреты, – заметил Поултни. – Иными словами, мне свойственно общечеловеческое тщеславие, и потому я, как все, ужасно люблю секреты, однако вульгарный зуд выложить информацию терзает меня, пожалуй, меньше, чем моих ближних. А вы, сэр, плоховато знаете Чилторп, если говорите об осторожности в тех же четырех стенах, где находится миссис Дэвис. Уверяю вас, завещательные распоряжения покойного мистера Моттрама у нее просто с языка не сходят.
Крохотная пауза – все пытались сообразить, откуда миссис Дэвис обо всем узнала, и наконец вспомнили, что сей предмет, хотя и вскользь, был упомянут на дознании.
– Разумеется, – сказал Эймс. – Я уже имел счастье встречаться с миссис Дэвис. Если верно, что признание облегчает наше бремя, то «Бремя зол» не слишком его обременяет.
– По-моему, очень здорово, что название гостиницы не изменили, – вставила Анджела. – Эти старинные названия мало-помалу становятся редкостью. Тем более что «Бремя зол» звучит не так уж ободряюще.
– В годы моей юности в приходе, где я жил, – сказал Эймс, – была гостиница под названием «Напрасный труд». Порой мне казалось, что в этом заключено некое предзнаменование.
– Вы идете на похороны, мистер Поултни? – полюбопытствовал Лейланд, глядя на черный костюм старого джентльмена.
– От вас, сыщиков, ничего не утаишь. Да, хочу увидеть сельские похороны. В нашей учительской жизни подобные треволнения редкость; нас теперь в шестьдесят отправляют на пенсию. Мой жребий – обретаться среди молодых; на моих глазах происходит смена поколений, заполняются лакуны в рядах человечества, и, признаться, глядя на иные образчики, начинаешь сомневаться, а имеет ли все это смысл. Впрочем, не позволяйте мне омрачать минуты веселья. Давайте же есть и пить, вот что говорит всем своим видом миссис Дэвис, ибо завтра мы умрем.
