Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень
– Ты думаешь, их у меня хоть завались. Только сержант Александер и тот…
– Ну, тогда попроси Луиса, – продолжал ворчать Крюдешанк. – Сомневаюсь, что он стоит чего–нибудь как журналист, но протокол составить все же сумеет.
– Охотно, – предложил Луис, вытаскивая из кармана блокнот.
– Нет, это не годится, – покачал головой Грегор Абуш. – Луис не должностное лицо, и его запись не может считаться официальным документом. Но у меня есть предложение: можно использовать магнитофон.
Крюдешанк не возражал. Вызвав слугу, он велел ему принести портативную «Панасонику» со встроенным микрофоном. Используя эту возможность, к попросил разрешения осмотреть коллекцию Крюдешанка.
В большом помещении не было ни окон, ни обычной мебели. Вдоль стен до самого потолка тянулись полки, разделенные на гнезда. В них, каждая под своим номером, лежали тысячи пластинок и кассет. Посреди комнаты стоял большой стол с несколькими магнитофонами и проигрывателями. Их шнуры объединялись в толстый кабель, который свисал со стола и исчезал в полу.
Один из магнитофонов привлек мое внимание, может быть, из–за необычного красного цвета, – большой, объединенный с проигрывателем, комбайн немецкой фирмы «Телефункен». Своими расположенными в три ряда клавишами он напоминал портативный электроорган.
Под прозрачной пластмассовой крышкой чернел диск. Это оказалась та самая пластинка, которую, по словам Ричарда Бейдевана, вместе с журналом принес почтальон, – оратория Генделя «Мессия» в исполнении Лейпцигского хора мальчиков.
Я собирался было вернуться в спальню, но все же задержался здесь.
Пока я рассматривал магнитофон, подсознание как бы непрерывно передавало мне сигнал, который я никак не мог расшифровать. Сигнал, сходный с приглушенным звоном колокола. Внезапно я понял, что это за сигнал, – я почувствовал в воздухе легкий, еле ощутимый аромат.
Вначале казалось, что обоняние меня обманывает. Явно женские, к тому же знакомые духи никак не соответствовали этому дому, порог которого, как утверждал Ионатан Крюдешанк, вот уже тридцать лет не переступала нога ни одной представительницы прекрасного пола.
Совершенно не понимая, в чем дело, я расширил ноздри, пытаясь уловить, откуда исходит этот запах. Нагнулся ниже, еще ниже, пока до меня не дошло: аромат издают клавиши магнитофона.
Я сразу же осознал, что это за запах и почему он кажется мне таким знакомым.
То были излюбленные духи Теи Кильсеймур «Пармская фиалка».
Напрасно пытался я найти какое–то невинное объяснение этому факту. Р1так, Tea все же гостила у женоненавистника Ионатана Крюдешанка. Найти ответ на вопрос «когда?» было легче всего. Сравнительно недавно, иначе запах улетучился бы.
Лично я почти не сомневался, что Tea побывала в доме Крюдешанка вместе с Ричардом Бейдеваном. Если так, то к прежним загадкам в мгновение ока присоединялись еще две. Что делала Tea в доме, а тем более в музыкальной библиотеке, и, самое главное, отчего все трое – хозяин дома, режиссер, сама актриса – упрямо отрицают этот факт?
Слуга уже давно отнес в спальню портативный магнитофон, а я все еще медлил. Но как я ни шевелил мозгами, ни к какому решению прийти не смог. В конце концов, о своем открытии решил промолчать. Почему, я и сам отчетливо не осознавал, хотя, подумав, оправдание бы себе нашел.
Во–первых, я бы поквитался с Грегором Абушем. Обычно он проявлял свое превосходство, огорошив неожиданным поворотом в ходе расследования с помощью какого–нибудь неизвестного мне факта. Кроме того, раз уж начальник полиции призвал меня на помощь, хотелось оправдать его преувеличенно высокое мнение о моих дедуктивных способностях. Поэтому я и поклялся про себя выложить перед ним на стол тайну «Пармской фиалки», но не как сырье, а как готовую продукцию – вместе с разгадкой.
Когда я вернулся в спальню, Грегор Абуш, незаметно подмигнув мне, спросил:
– Ну, какое у вас создалось впечатление о коллекции моего друга Ионатана?
– Потрясающее! – сказал я не лицемеря, так как магнитофон, издававший запах излюбленньгх духов Теи Кильсеймур, вполне заслуживал такого определения.
Ионатан Крюдешанк одарил меня благодарной улыбкой:
– Очень приятно! В наши дни редко кто способен осмыслить, сколько трудов и любви надо вложить, чтобы собрать такое богатство. У меня есть даже экземпляры, имеющие музейную ценность, хотя бы оригинальная пластинка «Хис мастере Войс» с голосом Энрико Карузо. Желаете послушать?
– В другой раз, – отмахнулся Грегор Абуш. – Теперь продиктуй, пожалуйста, по возможности точнее, что именно украдено. Чистоганом? В ценных бумагах? Быть может, золото? Если номера акций и банкнотов записаны, это облегчит работу.
Ионатан Крюдешанк покачал головой. Это движение далось ему безусловно с трудом, он болезненно сморщился.
– Ничем помочь не смогу. В таком маленьком банке, как мой, который к тому же за сто лет никто и не пытался ограбить, нет никакой нужды записывать номера. Насколько помню, общий ущерб достигает полумиллиона… Там были и ценные бумаги, и ассигнации, в том числе на сто двадцать тысяч моих собственных денег… Сейчас же позову слугу, чтобы достал список из тайника.
– Хм, – пробурчал Грегор Абуш, – не слишком ли ты ему доверяешь?
– Смешной вопрос, – отрезал Ионатан Крюдешанк. – Пусть господь каждому даст такого верного слугу, как Иеремия Александер.
– Еще один Александер? К тому же еще и Иеремия! – воскликнул я. – Просто невероятное совпадение.
– Скорее перст божий, – ответил Ионатан Крюдешанк. – Мой слуга – прямой потомок избранного праведника. Именно его послал господь, чтобы вывести меня из болота заблуждений к свету истинной веры.
Ионатан Крюдешанк нажал кнопку звонка, чтобы вызвать слугу.
Тот где–то задержался.
Наступило неловкое молчание. Луис по–прежнему стоял у окна. Бесчисленные дождевые капли, освещенные бледным, вынырнувшим из–за туч солнцем, искрились, сияли.
Я присоединился к нему. Взгляд скользил по двору Крюдешанка, по калитке, которая вела на заросший кустарником и деревьями пустырь, по темным купам платанов сквера «Акрополь Иеремии», пока не натолкнулся на белого ангела с крестом в руках над куполом церкви.
– Господин Крюдешанк, а что вы сами думаете о нападении на банк? – неожиданно для самого себя спросил я.
– В каком смысле? – Он меня не понял. – Я уже сказал, это наказание божие за грехи мои.
– Да не о том я! Вы, очевидно, уже думали о том, как необычны обстоятельства преступления. Все заранее рассчитано до последней мелочи. Кем бы ни были непосредственные исполнители операции, за ними стоял человек с большим профессиональным опытом и умением разработать безошибочный тактический и стратегический план.
