Уолтер Саттертуэйт - Клоунада
— По-моему, — сказала я, — пора вернуться на улицу.
— Нет! — заявил Эдвард. — Пожалуйста, мисс Тернер. Это ветер! Пожалуйста! — Он быстро протянул мне свою свечу, чтобы я зажгла ее от своей.
Нил с Мелиссой шли сзади. Я оглянулась. Их лица дрожали в желтом свете свечей. Нил сказал:
— С ним все хорошо.
— Со мной все хорошо, — подтвердил Эдвард.
— Пошли дальше, — попросила Мелисса, глянув на меня широко раскрытыми глазами.
Несмотря на дурное предчувствие, я приблизила свою свечу к свече Эдварда, зажгла ее и сжала его маленькую ручонку.
Так мы и шли, все вниз и вниз, все дальше от звуков и запахов Парижа, все дальше от солнца — шли сквозь сплошную тьму в нашем крошечном ореоле света. Воздух стал холодным и сырым.
— Мы очень глубоко спустились? — спросил Эдвард.
— На много километров, — ответила Мелисса.
— Не километров, конечно, — поправила я. — Не помню точно, какая здесь глубина. Купим брошюрку, когда поднимемся наверх.
— А кажется — несколько километров, — заметил Эдвард.
Тут наконец мы добрались до дна. И оказались в туннеле полутора метров шириной и двух — высотой. Мы прошли по нему несколько шагов и подошли к первой гробнице.
— И: ты! — воскликнула Мелисса.
В этой камере длиной метров шесть, с арочным сводом, наверное, хранились останки не одной сотни человек. На переднем плане темно-коричневые черепа и бедренные кости были аккуратно уложены наподобие мозаичной стены. Черепа были разложены в виде геометрических фигур — крестов, кругов, квадратов. Но за этой стеной, которая была высотой более метра, за ореолом света от наших свечек валялись вперемешку другие останки: черепа, берцовые кости и все такое — целые кучи костей, тысячи, а может, сотни тысяч.
Ручонка Эдварда стала влажной.
— Эдвард, — сказала я.
— А? — Он смотрел на кладку из костей, не отрываясь, как зачарованный.
— Ты знаешь, сколько здесь мертвых?
Он взглянул на меня и серьезно сказал:
— Все-все?
— Да. Но мертвецы не могут тебе навредить. На это способны только живые.
— Кроме Всадника без головы, — сказала Мелисса и понизила голос. — Б-р-р-р-р-р!
Эдвард быстро взглянул на нее.
— Мелисса, прекрати сейчас же, — сказал Нил.
— Что же, — заявила я, — думаю, с нас хватит. Все остальное примерно то же самое. Да и к другому выходу идти далековато. Предлагаю вернуться тем же путем, каким мы пришли.
— А если кто-нибудь будет спускаться вниз? — спросил Эдвард.
— Да, Всадник без… Ой, мисс Тернер, Нил меня ударил!
— Нил, не трогай сестру. А ты, Мелисса, прекрати свои страшилки.
— Можно потрогать? — спросил Эдвард.
— Прости?
— Можно его потрогать? Ну, этот череп?
— Зачем, Эдвард?
— Чтобы проверить, может, он ненастоящий.
— Ну, Эдвард, ты должен помнить, что хотя они, эти кости, не могут причинить тебе вреда, когда-то они… принадлежали людям, и поэтому мы должны их уважать. Что бы ты почувствовал, если бы после твоей смерти кто-нибудь пришел и захотел тебя пощупать?
— Так ведь они ничего не чувствуют? Сейчас, я хочу сказать.
— Нет, конечно. Хотя кто знает.
— Но если б я был мертвецом и ничего бы не чувствовал, и какой-то мальчишка захотел меня потрогать, просто так, один разочек, я бы, наверное, не обиделся. Правда.
— Конечно, — кивнула я. — Думаю, ты прав. Ладно, потрогай, только осторожно.
Он осторожно, с опаской протянул руку и коснулся указательным пальцем одного из черепов. И ненадолго замер. У него за спиной Мелисса с испуганным выражением лица подняла руку и потянулась к его горлу. Прежде чем я успела что-то сказать, Нил схватил ее за руку и оттащил в сторону. Она вырвала руку, взглянула на меня, увидела, что я сержусь, и опустила глаза, потирая руку с таким видом, будто ее смертельно ранили.
Эдвард отдернул руку от черепа.
— Вот так, — сказал он. Кивнул и посмотрел на меня. — А можно мы пойдем до конца?
— Ты думаешь?
— Угу. Да, я бы хотел.
— Тсс! — прошипела Мелисса, глядя в сторону лестницы. — Что это?
— Мелисса, — сказал Нил со строгостью настоящей няни.
— Да нет! Я что-то слышала там, на лестнице.
— Просто кто-то еще пришел посмотреть Катакомбы, — сказала я. Надо же, какая я умная. — Ну что, идем?
— Да! — воскликнул Эдвард.
И мы пошли по туннелю мимо бесконечных камер с костями, причем каждая была отгорожена стеной из геометрически расположенных черепов и костей, за которой, почти до потолка, громоздились другие кости.
Через некоторое время от такого изобилия костей страх притупляется. И невольно начинаешь думать об этих черепах и костях не как о человеческих останках, а как о связанных с их укладкой сложных инженерных проблемах. Сколько людей потребовалось, чтобы перенести сюда все эти кости и разместить их по камерам, расположив в геометрическом порядке.
— Мисс Тернер? — тихо спросила Мелисса.
— Да?
— Взгляните. — Она показала туда, откуда мы пришли.
Я остановилась и оглянулась. Далеко в темноте — трудно было определить, как далеко, — мерцала одинокая свеча, и она медленно приближалась к нам, И вдруг, как будто настраиваясь на наш темп, а мы в ту же секунду остановились, она замерла на месте. Мы могли разглядеть только слабый свет свечи, но не того, кто ее держал.
— Да. Как я уже говорила, наверняка еще один посетитель. — Но если быть честной, хотя, естественно, я не призналась детям, этот огонек одной-единственной свечи меня напугал.
Две свечи — еще не так страшно, но при виде той, одной, мне сделалось как-то неуютно. Я знала, что одна никогда бы не спустилась в Катакомбы. Но кто-то, оказывается, оказался способен на такое и теперь шел за нами.
Впрочем, возможно, уверила я себя, это просто два человека с одной свечой.
Но я ошибалась.
— Пошли, — сказала я, и мы двинулись дальше по туннелю.
— Сюда много людей приходит? — спросил Эдвард. Он еще крепче уцепился за мою руку.
— Тысячи, — ответила я. — Думаю, летом здесь собираются целые толпы.
— Нам тоже надо было прийти летом, — сказал он.
— До выхода, кажется, уже недалеко, — заметила я больше с надеждой, чем с уверенностью.
Я оглянулась назад. Далекий огонек снова двигался с одинаковой с нами скоростью.
— Должно быть, это какой-нибудь парень с подружкой, — предположила Мелисса. — Спорим, многие мальчишки тащат сюда своих девчонок! — В ее голосе я угадала ту же надежду, которую заметила в своем.
— Думаю, ты права, — согласилась я.
