Чарльз Диккенс - Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник)
– Вы не виноваты в том, что в вас вспыхнуло это чувство. Ваша вина в том, что вы позволили ему проявиться, ведь эта юная леди жила в некотором смысле под вашим покровительством. – Может, и так, – согласился миллионер, хотя укор этот заставил его глаза на миг снова яростно вспыхнуть. – Я не хочу казаться лучше, чем есть на самом деле. Всю жизнь я был человеком, который добивался того, чего хотел, но больше, чем любви и страсти этой женщины, мне никогда и ничего не хотелось. Я так ей об этом и сказал.
– В самом деле?
Холмс, когда его что-то задевало, мог выглядеть очень грозно.
– Я сказал ей, что, если бы мог жениться на ней, я бы женился, но это не в моей власти. Я сказал, что деньги для меня значения не имеют, и я сделаю все возможное для того, чтобы она была счастлива и ни в чем не нуждалась.
– Это, несомненно, очень благородно с вашей стороны, – с презрительной усмешкой произнес Холмс.
– Послушайте, мистер Холмс, меня интересует ваш взгляд на суть дела, а не на вопросы морали. Я не нуждаюсь в ваших поучениях.
– Я взялся за ваше дело только потому, что меня интересует судьба этой юной леди, – строго произнес Холмс. – И я не уверен, что то, в чем ее обвиняют, страшнее того поступка, в котором вы только признались. Вы попытались погубить беззащитную девушку, которая жила под вашей крышей. Кому-то из вас, богатых людей, нужно научиться понимать, что нельзя деньгами заставить весь мир не замечать то зло, которое вы творите.
К моему удивлению, золотой король не потерял самообладания после очередного укола.
– Сейчас я сам так думаю. Слава Богу, все пошло не так, как я задумал. Она наотрез отказала мне и заявила, что хочет немедленно покинуть мой дом.
– Почему же она этого не сделала?
– Ну, во-первых, у нее были родственники, которые полностью зависели от нее, и ей было не так-то просто подвести их, отказавшись от работы. Когда я дал ей слово (я действительно это сделал), что ничего подобного она от меня больше не услышит, она согласилась остаться. Но была и другая причина. Зная, что обладает надо мной властью, и понимая, насколько эта власть сильна, она хотела воспользоваться этим.
– Каким образом?
– Ей было кое-что известно о моих делах. Это очень серьезные дела, мистер Холмс… Настолько серьезные, что обычный человек просто не сможет понять их масштаба. Я могу возвеличить или погубить… Обычно происходит второе. И речь идет не об отдельных людях, а об организациях, городах, даже народах. Бизнес – жестокое занятие, слабые в нем не выживают. Сам я никогда не жаловался, и мне нет дела до жалоб других. Но она воспринимала все это по-другому. И, наверное, была права. Она считала и не скрывала этого, что богатство, превышающее потребности одного человека, не должно строиться на погубленных судьбах десятков тысяч людей, которые остаются без средств к существованию. Она это воспринимала так, и мне кажется, когда говорила это, думала не о долларах, а о чем-то более важном. Она видела, что я прислушиваюсь к ее словам, и верила, что сможет сделать этот мир лучше, если будет как-то влиять на меня и мои поступки. Поэтому и осталась… А потом случилось это.
– Расскажите подробно, что произошло.
Миллионер замолчал. Минуту или даже больше он сидел, закрыв лицо ладонями, собираясь с мыслями.
– Все против нее. Я не могу это отрицать. Женщины живут по другим правилам, понять которые нам, мужчинам, не под силу. Вначале то, что произошло, потрясло меня и выбило из колеи, и я уже был готов подумать, будто что-то заставило ее потерять голову и повести себя совершенно нехарактерным образом. Мне в голову пришло одно объяснение. Сейчас я его вам изложу, мистер Холмс. Нет никакого сомнения в том, что моя жена страшно ревновала. Ведь существует душевная ревность, которая может быть такой же безумной, как и, так сказать, ревность телесная. И, хотя у жены не было причин для последней (я думаю, она это прекрасно понимала), она чувствовала, что эта английская девушка имеет такое влияние на мои мысли и поступки, которого сама она никогда не имела. Хоть влияние было положительным, для нее это не имело никакого значения. Ненависть сводила ее с ума, и амазонская страсть заставляла кипеть кровь. Может быть, она задумала убить мисс Данбар… или, скажем, пригрозить ей пистолетом и таким образом заставить покинуть нас. Возможно, произошло какое-то столкновение, револьвер неожиданно выстрелил, и пуля попала в ту женщину, которая держала его.
– Я тоже об этом подумал, – сказал Холмс. – Это и в самом деле единственное возможное объяснение, если отказаться от версии об умышленном убийстве.
– Но она-то отрицает это.
– Ну, это еще ничего не значит, не правда ли? Можно представить себе, что женщина, оказавшись в подобном ужасном положении, потеряв голову, бросилась домой с револьвером в руках. Она могла попытаться спрятать его среди одежды, не понимая, что делает, а когда его там обнаружили, стала просто-напросто отрицать все подряд, поскольку посчитала, что любое объяснение покажется неправдоподобным. Кто может опровергнуть подобное предположение?
– Сама мисс Данбар.
– Возможно. – Холмс посмотрел на часы. – Думаю, сегодня мы еще успеем оформить необходимое разрешение на встречу с ней и добраться до Винчестера на вечернем поезде. Вполне может быть, что после встречи с этой юной леди я буду для вас более полезен, хотя не могу обещать, что мои выводы совпадут с вашими ожиданиями.
Однако при оформлении разрешения возникла задержка, поэтому вместо Винчестера мы поехали в Тор-плейс, хэмпширское поместье мистера Нейла Гибсона. Сам он нас не сопровождал, но мы выяснили адрес сержанта Ковентри из местного полицейского отделения, который первым проводил осмотр места преступления, и направились прямиком к нему. Он оказался долговязым худым человеком с лицом бледным, как у мертвеца, и осторожными повадками, которые вместе с загадочным видом наводили на мысль, что он знает или подозревает гораздо больше, чем говорит. Кроме того, у него была привычка неожиданно понижать голос, словно он собирался рассказывать о чем-то чрезвычайно важном, хотя при этом, как правило, не сообщал ничего такого, о чем не было бы известно всем. Если не считать этих особенностей, сержант показал себя толковым и искренним парнем, который не постеснялся признать, что зашел в тупик и рад чьей-либо помощи.
– В любом случае, хорошо, что приехали вы, а не ребята из Скотленд-Ярда, мистер Холмс, – сказал он. – Если этим делом займется Ярд, в случае успеха всю славу они заберут себе, а в случае неудачи вину свалят на нас, местных. А вы, как я слышал, играете честно.
– Я совершенно не хочу, чтобы о моем участии в этом деле вообще стало известно, – сказал Холмс к явному облегчению нашего нового знакомого. – Если мне удастся в нем разобраться, я не требую, чтобы мое имя упоминалось.
– Это очень любезно с вашей стороны. Я знаю, что и вашему другу доктору Ватсону тоже можно доверять. А теперь, мистер Холмс, прежде чем мы туда пойдем, я хотел бы задать один вопрос. Этого я еще не обсуждал ни с одной живой душой, – он осмотрелся по сторонам, словно колеблясь в нерешительности. – Вам не кажется, что подозрение может пасть на самого мистера Нейла Гибсона?
– Я рассматривал эту версию.
– Вы еще не встречались с мисс Данбар. Поверьте, это замечательная женщина. У мистера Гибсона вполне могло возникнуть желание убрать с дороги жену, а эти американцы больше склонны решать вопросы при помощи оружия, чем мы, англичане. Это ведь был его револьвер.
– Это точно установлено?
– Да, сэр, это один из пары одинаковых револьверов, которые принадлежат ему.
– Из пары? Где же второй?
– У этого джентльмена дома очень много разного огнестрельного оружия, так что второго револьвера мы не нашли, но коробка сделана для пары.
– Если револьверы одинаковые, вы должны были найти его близнеца.
– Мы собрали все имеющееся в доме оружие и, если хотите, можете сами его осмотреть.
– Возможно, позже. Сначала нам нужно осмотреть место преступления.
Разговор этот происходил в небольшой гостиной скромного коттеджа сержанта Ковентри, дом которого одновременно служил и местным полицейским участком. Пройдя полмили по продуваемой ветром золотисто-бронзовой от увядающих папоротников пустоши, мы вышли к боковой калитке, ведущей на территорию поместья Тор-плейс. Тропинка провела нас через фазаньи угодья, и в одном месте через прогалину мы увидели широко раскинувшееся на вершине холма деревянно-кирпичное здание, в архитектуре которого сочетались элементы как тюдоровского, так и георгианского стилей. Недалеко от нас находился длинный, заросший тростником пруд, сужающийся в середине, где по каменному мосту его пересекала широкая дорога. По обеим сторонам от этого места он как бы распадался на отдельные озерца. Перед мостом наш проводник остановился и показал на землю.
– Здесь лежало тело миссис Гибсон. Я отметил это место вон тем камнем.
