Агата Кристи - Каникулы в Лимстоке
– Мы, собственно, зашли затем, – мягко перебила Элси Джоанна, – чтобы узнать, не можем ли мы пригласить к себе Меган на несколько дней – если, конечно, она этого захочет.
Элси Холланд выглядела сильно удивленной.
– Меган… – произнесла она с сомнением. – Не знаю, право. Я хочу сказать, это очень мило с вашей стороны, но она очень странная девочка. Никогда нельзя угадать, что она скажет или о чем она думает.
Джоанна сказала весьма нейтральным тоном:
– Мы подумали – а вдруг это как-то поможет?
– О, конечно, если она согласится. Я имею в виду, что мне надо смотреть за мальчиками (они сейчас с кухаркой) и за бедным мистером Симмингтоном – он нуждается в присмотре, как никто, – и столько всего нужно сделать и за стольким присмотреть! У меня действительно нет времени, чтобы уделить его Меган. Я думаю, она наверху, в старой детской. Она, похоже, никого не хочет видеть. Я не знаю, как…
Я быстро выскользнул из столовой и пошел по лестнице.
Старая детская была на верхнем этаже. Я открыл дверь и вошел. В комнатах нижнего этажа, выходящих окнами в сад за домом, шторы никогда не задергивали. Но в этой комнате, выходящей окнами на дорогу, шторы были благопристойным образом закрыты.
В тусклом сером полумраке я увидел Меган. Она скорчилась на диване, стоявшем у дальней стены, и я сразу вспомнил прячущихся испуганных зверюшек. Меган окаменела от страха.
– Меган! – окликнул ее я.
Я шагнул вперед, и совершенно бессознательно мой голос приобрел тот тон, которым говорят, желая успокоить напуганное животное. И я всерьез удивился тому, что у меня в руках нет морковки или кусочка сахара. Мои чувства требовали чего-то в этом роде.
Она пристально взглянула на меня, но не шевельнулась, и выражение ее лица не изменилось.
– Меган! – повторил я. – Джоанна и я интересуемся, не хотите ли вы побыть у нас немного.
Ее голос прозвучал глухо в мутных сумерках.
– Побыть у вас? В вашем доме?
– Да.
– Вы хотите сказать, что заберете меня отсюда?
– Да, моя дорогая.
Внезапно она задрожала. Это выглядело пугающе и очень трогательно.
– О, заберите меня отсюда! Пожалуйста, заберите! Это так ужасно – быть здесь и чувствовать себя злой!
Я подошел к ней, и ее руки вцепились в рукав моего плаща.
– Я трусиха. Я и не знала, что я такая трусиха.
– Все в порядке, малышка, – сказал я. – Такие события расшатывают нервы. Пойдемте.
– Мы можем уйти сейчас же? Немедленно?
– Конечно, только вы должны взять кое-какие вещи, я полагаю.
– Какие вещи? Почему?
– Дорогая девочка, – сказал я, – мы можем предоставить вам кровать, и ванну, и отдых ото всех этих дел, но будь я проклят, если я одолжу вам свою зубную щетку!
Она робко, чуть слышно хихикнула, будто всхлипнула.
– Я поняла. Я думаю, я очень глупая сегодня. Вы не должны обращать на это внимания. Я пойду и соберу вещи. Вы… вы не уйдете? Подождете меня?
– Я получу хорошую трепку, если не дождусь вас.
– Спасибо. Огромное вам спасибо! Извините, что я такая дурочка. Но это так страшно, когда мама умирает…
– Я знаю, – сказал я.
Я ласково похлопал ее по плечу, она одарила меня благодарным взглядом и исчезла в спальне. Я спустился вниз.
– Я нашел Меган, – сказал я. – Она собирается.
– О, как это хорошо! – воскликнула Элси Холланд. – Это отвлечет ее. Она действительно нервная девочка, вы знаете. Трудная. Для меня большое облегчение – знать, что нет необходимости помнить еще и о ней, как обо всем прочем. Вы очень добры, мисс Бартон, я надеюсь, она не доставит вам неприятностей. О боже, телефон! Я должна ответить. Мистер Симмингтон не в состоянии…
Она торопливо вышла из комнаты.
Джоанна сказала:
– Какой заботливый ангел!
– Ты говоришь слишком зло, – заметил я. – Она хорошая, добрая девушка и, конечно, очень чувствительная.
– Очень. И сама это знает.
– Это недостойно тебя, Джоанна, – сказал я.
– Хочешь сказать: почему бы ей не делать свое дело?
– Именно так.
– Я никогда не могла спокойно смотреть на самодовольных людей, – сказала Джоанна. – Они пробуждают во мне самые худшие инстинкты. Как тебе показалась Меган?
– Сжалась в комок в темной комнате и была похожа на побитую газель.
– Бедное дитя. Она сразу согласилась перебраться к нам?
– Она подпрыгнула от радости.
Глухие удары тяжелого предмета об пол и о стену донеслись из холла, возвещая о приближении Меган и ее чемодана. Я пошел навстречу девушке и забрал ее ношу.
Джоанна настойчиво произнесла мне в спину:
– Уходим! Я не в состоянии дважды отказываться от хорошей чашки горячего чая.
Мы вышли наружу. Меня раздражало то, что чемодан к машине вытащила Джоанна. Я уже мог передвигаться с помощью лишь одного костыля, но еще не был способен к атлетическим подвигам.
– Садитесь, – сказал я Меган.
Она забралась в машину, я – следом за ней. Джоанна завела мотор, и мы уехали.
Мы прибыли в «Литтл Фюрц» и вошли в гостиную.
Меган упала на стул и залилась слезами. Она плакала, как ребенок, – всхлипывала и ревела во весь голос. Я вышел из комнаты в поисках лекарства. Когда дело касается чувствительных сцен, подумал я, от Джоанны проку больше, чем от меня.
Вскоре я услышал хриплый, задыхающийся голос Меган:
– Извините меня. Это выглядит по-идиотски.
Джоанна мягко успокаивала ее:
– Ничуть. Возьмите другой носовой платок.
Я пришел к выводу, что Меган нуждается совсем в иной поддержке. Я вернулся в комнату и протянул девушке наполненный до краев стакан.
– Что это?
– Коктейль.
– Коктейль? В самом деле? – Слезы Меган мгновенно высохли. – Я никогда не пила коктейлей.
– Всем нам приходится когда-то начинать, – сказал я.
Меган очень осторожно, маленькими глоточками попробовала напиток, потом лучезарная улыбка озарила ее лицо, она запрокинула голову и одним глотком проглотила все.
– Мне это нравится, – сказала она. – А можно мне еще?
– Нельзя, – ответил я.
– Почему?
– Минут через десять поймете.
– О!
Меган перенесла внимание на Джоанну:
– Я виновата, устроила тут такой рев. Я даже не понимаю почему. Это выглядит ужасно глупо, потому что я так рада очутиться здесь!
– Все в порядке, – сказала Джоанна. – И мы тоже очень рады, что вы у нас.
– Вам-то чему радоваться? Вы просто очень добры и участливы. Но я вам благодарна.
– Пожалуйста, не надо благодарности, – сказала Джоанна. – Это меня весьма стесняет. Вы наш друг, и мы рады, что вы здесь. Все, что вам нужно…
И она повела Меган наверх – устраиваться.
Вошла Патридж – с весьма кислым выражением лица – и сообщила, что она приготовила только две чашки заварного крема к обеду, и что ей теперь прикажете делать?
Дознание провели тремя днями позже.
Время смерти миссис Симмингтон было установлено: между тремя и четырьмя часами. Она была в доме одна; Симмингтон находился в конторе, у обеих служанок был выходной, Элси Холланд гуляла с детьми, а Меган где-то каталась на велосипеде.
Письмо должно было прийти с дневной почтой. Миссис Симмингтон, видимо, забрала его из почтового ящика, прочла и затем, в состоянии сильного возбуждения, взяла глиняный флакон, в котором держали цианид для уничтожения осиных гнезд, растворила таблетку в воде и выпила, написав лишь несколько взволнованных слов: «Я не смогу…»
Оуэн Гриффитс дал медицинское заключение и отстаивал то мнение, которое уже излагал нам, – о состоянии нервов миссис Симмингтон и о ее психической неустойчивости. Коронер был учтив и осмотрителен. Он говорил с горечью, осуждая людей, которые пишут такие подлости в анонимных письмах. Кто бы их ни написал, это безнравственно, и отправивший письмо несет моральную ответственность за убийство, сказал коронер. Он выразил надежду, что полиция скоро отыщет преступника и примет против него или нее меры. Подобный трусливый и подлый поступок заслуживает наказания по всей строгости закона.
Под руководством коронера присяжные вынесли неизбежный вердикт: самоубийство в результате временного умопомешательства.
Коронер сделал все, что мог, и Оуэн Гриффитс тоже, но чуть позже я, зажатый в толпе возбужденных деревенских женщин, услышал свистящий шепот, с ненавистью произносящий уже хорошо знакомые мне слова: «Не бывает дыма без огня, вот что я говорю!» и «Что-то в этом непременно есть. Иначе она ни за что бы не сделала этого…»
На какой-то момент я возненавидел весь Лимсток и всех этих сплетничающих женщин.
Когда мы вышли наружу, Айми Гриффитс сказала значительно:
– Ну вот и все. Не везет Дику Симмингтону, трудно все это вынести. Хотела бы я знать, есть ли у него какие-нибудь подозрения.
Я был поражен.
– Но вы же слышали, как он говорил, и очень горячо, что в этом лживом письме нет ни слова правды?
– Конечно, он сказал так. Совершенно верно. Мужчина должен защищать свою жену. И Дик будет защищать. – Она помолчала и затем объяснила: – Видите ли, я знаю Дика Симмингтона очень давно.
