Жорж Сименон - Револьвер Мегрэ
Это предположение, очевидно, ее забавляло, она иронически улыбнулась.
— Вы не питаете нежных чувств ни к Алену, ни к отцу?
— Я ни к кому не питаю нежных чувств, даже к себе самой.
— Сколько вам лет?
— Двадцать один год и семь месяцев.
— Значит, вот уже семь месяцев, как вы покинули дом отца?
— Вы там были? И называете это домом?
— Вы считаете, что ваш брат способен на убийство?
Может быть, чтобы произвести впечатление, она ответила вызывающе:
— А почему нет? Все люди на это способны. Не так ли?
Если бы они сидели не в кафе, где уже начали прислушиваться к их разговору, он бы попросту отчитал ее, настолько она его раздражала.
— Вы помните свою мать, мадемуазель?
— Смутно, мне было три года, когда она умерла, сразу после рождения Алена.
— Кто вас воспитывал?
— Отец.
— Он один воспитывал троих детей?
— Приходилось иногда.
— Когда?
— Когда у него не хватало денег, чтобы платить няне. Иногда у нас было целых две, но недолго. Иногда за нами смотрела приходящая прислуга или соседка. Вы, кажется, недостаточно знаете нашу семью?
— Вы всегда жили на улице Попинкур?
— Мы жили во многих местах, даже около Булонского леса. Мы то поднимались по общественной лестнице, то спускались, снова поднимались на несколько ступенек и наконец окончательно скатились вниз. Теперь, если у вас нет более серьезных вопросов, я должна бежать, меня ждет подруга.
— Где вы живете?
— В двух шагах отсюда. Улица Берри.
— В гостинице?
— Нет, мы снимаем две комнаты в частном доме. Предполагаю, что вы хотите знать номер этого дома? И она его дала.
— Все-таки мне было интересно с вами познакомится. Ведь мы все любим представлять себе, как выглядят знаменитости.
Он не решился спросить, каким она его себе представляла и что думает о нем теперь.
Она стояла перед ним в плотно обтягивающем костюме; сидящие за столиками разглядывали ее, затем смотрели на Мегрэ, думая, наверно, что ему повезло.
Он тоже поднялся и простился с ней посреди улицы.
— Благодарю вас, — сказал он нехотя.
— Не за что. Не тревожьтесь за Алена.
— Почему?
Она пожала плечами.
— Просто так. Мне кажется, что, хотя вы и Мегрэ, вам еще многому надо поучиться.
И быстро удалилась по направлению к улице Берри, ни разу не оглянувшись.
Мегрэ давно отпустил служебную машину, ему пришлось ехать в метро, в вагоне, набитом битком; это еще усилило дурное настроение комиссара. Он был недоволен всем, и в том числе самим собой. Если бы ему сейчас встретился доктор Пардон, Мегрэ упрекнул бы его за рассказы о Лагранже, этом толстяке, похожем на жирного призрака, Мегрэ имел зуб против жены за историю с револьвером, он был готов считать ее виновницей всей этой истории.
Но в общем все это его не касалось.
В метро было душно, как в прачечной, рекламы на станциях вызывали у него отвращение. Наверху он снова увидел жаркое солнце и рассердился на солнце, заставлявшее его потеть. Когда он проходил к себе в кабинет, секретарь сразу заметил, что комиссар в дурном настроении, и ограничился молчаливым поклоном. На письменном столе Мегрэ на самом виду лежала записка, прижатая вместо пресс-папье одной из его трубок: «Просьба срочно позвонить в отделение полиции Северного вокзала. Люкас».
Не снимая шляпы, Мегрэ набрал номер и, зажав телефонную трубку между плечом и щекой, закурил.
— Люкас еще у вас?
Два самых тоскливых года Мегрэ провел в полицейском отделении Северного вокзала и хорошо знал все его закоулки. Он услышал голос инспектора, говорившего Люкасу:
— Тебя. Твой патрон.
И сразу раздался голос Люкаса:
— Алло! Я не знал, вернетесь ли вы в бюро. Я звонил к вам домой.
— Ты нашел шофера?
— Сразу повезло. Он рассказал, что вчера вечером сидел в баре на улице Вольтера, когда туда заявился высокий толстяк важного вида и велел отвезти его на Северный вокзал.
— Чтобы сдать на хранение чемодан?
— Так точно, вы угадали. Чемодан еще здесь.
— Ты его открыл?
— Они не разрешают.
— Кто?
— Железнодорожники. Они требуют квитанцию или ордер.
— Никаких особых примет?
— Есть. Запах. Тяжелый.
— Ты думаешь?..
— То же самое, что и вы. Если в нем не мертвец, то, значит, он набит до краев тухлым мясом. Мне вас ждать?
— Буду через полчаса.
Мегрэ направился в кабинет шефа. Тот позвонил в прокуратуру. Прокурор уже уехал, но один из его помощников в конце концов взял на себя ответственность.
Когда Мегрэ проходил через инспекторскую, он заметил, что Торранс еще не вернулся. Жанвье строчил рапорт.
— Возьми с собой кого-нибудь. Отправляйся на улицу Попинкур и следи за номером 37—6. В глубине двора налево, на четвертом этаже, Франсуа Лагранж… Не стойте на виду. Этот тип высокий и толстый, болезненного вида. Возьми фотографию сына.
— Что с ней делать?
— Ничего. Если случайно он вернется, а потом выйдет из дома, незаметно следить за ним. Осторожней, он вооружен. Если появится отец, что меня весьма удивило бы, следите за ним…
Несколько минут спустя Мегрэ ехал к Северному вокзалу. Он вспомнил, как в кафе на Елисейских полях дочь Лагранжа сказала: «Все люди на это способны. Не так ли?»
Нечто подобное, во всяком случае, она сказала, а теперь речь шла именно об убийстве.
Он пробрался через толпу, нашел Люка, который мирно болтал с инспектором железнодорожной полиции.
— Вы с ордером, патрон? Сразу предупреждаю, что тип в камере хранения очень упорный и полиция не производит на него никакого впечатления.
Люкас говорил правду. Этот тип тщательно проверил документы, долго переворачивал их в разные стороны, надел очки, чтобы изучить подписи и печать.
— Поскольку с меня снимается всякая ответственность…
Он неодобрительно указал на большой серый старомодный чемодан с изорванным чехлом, обвязанный веревками. Люкас преувеличивал, но все же от чемодана шел слабый тошнотворный запах, хорошо знакомый Мегрэ.
— Надеюсь, вы не станете открывать его здесь? Был конец рабочего дня. Люди толпились у билетных касс.
— Кто-нибудь нам поможет? — спросил Мегрэ у хмурого служащего.
— Существуют носильщики. Надеюсь, вы не хотите, чтобы я его собственноручно тащил?
Чемодан не входил в маленькую черную машину полицейского управления. Люкас погрузил его в такси. Все это было, конечно, не по инструкции. Но Мегрэ спешил.
— Куда его везти, патрон?
— В лабораторию. Самое верное. Возможно, Жюссье еще там.
На лестнице он встретил Торранса.
