Жорж Сименон - Ночь на перекрестке
Мегрэ обвел взглядом весь треугольник. Поля исчезли из виду, их окутала мгла. Впереди бензозаправки от автострады ответвлялась дорога на Авренвиль. В отличие от главной магистрали, она не была обсажена деревьями, но вдоль одной ее обочины вереницей тянулись телеграфные столбы.
Примерно в восьмистах метрах светилось несколько огней — первые дома деревни.
— Шампанское и жареный миндаль, — пробормотал Мегрэ.
Он Медленно двинулся вперед, остановился, словно праздный гуляка, перед мастерской у бензозаправки, где, озаренный слепящим светом дуговой лампы, слесарь-механик в рабочем комбинезоне менял колесо у какого-то автомобиля.
Это была скорее мастерская технического обслуживания, чем гараж. Здесь размещалось около десятка машин, сплошь подержанных и устаревших. Одна из них — без колес и без двигателя, только шасси и каркас кузова — свисала на цепях, прикрепленных к талям.
— Пойдем, Люкас, поужинаем. Во сколько должна приехать госпожа Гольдберг?
— Не знаю. Вроде бы вечером.
Авренвильский трактир был пуст. Оцинкованная стойка, несколько бутылок, большая печка, бильярд уменьшенного образца с бортами, твердыми, как камень, и продырявленным сукном. Около печки рядышком — собака и кот.
Хозяин прислуживал лично, а в кухне, видной из зала, его жена жарила эскалопы.
— Как зовут владельца гаража и ремонтной мастерской у перекрестка? — спросил Мегрэ хозяина и отправил в рот сардинку: другой закуски в трактире не было.
— Господин Оскар. Еще его называют «гаражист».
— И давно он обосновался в этих краях?
— Лет восемь тому назад или, может, десять. У меня, видите ли, двуколка и лошадь. Машины нет. Так что…
И хозяин продолжал выполнять свои обязанности, впрочем, без особого усердия. Разговорчивостью он не отличался, и даже в его взгляде чувствовались скрытность и настороженность.
— А господин Мишонне?
— А, это страховой агент…
Больше он ничего не добавил и спросил:
— Пить будете белое или красное?
Затем долго извлекал кусочек пробки, упавший в бутылку, и, не добившись успеха, перелил скверное винцо из виноградных выжимок в другой сосуд.
— А что скажете про людей из дома Трех вдов?
— Их я, кажется, вообще никогда не видел. Во всяком случае, даму, а там вроде бы живет какая-то дама. И, кроме того, автострада — это ведь уже не Авренвиль.
— Хорошо прожарились? — крикнула его жена из кухни.
Наконец Мегрэ и Люкас умолкли и каждый предался собственным раздумьям. К девяти часам после двух-трех рюмок поддельного кальвадоса они вновь выбрались на автостраду. Немного походили туда и обратно и зашагали к перекрестку.
— Что-то госпожа Гольдберг не едет, — заметил Люкас.
— Хотел бы я знать, чего это ради ее покойный супруг притащился сюда. Шампанское и жареный миндаль!.. Скажи, в его карманах нашли брильянты?
— Нет. В них ничего не было. А в бумажнике нашли две купюры по тысяче франков и несколько франков отдельно.
Гараж был все еще освещен. От внимания Мегрэ не ускользнуло, что жилой дом г-на Оскара стоял не у обочины, а позади мастерской, которая загораживала его со стороны шоссе, откуда окна дома не были видны.
Механик в комбинезоне закусывал, примостившись на подножке одной из машин. И вдруг из придорожного мрака, в считанных шагах от Мегрэ и Люкаса, вынырнул сам «гаражист» — г-н Оскар.
— Добрый вечер, господа!
— Добрый вечер, — нехотя процедил Мегрэ.
— Какая чудесная ночь! Если и дальше так пойдет, то на Пасху у нас будет преотличная погода.
— Скажите-ка, — грубо прервал его лирику комиссар, — ваша лавочка открыта всю ночь?
— Не то чтобы открыта, но просто на ночь всегда остается сторож. Он спит на раскладушке. Ворота заперты. А постоянные клиенты, если им что понадобится, приходят и звонят.
— Много машин проходит в ночное время?
— Не сказать, что много, но все-таки… Идут грузовики с продовольствием для парижского рынка. Наш край славится ранними овощами, особенно кресс-салатом. Его выращивают в проточной воде… А иной раз кому-то нужно дозаправиться. Или требуется мелкий ремонт… Не зайдете ли выпить чего-нибудь?
— Благодарю, нет.
— Напрасно отказываетесь. Но не буду настаивать. Скажите, а вы уже разобрались в этой истории с автомобилями? А то ведь г-н Мишонне этого так не оставит. Он заболел этим делом. Не успокоится. Особенно если ему сразу не дадут другую «шестерку».
Вдали возникли и, приближаясь, стали увеличиваться слепящие фары. Гудение мотора на высокой ноте… Машина пронеслась.
— Это врач из Этампа. Ездил на консилиум в Арпажон. А тамошний доктор, видать, задержал его на ужин.
— Вы что же, узнаете любую проезжающую машину?
— Во всяком случае, многие. Вот смотрите. Видите фары? Это везут кресс-салат в Париж. На рынок. Этот шофер всегда включает дальний свет и обязательно едет по середине проезжей части. В общем, занимает всю ширину дороги. Эй, Жюль! Здорово!
Из высокой кабины проезжающего грузовика послышалось ответное приветствие, и тут же перед глазами появился удаляющийся красный огонек, быстро растворившийся в ночи.
Где-то далеко прополз пассажирский поезд — светящаяся гусеница в хаосе темноты.
— Это экспресс. Значит, сейчас двадцать один тридцать две… Так вы действительно не хотите выпить?.. Эй, Жожо! Кончишь ужинать — проверь третью бензоколонку, она чего-то барахлит.
И еще одна пара фар. И вновь промчалась машина. Опять не госпожа Гольдберг.
Мегрэ непрерывно курил. Оставив г-на Оскара перед его гаражом, он принялся расхаживать взад и вперед. Люкас следовал за ним и вполголоса разговаривал с самим собой.
В доме Трех вдов — ни одного освещенного окна. Раз десять Мегрэ прошел мимо решетчатых ворот и всякий раз устремлм взгляд в сторону комнаты Эльзы.
Затем смотрел на новехонькую, но лишенную всякого стиля виллу Мишонне с воротами из полированного дуба и смешным, несуразным садиком.
Еще раз взглянул на гараж, на механика, занятого починкой бензоколонки, на г-на Оскара, который, засунув руки в карманы брюк, давал механику советы.
Грузовик, следовавший из Этампа в направлении Парижа, остановился для заправки. На груде овощей возлежал сопровождающий груз спящий человек. Этот рейс он совершал еженощно в одни и те же часы.
— Тридцать литров.
— Как жизнь?
— Ничего, живем.
Механик залил бензин, завернул пробку, шофер со скрежетом включил передачу. Набрав скорость, машина скрылась на спуске перед въездом в Арпажон.
— Она уже не приедет, — вздохнул Люкас. — Вероятно, решила переночевать в Париже.
