Найо Марш - Убийство в частной клинике
Хирург стряхнул воду с перчаток и, держа руки перед собой, повернулся к Джейн. В это время он являл собой гротескную и где-то даже трогательную фигуру.
— Джейн, — прошептал он, — вы не передумали? Я так вас люблю.
— Нет, — ответила она. — Он мне омерзителен, я не желаю больше его видеть, но до тех пор, пока он жив, не могу выйти за вас замуж.
— Я вас не понимаю, — тяжело вздохнул хирург.
— Я сама себя не понимаю. Где уж вам меня понять?
— Я не остановлюсь — буду снова и снова просить вашей руки.
— Это ни к чему не приведет. Сознаю, я веду себя странно, но пока он здесь, я его заложница.
— Безумие! После того, как он с вами так поступил — он же вас отверг…
Джейн хрипло рассмеялась.
— О да! Все в соответствии с викторианской традицией. Я «опороченная девушка».
— Так продолжайте придерживаться викторианской традиции и позвольте мне сделать из вас «честную женщину».
— Постараюсь вести себя с вами как честная женщина. Объяснить то, что необъяснимо и унизительно. Я сказала ему, что хочу вести собственную жизнь — набираться опыта. Я обманывала себя, так же как и его, а в глубине души сознавала, что всего лишь дурочка, потерявшая голову вместе с сердцем. После того как все произошло, я поняла, как мало значения придает случившемуся он и как много — я. Надо было поддержать игру: пожать друг другу руки и расстаться друзьями — в общем, продолжать жить. И… не смогла. Гордость твердила, что необходимо пересилить себя. А я не сумела. Отвратительная банальность. Я его одновременно любила и ненавидела. Хотела удержать, хотя сознавала, что на это нет ни единого шанса, и жаждала причинить ему боль. Написала и так все ему и выложила. Кошмар продолжается до сих пор. Прошу вас, не заставляйте меня больше говорить на эту тему. Оставьте меня и позвольте, как умею, справляться самой со своей ситуацией.
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Нет. Осторожно, кто-то идет!
Вошли Томс и Робертс и стали мыть руки. Затем Робертс ушел давать больному наркоз. Филиппс встал и посмотрел на своего ассистента.
— Так чем закончилась пьеса? — неожиданно спросил он.
— Что? Ах да… Возвращаемся к прежнему разговору. Неопределенностью. Зритель так и остается в неведении: то ли больной умер от наркоза, то ли его прикончил хирург. Ситуация такова, что никто не может сказать определенно. Хотите проделать то же самое с министром внутренних дел, сэр? А я считал, что вы приятели.
Маска на лице хирурга съежилась, словно он улыбнулся.
— А что? Может возникнуть соблазн.
Сзади послышался шум. Филиппс обернулся и увидел, что от дверей операционной на него пристально смотрит сестра Бэнкс. За ее спиной появилась Мэриголд.
— Позвольте, — холодно произнесла она и прошла мимо.
— Вот что, старшая сестра, — отрывисто проговорил Филиппс. — Я сделал, как обычно, укол гиосцина. Но если, как предполагаю, мы обнаружим развившийся перитонит, нам… мне придется ввести сыворотку крови.
— Разумеется, я не забыла про гиосцин, сэр Джон. Раствор готов, но я заметила, вы приготовили собственную инъекцию.
— Нам не потребуется ваш раствор. Я пользуюсь своими таблетками, чтобы не ошибиться в дозе. У нас все готово?
Хирург вошел в операционную.
— А я считаю, — с недовольным видом заметила Мэриголд, — что готовый раствор подходит большинству больных.
— Береженого, как говорится, Бог бережет, — усмехнулся доктор Томс. — Вы же знаете, старшая сестра, что гиосцин — штука весьма деликатная.
В палате потянуло тяжелыми парами эфира.
— Не понимаю, почему сэр Джон так увлекается гиосцином?
— Можно давать меньше анестезирующих препаратов, а после операции он оказывает успокаивающее действие. Я и сам приверженец гиосцина, — важно заметил Томс.
— Какова обычная доза, сэр? — внезапно спросила Бэнкс.
— От одной сотой до двух сотых грана, сестра.
— Так мало?
— Да. Не могу вам назвать минимальную смертельную дозу — она неодинаковая в разных случаях. Но четверть грана наверняка убьет любого.
— Четверть грана, — задумчиво кивнула сестра Бэнкс. — Надо же!
После операции
Четверг, одиннадцатое. К вечеру
Сэр Джон ждал больного в операционной.
Старшая сестра и сестры Джейн и Бэнкс вошли вместе с Томсом. Они остановились у стола — группа одетых в халаты, лишенных всякого выражения автоматов. Все молчали. Послышался скрип колес. Появилась каталка, за которой следовали доктор Робертс и прикрепленная к сэру Дереку сестра-сиделка. Робертс держал на лице больного маску. На каталке лежал министр внутренних дел. Когда его подняли, чтобы переложить на стол, О’Каллаган внезапно быстро и невнятно заговорил:
— Не сегодня, не сегодня, не сегодня, черт возьми, ах, дьявольщина…
Медсестра ушла.
Запах эфира обволакивал стол как фимиам. Доктор Робертс подкатил ближе свое оборудование — аппарат с цилиндрическими баллонами со сжатыми газами в металлической конструкции напоминал гигантский графин. На груди больного укрепили невысокую ширму, не дающую выхода анестезирующим веществам. Томс с интересом покосился на больного и легкомысленно заметил:
— Ну и видок у него. Забавная голова. Что вы об этом думаете, Робертс? Вы ведь в этом деле дока. На днях прочитал вашу книгу. Как четко проступили черты прирожденного душевного расстройства. Его папаша, случайно, не чокнутый?
— Да, — кивнул шокированный Робертс. — Однако, мистер Томс, вряд ли по чертам лица можно выявить признаки наследственного душевного расстройства.
Сестра обложила живот больного стерильной марлей, и министр, со спрятанной за экраном головой, больше не напоминал человека. На столе находился приготовленный для операции объект, и только.
Сэр Джон взял скальпель и сделал первый разрез.
— Перитонит, как и следовало ожидать, — произнес Томс и добавил: — Ого! Перфоративный абсцесс. У этого малого весь букет.
— Отсюда приступы боли, — пробормотал Филиппс.
— Разумеется, сэр. Удивительно, что он так долго продержался. Только взгляните сюда!
— Паршиво. Черт побери, старшая сестра, вы что, оглохли? Я просил щипцы.
Слегка задетая сестра Мэриголд подчеркнуто благопристойно кашлянула. Некоторое время в операционной царило молчание. Пальцы сэра Джона продолжали действовать — нервно, пытливо, уверенно.
— Пульс слабеет, сэр Джон, — внезапно сообщил Робертс.
— Да? Томс, посмотрите-ка сюда.
— Мне не нравится его пульс.
— В чем дело, Робертс? Что с пульсом?
— Слабый. И его вид вызывает опасение. Сестра, приготовьте инъекцию камфары.
