Энтони Беркли - Суд и ошибка
— Выслушайте меня, Тодхантер, — торопливо и серьезно заговорил врач, следующие две минуты станут для вас сильнейшим стрессом. Вам придется изо всех сил держать себя в руках.
— Я в порядке, — пробормотал мистер Тодхантер и побледнел.
— Можете помечтать или вспомнить какой-нибудь стих, — посоветовал врач. Скажем, "Гораций на мосту"… знаете такой? Приготовьтесь к любому вердикту. Каким бы он ни был, он не должен стать для вас потрясением. Может, все-таки сделаем инъекцию? — Врач уже предлагал инъекцию, чтобы слегка затормозить реакции пациента и замедлить работу сердца.
— Нет, — отрезал мистер Тодхантер, направляясь в зал. — Все уже позади. Приговор вынесен, осталось лишь выслушать его. Если мне повезло и меня признали виновным, чем скорее я испущу дух, тем лучше. Не хватало еще мне дожить до виселицы, верно?
— Ладно, ладно, вы правы, — закивал врач. — Так или иначе, вам повезло.
Мистер Тодхантер усмехнулся. В зале суда присутствующие то и дело переводили взгляды с мистера Тодхантера на присяжных и обратно. Как обычно, в лица последних вглядывался и сам мистер Тодхантер в попытке прочесть их мысли, и, как обычно, серьезные выражения лиц можно было истолковать как угодно. Мистер Тодхантер затаил дыхание и невольно приложил ладонь к груди, усмиряя сердце, пока еще не оглашен приговор. Ему было незачем грезить наяву: происходящее казалось ему страшным сном. Все выглядело нереально, по крайней мере, его собственная роль в этом действе. Неужели это он сидит на скамье подсудимых и ему грозит смертная казнь? А эти люди готовы произнести приговор? Этого просто не может быть.
В состоянии, подобном трансу, мистер Тодхантер услышал, как секретарь суда обратился к присяжным:
— Господа присяжные, вы приняли решение?
Старшина присяжных, рослый мужчина средних лет, с неопрятными усами (почему-то мистер Тодхантер мысленно называл его агентом по недвижимости) твердо ответил:
— Да, приняли.
— Виновен подсудимый в убийстве Этель Мэй Биннс или невиновен?
Старшина прокашлялся.
— Виновен.
Мистер Тодхантер уставился на свои кисти рук: они приобрели необычный оттенок. Вдруг он сообразил, что вцепился в ограждение скамьи подсудимых так крепко, что у него побелели не только пальцы, но и тыльные стороны ладоней. Он постарался расслабиться. Присяжные признали его виновным. Значит, все в порядке. Ну конечно.
Мистер Тодхантер с самого начала знал: рассудительные присяжные, вроде этих, наверняка поймут, что именно он совершил преступление. Волноваться незачем. Мистер Тодхантер слегка поклонился присяжным, они не ответили. Секретарь продолжал, обращаясь к подсудимому:
— Лоуренс Баттерфилд Тодхантер, вы признаны виновным в преднамеренном убийстве. Вам есть что сказать в свое оправдание?
Мистер Тодхантер подавил безумное желание сначала расхохотаться, а потом рявкнуть на секретаря: "Не зовите меня Баттерфилдом!" Сдержавшись, он ответил:
— Ровным счетом ничего.
Более-менее владея собой, он с интересом проследил, как на парик судьи возлагают квадратную черную шапочку. Значит, вот она какая, подумал мистер Тодхантер, и пришел к выводу, что в шапочке вид у судьи стал глуповатым.
— Лоуренс Баттерфилд Тодхантер, — послышался старческий голос, — мой долг — вынести вам приговор в соответствии с вердиктом присяжных, и я сделаю это без дополнительных пояснений. Сэр Эрнест, у вас есть вопросы по поводу приговора, который я намерен огласить? Вы понимаете, о чем я?
Сэр Эрнест усердно закивал.
— Ваша честь, никаких вопросов у меня нет.
— В таком случае, Лоуренс Баттерфилд Тодхантер, суд выносит вам следующий приговор: из зала суда вы будете отправлены в тюрьму и впоследствии казнены через повешение. Вы будете похоронены на тюремном кладбище, и да упокоит Господь вашу душу.
— Аминь! — отозвался капеллан, сидящий рядом с судьей.
Мистер Тодхантер, которому было больше не на что сетовать, учтиво поклонился судье.
— Благодарю, ваша честь. Я могу высказать последнее пожелание?
— Боюсь, я не смогу выслушать его.
— Придется, ваша честь, — возразил мистер Тодхантер вежливо, но твердо. Я прошу взять меня под стражу.
Наградой мистеру Тодхантеру стало то, что эти слова произвели настоящую сенсацию в утренних газетах. Исполняя торжественный ритуал вынесения приговора, судьи совсем позабыли про то, что мистер Тодхантер не находится под стражей. Теперь же, в соответствии с приговором, он подлежал аресту.
Судья пошептался с секретарем, секретарь — с судебным приставом, пристав — с одним из дружелюбных полицейских, а полицейский шагнул к скамье подсудимых и взял мистера Тодхантера за плечо.
— Лоуренс Баттерфилд Тодхантер, вы арестованы за убийство Этель Мэй Биннс, совершенное двадцать восьмого сентября прошлого года. Предупреждаю вас, что все сказанное… то есть…
— Давно пора, — отозвался мистер Тодхантер.
Часть V, Готический роман
Узник подземелья
Глава 19
Сказать, что вынесенный мистеру Тодхантеру приговор переполошил всю страну — значило ничего не сказать.
Весь мир твердо верил (а британцы не уставали твердить), что британская судебная система — лучшая в мире, и вдруг оказалось, что виновными в одном и том же преступлении признаны два человека, из которых один наверняка должен быть невиновным. Неужели непревзойденное британское правосудие допускает такие ошибки, как арест невиновного и бегство преступника?
Вдумчивая передовица "Тайме" утверждала, что в системе нет никаких изъянов, старательно анализировала тот факт, что, несмотря на осторожность судьи, мистер Тодхантер добился-таки обвинительного приговора, и в то же время сокрушалась по поводу того, что Винсенту Палмеру так и не удалось добиться оправдания. Славящийся не менее вдумчивыми передовицами "Дейли телеграф" какое-то время просто отмалчивался. "Морнинг пост" склонялась к мнению, что здесь замешана некая изощренная коммунистическая пропаганда. "Ньюс кроникл" как никогда уверенно заявляла, что побочный результат злополучного процесса — гражданская война в Испании. Популярная пресса открыто, и громогласно осыпала присяжных всевозможными лестными эпитетами, какие только удалось отыскать в словарях. По какой-то причине, неизвестной мистеру Тодхантеру, популярная пресса с самого начала приняла его сторону.
Общественность, как обычно, ждала первых проявлений чьей-нибудь инициативы. А правительство, как всегда, ждало проявлений инициативы со стороны общественности.
