Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)
– Вот почему я поспешил приобрести английское платье, – сказал он. – Хотел слиться с толпой, не привлекать внимания. Цилиндр оказался великоват, визитка – маловата. Брюки – вот единственное, что подошло по размеру. А из саквояжей нужной мне формы я купил самый большой, какой только смог найти.
– Итак, подобающим образом экипированный, этим утром вы вошли в лондонскую подземку, чтобы ехать… куда?
– В Виллесден, мистер Холмс. Но послушайте! Как вы это узнали? Вы что, весь день следили за мной?
– Вот уж нет, мистер Маклсворт! А в Виллесдене вы получили в свое владение “Персея” Феллини, не так ли?
– Да вы все обо мне знаете, мистер Холмс, прежде чем я скажу вам об этом! Нет нужды вообще что-то рассказывать! Ваша репутация полностью вами заслужена, сэр. Не будь я человек здравый, подумал бы, что вы медиум!
– Простая дедукция, мистер Маклсворт! Навык весьма полезный, достигается упражнением. Однако мне потребуется более длительное знакомство с вами, чтобы достигнуть умозаключения, что именно подвигло вас преодолеть шесть тысяч миль по воде и по суше и прибыть в Лондон, а затем направиться в Виллесден и вернуться оттуда с одним из совершеннейших изделий серебряных дел мастера эпохи Ренессанса. Да к тому же в один день.
– Смею заверить вас, мистер Холмс, что такого рода приключения – совсем не в моем обычае. Еще пару месяцев назад я всецело был погружен в управление вполне процветающим бизнесом по перевозке оптовых грузов. Моя жена несколько лет тому назад умерла; больше я не женился. Дети все уже взрослые, у них свои семьи, живут они вдалеке от Техаса. Жизнь моя была одинока, не скрою, но в целом вполне устроена и покойна. И все это, как легко догадаться, пошло прахом, когда в мою жизнь вошел “Персей” Феллини.
– Вы получили какое-то известие о нем в Техасе, да, мистер Маклсворт?
– Понимаете, сэр, странная получилась вещь, и не без червоточинки. Но, сдается, лучше мне поговорить с вами начистоту, рассказать все, как оно было. Джентльмен, у которого украли “Персея”, был мне двоюродный брат. Мы состояли в переписке. В одном из писем он открыл мне тайну, которая с тех пор тяготит меня. Видите ли, кроме меня, у него родни не осталось, а дело семейное. Впрочем, вроде бы имеется еще один кузен где-то в Новом Орлеане, но его нужно еще найти. Короче говоря, джентльмены, вышло так, что я дал честное слово выполнить указания сэра Джеффри на тот случай, если что-то случится с ним или с “Персеем” Феллини. Указания эти и привели меня к поезду на Нью-Йорк, а из Нью-Йорка – на “Аркадии” в Лондон. Я прибыл вчера вечером.
– Получается, что весь этот путь, мистер Маклсворт, вы проделали по велению чести? – с невольным уважением спросил я.
– Можно сказать и так, сэр. В наших краях преданность семье – не пустой звук. Состояние сэра Джеффри, как вы знаете, ушло за долги. Но мое путешествие касается личных обстоятельств, и вашего знакомства я искал именно из-за них. Я считаю, что сэра Джеффри убили, мистер Холмс. Кто-то его шантажировал, он сам упоминал какие-то “финансовые обстоятельства”. По письмам его было видно, что беспокойство его растет, и не раз он довольно бессвязно выражал свои страхи… в том смысле, что ему нечего оставить наследникам. Я отвечал ему, что прямых-то наследников у него нет, так что не стоит из-за этого волноваться. Похоже, он не принял в расчет мои слова. Он попросил моей помощи, причем заклинал проявить благоразумие и осмотрительность. Я пообещал ему, что сделаю все, о чем он попросит. В одном из последних писем, которые я от него получил, он указал, что, буде я получу известие о его кончине, мне следует немедля отплыть в Англию, по приезде в Лондон с поместительным саквояжем явиться в дом восемнадцать по Далия-гарденс в Виллесден-Грин, предъявить там доказательства того, что я тот, за кого себя выдаю, и принять на себя ответственность за предмет, представляющий собой ценнейшее семейное достояние Маклсвортов. После этого со всей возможной скоростью мне следует возвратиться в Галвестон, в Штаты. Более того, я должен поклясться, что указанный предмет навсегда останется связан с именем Маклсвортов. Я дал эту клятву и всего пару месяцев спустя прочитал в нашей местной газете о краже, а недавно пришло известие о самоубийстве бедного сэра Джеффри. Что мне еще оставалось, мистер Холмс, как не выполнить его распоряжения, ведь я дал слово! Но все-таки у меня сложилось убеждение, что под конец здравый смысл его покинул. Он опасался, подозревал я, что его никак не меньше чем убьют. Толковал о людях, которые не остановятся ни перед чем, чтобы завладеть статуей Феллини. Его не заботило, что все остальное его имущество до последнего цента заложено или что он умрет, в сущности, без гроша за душой. Важнее этой статуи ничего для него не было. Вот почему я подозреваю, что кража и убийство взаимосвязаны.
– Однако же полиция заключила, что причина смерти – самоубийство, – сказал я. – Была обнаружена предсмертная записка. Коронера это удовлетворило.
– Записка была вся в пятнах крови, не так ли? – пробормотал Холмс, сидевший откинувшись на спинку кресла и сложив ладони так, что подбородок его опирался на кончики пальцев.
– Насколько я понял, да, мистер Холмс. Но поскольку особых сомнений не возникло, расследование не проводилось.
– Ну да. Прошу вас, продолжайте, мистер Маклсворт.
– Да мне мало что остается добавить, джентльмены. Все, что я могу предъявить, – это тягостное чувство, что дело нечисто. Ни в коей мере я не намерен ни участвовать в чем-либо преступном, ни скрывать сведения, которые могут быть полезны полиции, но я связан честным словом и хочу выполнить обещание, которое дал моему кузену. Я пришел к вам не столько с просьбой раскрыть преступление, сколько в надежде успокоить свою совесть, убедившись, что никакого преступления не произошло.
– Преступление было совершено, даже если сэр Джеффри всего лишь объявил о краже, когда никакой кражи не было. Конечно, преступление не из самых страшных, согласен. Но чего именно вы от нас ожидали, мистер Маклсворт?
– Я надеялся, что вы или доктор Ватсон составите мне компанию в моей поездке по указанному адресу… по ряду очевидных причин. Я человек законопослушный, мистер Холмс, и хотел бы остаться таковым. А кроме того, соображения чести…
– Да-да, я вас понял, – перебил его Холмс. – А теперь, мистер Маклсворт, расскажите-ка нам, что случилось в доме восемнадцать по Далия-гарденс в Виллесдене.
– Домишко оказался довольно-таки неприглядный. Там много таких, скученных вдоль улочки примерно в четверти мили от станции. Совсем не то, что я ожидал. И номер восемнадцать еще неприглядней других, жалкое сооружение, с облупившейся краской, заросшим двором, переполненными мусорными баками и прочими признаками нищеты, какие скорее увидишь в нью-йоркском Ист-Сайде, чем в лондонском пригороде. Тем не менее я заметил грязный дверной молоток и принялся колотить им по двери, пока ее не открыла передо мной на удивление привлекательная женщина – на мой взгляд, не без примеси негритянской крови. Крупная женщина, при этом с ухоженными руками. В самом деле, внешность ее была безупречна, особенно по контрасту с окружением. Мой приход ее не удивил. Представилась она как миссис Галлибаста. Я сразу же вспомнил это имя. Сэр Джеффри часто ее упоминал в выражениях привязанности и доверия. Она сказала, что служила у него экономкой. Перед смертью он попросил ее оказать ему последнюю услугу. Она протянула мне его письменное распоряжение на этот счет. Вот оно, мистер Холмс.
