Адриан Конан Дойл - Неизвестные приключения Шерлока Холмса
— Как я понимаю, это и есть знаменитый арженкурский витраж, — сказал Холмс, рассматривая небольшое, но изысканно расписанное окно, пробиваясь через которое лучи солнца причудливо играли сверкающими красками на старинных камнях пола.
— Он самый, сэр. Таких только два во всей Англии.
— По всей видимости, вы служите этой семье уже много лет? — осторожно продолжал мой друг.
— Служим-то? Я сам и мои предки, почитай, уже лет двести. Можно сказать, это наш прах лежит на их погребальных покровах.
— Представляю, какая интересная у них история.
— Что верно, то верно, интересная, сэр.
— Мне даже говорили, что та злосчастная гильотина была специально сделана, чтобы казнить одного из предков вашего покойного хозяина.
— И это правда, ее смастерили для маркиза де Ренна сами же его крестьяне. Негодяи ненавидели его, это точно, а все только за то, что он держался старых обычаев.
— В самом деле? Каких, например?
— Что-то касательно женского пола, сэр. Книжка в библиотеке в точности не объясняет.
— Le droit de Seigneur — господское право первой ночи, я полагаю.
— Я этим варварским языкам не обучен, но звучит похоже.
— Гм, мне бы очень хотелось взглянуть на эту библиотеку.
Старик исподволь бросил взгляд на дверь в дальнем углу зала.
— Взглянуть на библиотеку? — переспросил он хмуро. — А что вам там понадобилось? Одни только старые книги, и ее светлость не любит, когда… Ну да ладно…
С видимой неохотой он провел нас в комнату удлиненной формы с низким потолком, уставленную шкафами с фолиантами, в конце которой располагался готический камин чудной работы. Бегло обойдя помещение, Холмс остановился, чтобы прикурить сигару.
— Что ж, Уотсон, думаю, нам пора возвращаться, — сказал он. — Спасибо, Стивен. Это замечательная комната, странно только, что ковры в ней индийские.
— Какие же они индийские! — сердито возразил старик. — Они персидские, старинной работы.
— Они несомненно индийские.
— Говорю же вам, персидские! Там так и написано, и джентльмен вроде вас мог бы в этом разбираться. Или вы ничего не видите без своего шпионского стекла? Так достаньте его. Ах ты, вот проклятье, теперь он еще спички рассыпал!
Когда мы снова распрямились, собрав с пола упавшую горсть восковых спичек, я с удивлением увидел, что впалые щеки Холмса покрылись румянцем волнения.
— Я ошибся, — сказал он. — Ковры все-таки персидские. Идемте, Уотсон, нам самое время отправляться на станцию к поезду на Лондон.
Через несколько минут вы вышли из замка. Но, к моему изумлению, оказавшись во внешнем дворе, Холмс быстро пошел по дорожке, которая вела к конюшне.
— Хотите навести справки о пропавшей лошади? — предположил я.
— О лошади? К чему? Мой дорогой друг, у меня нет ни капли сомнения, что она надежно скрыта от чужих глаз на одной из окрестных ферм, пока Грегсон рыщет по всей стране. На самом деле мне здесь нужно вот это.
Он зашел в первое же пустовавшее стойло и вернулся с большой охапкой соломы в руках.
— Прихватите такую же и вы, Уотсон. Тогда этого будет достаточно для нашей цели.
— Но какова наша цель?
— Первое и главное — проникнуть внутрь через главный вход незамеченными, — усмехнулся он, перекладывая груз себе на плечо.
Мы вернулись по собственным следам. Холмс приложил палец к губам, осторожно открыл дверь и проскользнул в ближайшую к входу кладовку, где во множестве хранились старые плащи и трости. Мы сбросили обе охапки соломы на пол.
— Это вполне безопасно, — прошептал он, — поскольку здесь все построено из камня. Ага! Вот эти два макинтоша подойдут нам как нельзя лучше. Не сомневаюсь, — добавил он, чиркая спичкой и роняя ее в солому, — что мне еще не раз придется прибегнуть к этой нехитрой уловке.
Пламя стремительно охватило солому и добралось до непромокаемых плащей, густые клубы черного дыма стали проникать из кладовой в холл замка Арнсуорт, что усугублялось шипением и потрескиванием горящей прорезиненной ткани.
— Святые небеса, Холмс! — воскликнул я, чувствуя, как от дыма слезы катятся по щекам. — Мы же здесь задохнемся!
Его пальцы крепко вцепились мне в руку.
— Потерпите чуть-чуть, — пробормотал он, и в ту же секунду мы услышали топот ног и полный испуга крик:
— Пожар!
В этом отчаянном вопле можно было узнать голос Стивена.
— Пожар! — заголосил он снова, и его шаги стали удаляться вдоль по залу.
— Пора! — прошептал Холмс, и, в одно мгновение выскочив из кладовки, мы опрометью бросились в сторону библиотеки. Дверь ее была полуоткрыта, и когда мы ворвались внутрь, старик в истерике барабанил кулаками по старинному камину, даже головы не повернув в нашу сторону.
— Пожар! Замок охвачен огнем! — почти визжал он. — О, мой несчастный хозяин! Боже мой! Как спасти его?
Рука Холмса легла ему на плечо.
— Ведра воды в кладовке окажется вполне достаточно, — сказал он тихо. — Впрочем, все равно будет лучше, если вы попросите его светлость выйти к нам.
Вздрогнув, старик посмотрел на него, его глаза сверкали, а пальцы скривились, как когти хищной птицы.
— Подлый обманщик! — вскричал он. — Я предал хозяина из-за твоего грязного трюка!
— Займитесь-ка им, Уотсон, — попросил Холмс, удерживая старика на расстоянии вытянутой руки. — Ну, будет, будет! Вы — поистине преданный слуга.
— Преданный до гробовой доски, — донесся чей-то слабый шепот.
Я невольно повернулся. Край готического камина отодвинулся в сторону, и в образовавшемся темном проеме показался высокий, худощавый мужчина, настолько покрытый пылью, что мне сначала почудилось, что я вижу перед собой не человека, а призрак. Ему было лет пятьдесят, поджарый, с чуть вздернутым кончиком носа и грустными глазами, потускневшими и болезненно запавшими на лице оттенка серой бумаги.
— Мне кажется, пыль причиняет вам неудобство, лорд Джоселин, — произнес очень мягко Холмс. — Не лучше ли вам присесть?
Мужчина не без труда сделал несколько шагов и тяжело опустился в кресло.
— Вы, конечно же, из полиции, — со вздохом произнес он.
— Нет. Я частный сыщик, подействую в интересах правосудия.
Сухие губы лорда Джоселина растянулись в исполненной горечи улыбке.
— Слишком поздно, — сказал он.
— Вы больны?
— Я умираю, — разжав кулак, он показал нам маленький пустой пузырек. — И жить мне осталось совсем недолго.
— Вы сможете чем-то ему помочь, Уотсон?
Я взялся пальцами за запястье страдальца. Его лицо уже покрывала мертвенная бледность, а пульс был редким и едва прощупывался.
