Энн Перри - Смерть внезапна и страшна
Оливер понимал, что слышит абсолютно правдоподобную версию, и все же ему чудилось в ней известное высокомерие… Неизвестно почему, но адвокат не совсем доверял ей. Он просто не мог представить себе женщину, менее склонную к нереальным романтическим мечтам, чем Эстер Лэттерли, которая, как следовало из слов Герберта, находилась точно в тех же обстоятельствах, что и Пруденс. Если бы это было так, ему бы, пожалуй, было легче с ней ладить. Однако, тогда он не испытывал бы к Эстер симпатии и восхищения… Рэтбоун с усилием воли сдержал ответ, просившийся на язык, и вернулся к первоначальной цели разговора:
– А не можете ли вы вспомнить какую-нибудь конкретную ситуацию, когда мисс Бэрримор не поняла какого-нибудь из ваших замечаний? Было бы очень полезно для дела, если бы вы предложили суду какой-нибудь пример.
– Понимаю, но, увы, не могу припомнить слов или поступков, которые эта женщина могла бы счесть за личный интерес к ней. – Стэнхоуп глядел на юриста с беспокойством и как будто бы с явной невиновностью на лице.
Рэтбоун поднялся на ноги:
– Для сегодняшнего визита достаточно. Не унывайте, сэр Герберт. У нас есть еще время, чтобы выяснить обстоятельства жизни мисс Бэрримор, узнать ее возможных врагов и соперников. Прошу вас хорошенько вспомнить все случаи, когда вы работали вместе в последние месяцы. Попытайтесь найти в памяти что-то полезное. На суде мы должны располагать какими-нибудь подробностями, одного отрицания своей вины мало. – Он улыбнулся. – Но не будем заранее волноваться, я располагаю великолепными сотрудниками, способными помочь нам. Вне сомнения, они обнаружат необходимые факты.
Заключенный тоже поднялся, заметно побледнев. Теперь, когда вопросы закончились и мыслям было за что ухватиться, на его лице проступило беспокойство. При всей вере в силу логики и мастерства адвоката тяжесть положения наконец одолела его. Если приговор окажется обвинительным, ему предстоит личная встреча с палачом и веревкой, и перспектива подобного события затмевала все остальное.
Он хотел было заговорить, но не сумел подобрать слов.
Рэтбоуну уже несчетное множество раз случалось стоять в камерах вроде этой перед мужчинами или женщинами, по-своему выражавшими свой страх. Некоторые не скрывали паники, другие прятали испуг под покровом гнева или гордости. Внешне сэр Герберт держался спокойно, но Оливер понимал ту тревогу, которая должна была теперь пожирать его изнутри. Однако помочь подзащитному ему было нечем. Что бы он сейчас ни сказал, как только большая дверь закроется за его спиной, хирург останется в одиночестве, и долгие тягучие часы будут переносить его от надежды к отчаянию, ободрять и повергать в ужас. Ему придется ждать, пока битву за его жизнь будет вести кто-то другой.
– Я займу вашим делом самых лучших своих людей, – громко пообещал Оливер, крепко пожимая руку врача. – А вы тем временем попытайтесь все же вспомнить свои разговоры с мисс Бэрримор. Было бы весьма полезно, если бы вы сами смогли опровергнуть интерпретацию ваших отношений, представленную обвинением.
– Да, – Стэнхоуп уже овладел своим лицом, вновь сделавшимся спокойным. – Конечно. До свидания, мистер Рэтбоун. Я буду ждать вашего следующего визита…
– Через два-три дня, – ответил юрист на его невысказанный вопрос и, подойдя к двери, позвал тюремщика.
Оливер намеревался сделать все возможное, чтобы найти другого подозреваемого: ведь если сэр Герберт невиновен, значит, преступление совершил кто-то другой. Но в Лондоне никто не был способен выяснить истину лучше, чем Монк, поэтому адвокат отослал детективу письмо на Фицрой-стрит, предлагая встретиться по важному делу. Ему даже в голову не приходило, что Уильям может оказаться занят.
Сыщик действительно располагал свободным временем. Каковы бы ни были его симпатии, Монк нуждался в любой работе, а тем более в добрых отношениях с Рэтбоуном. Многие из его самых перспективных дел, как в профессиональном, так и финансовом отношении, шли через этого юриста.
Уильям приветствовал гостя, предложил ему удобное кресло, а сам расположился напротив и с любопытством поглядел на адвоката. По его письму нельзя было судить о поводе для визита.
– Мне предстоит крайне трудная защита, – начал Оливер, вглядываясь в лицо хозяина дома. – Сам я предполагаю, что мой клиент невиновен. Обвинение не имеет достаточно веского обоснования, однако мотивы весьма сильны, а других подозреваемых пока нет.
– А есть ли они вообще? – перебил его детектив.
– О, конечно, преступление могли совершить несколько человек.
– И какие же у них были мотивы?
Рэтбоун неуютно пошевелился в своем кресле.
– Безусловно, достаточных мотивов для совершения преступления нет ни у кого. Но это скорее следует в качестве вывода, а не является фактом.
– Превосходное наблюдение. – Монк улыбнулся. – Итак, ваш клиент обладает более явными мотивами?
– Увы, да. Но в любом случае его нельзя назвать единственным подозреваемым; скорее всего, он – самый вероятный.
Уильям задумался:
– Значит, ваш клиент отрицает свое участие в преступлении. А как он относится к мотивам?
– Он их отвергает и утверждает, что причиной всему является непреднамеренное непонимание, эмоциональный срыв. – Увидев, как сузились серые глаза собеседника, Оливер улыбнулся. – Вижу, вы понимаете, о ком я говорю. Да, действительно, речь идет о сэре Герберте Стэнхоупе, и я вполне осознаю, что именно вы обнаружили письма Пруденс Бэрримор к ее сестре.
Брови сыщика приподнялись.
– И вы просите меня опровергнуть их содержание?
– Не опровергнуть, – возразил Рэтбоун. – Но доказать, что симпатия мисс Бэрримор к сэру Герберту не является причиной убийства. Существуют и другие вполне достоверные варианты, и один из них может оказаться истинным.
– И вы удовлетворитесь одной только возможностью? – спросил Уильям. – Или попросите меня предоставить вам еще и альтернативные доказательства?
– Сперва мне нужна возможность, – сухо ответил его гость. – Но потом, когда вы ее установите, я бы хотел получить альтернативную версию: одних сомнений нам будет мало. Нельзя быть уверенным, что суд удовлетворится сомнениями. И они, конечно, не спасут репутацию обвиняемого. Если не будет осужден кто-то другой, репутация сэра Стэнхоупа погибнет навсегда.
– Итак, вы полагаете, что он невиновен? – Монк поглядел на Рэтбоуна с легкой заинтересованностью. – Или вы не можете утверждать этого?
– По-моему, невиновен, – откровенно сказал Оливер. – У меня нет оснований для подобного вывода, но тем не менее… А вы уверены в его вине?
