Чарлз Тодд - Одинокая смерть
— Думаю, что я всегда любила его. К несчастью. Но он не любил меня. Я надеялась, что со временем… Как глупо с моей стороны, теперь я знаю это, но было время, когда я даже думала, что, используя Энтони, смогу вызвать его ревность. Но тот, кто не любит, не станет ревновать.
— Вы самоотверженно его защищали.
Она вспыхнула и, взглянув ему в глаза, сказала:
— У меня была веская причина. Идемте со мной.
Он прошел за ней к зданию школы. Они вошли через боковую дверь в темный коридор, который привел к лестнице. Поднявшись по ней, они оказались в небольшом холле рядом с директорским кабинетом. Дверь его была широко распахнута, очевидно, миссис Фаррелл-Смит увидела, как инспектор идет к коттеджу садовника, и выбежала, чтобы выяснить, что ему надо.
Указав ему на стул, она прошла к своему столу и с помощью ключа, висевшего у нее на цепочке на шее, отперла нижний ящик. Потом, снова взглянув на него, сказала:
— Вы можете дать мне слово, что не солгали по поводу того, что подозреваете не Дэниела, а Тома Саммерса?
— Даю слово.
Она вынула из ящика и положила на стол толстый большой конверт.
— Вы просили меня внимательно отнестись к случившемуся и вспомнить события, которые происходили в школе, когда учились те мальчики, которые потом вместе воевали. Не могу сказать, что знаю о каждом. Все хранилось в документах моей тети, в ее личных бумагах, я их просмотрела, когда стала здесь заведовать. Хотя эта находка меня шокировала, не могу сказать, что в тот момент я придала ей большое значение. Наверное, потому, что была пристрастна, испытывая слабость к одному из бывших учеников. Это принадлежало именно ему. — Она раскрыла конверт, оттуда выпал на стол какой-то предмет.
Ратлидж похолодел, когда узнал его.
Гаррота.
Не совсем гаррота. Скорее неуклюжая, неудачная копия, попытка сделать нечто похожее.
— Дэниел, — продолжала миссис Фаррелл-Смит, — был совсем не похож на брата. Энтони был джентльменом, всегда и во всем. А Дэниел — тот чувствовал себя прекрасно в обществе детей фермеров и лавочников. Он играл с ними, дрался, и его прекрасно устраивала их компания. Мои тетки относились к нему как к маленькому хулигану. Думаю, что ему очень понравилось в армии. Это была его стихия. Мне говорили, что он приобрел там известность.
Она пальцем дотронулась до гарроты.
— Из записей моей тети Фелиции я узнала, что в последний день, перед тем как покинуть Истфилд и отправиться в школу в Суррей, Дэниел принес это в класс и угрожал своим одноклассникам — мальчикам, разумеется. Тетя Фелиция была в ужасе, случайно услышав, как он грозится ночью пробраться к ним дом и казнить их. Она отняла у него гарроту. Хотела рассказать его отцу, но он умолял не говорить. Поклялся ей, что просто угрожал, чтобы кое-кого защитить. В этой папке все написано. Если они не боятся Бога, сказал он, пусть боятся смерти. И она не стала жаловаться отцу, но написала обо всем, что случилось, и положила записи вместе с гарротой в конверт. Предупредила, что, если услышит, что он плохо себя ведет в новой школе и уронит недостойным поступком честь латинской школы, она прямиком пойдет к его отцу и все расскажет. И он дал ей клятву.
Ратлидж взял гарроту. Веревка, на концах которой аккуратно и крепко привязаны две палочки. Грубо сделанное орудие. Тем не менее выглядело оно вполне воинственно.
— Но откуда такой маленький мальчик узнал о гарроте?
— Тетя Фелиция писала, что Дэниел уже успел подружиться с одним из мальчиков из новой школы и был приглашен туда на последний уик-энд. Отец этого мальчика служил в Индии, и у него были книги о членах религиозной секты Северной Индии, разбойниках, нападавших на караваны. Как раз такая книга могла привлечь внимание подростков. Дэниел рассказал тете, что попытался сделать орудие убийства, как описано в книге, только у него не было индийского головного шарфа и двух горстей рупий, чтобы привязать к концам этого шарфа. Он нашел обрывок веревки в сарае и привязал по краям две палки.
Ратлидж попробовал на прочность веревку, волокна лопнули и рассыпались.
— Это не сработало бы.
— Да, но другие мальчики не знали этого, верно? Двери в домах не запирали на ночь, и Дэниел легко мог к ним проникнуть, а его рассказ о разбойниках произвел должное впечатление.
— Кого он хотел защитить? Которого из них?
— Дэниел не выдал своей тайны. Но мои тетки не были слепы, и, по мнению тети Грейс, это был Саммерс, ведь Дэниел иногда из-за него дрался. Тетя Фелиция тем не менее была уверена, что все это пустая угроза, он просто хотел припугнуть обидчиков.
Вернувшись, Томас сделал настоящую гарроту и позже убил брата своего защитника. Он не испытывал ни малейшей благодарности к самому Дэниелу и без зазрения совести использовал его имя в отеле.
— Милостивый Боже… — произнес Ратлидж.
— Ужасно, — согласилась миссис Фаррелл-Смит.
Хэмиш сказал вдруг: «Во Франции служили индийские солдаты».
Это была неплохая мысль. Хотя время разбойников прошло, их истребили англичане, но известно, что все еще в некоторых глухих уголках Индии существуют подобные религиозные секты. Так что вполне вероятно, индийцы, служившие в армии, могли показать Саммерсу, что собой представляет настоящая гаррота, если он не знал или не имел достаточной информации к тому времени сам.
— Если бы вы узнали о том, что я сегодня вам рассказала, в тот первый раз, когда вы появились в Истфилде, то ваше подозрение упало бы целиком на Дэниела, — сказала миссис Фаррелл-Смит. — И тогда все было бы несправедливо и ужасно. Его отец тоже боялся, что всплывет старое дело с гарротой. Он, наверное, заболел от тревоги, когда был убит Энтони. Может быть, он подумал, что таким образом Дэниел отомстил старшему брату за связь со мной. Отец знал о гарроте, мои тетки позже рассказали ему о случае в школе. Ему необходимо было знать, что один брат не убил другого. Поэтому он хотел привлечь к расследованию Скотленд-Ярд, а не инспектора Нормана, склонного к предубеждениям. Дэниел всегда был любимцем отца, а теперь он остался единственным сыном.
— Но вам не понравилось, когда появился инспектор из Ярда. Почему вы испугались меня и не боялись инспектора Нормана? — Ратлидж положил гарроту на стол.
Миссис Фаррелл-Смит впервые улыбнулась:
— У него не хватало воображения. А у вас оно было.
Что, если бы эта женщина поверила ему раньше? Изменило бы это ход событий?
Невозможно угадать. Но Маршалл все же мог остаться жив. Ратлидж за долгие годы работы успел понять, что люди часто скрывают многие вещи в ущерб своим же интересам и здравому смыслу.
