Эллери Куин - Последняя женщина в его жизни. Приятное и уединенное место
— Я не знаю, что рассказывать.
— По-моему, вы говорили, что скульптура не стояла в спальне мистера Импортуны, потому что она ему не нравилась.
— Это не совсем так. Я сделала два отдельных заявления, мистер Квин. Первое: скульптура не стояла в спальне моего мужа. Второе: она ему не нравилось. «Потому что» между ними не было.
— Понятно. Откуда она взялась?
— Это был подарок.
— Мистеру Импортуне?
— Нет.
— Вам?
— Да.
— И вы сказали, что она стояла в гостиной.
— Да, на подставке из черного дерева.
— Могу я спросить, кто и по какому случаю подарил вам ее?
— Мне подарили скульптуру на день рождения два года назад. Что касается того, кто ее подарил, то я не вижу, какое отношение это может иметь к тому, что мы обсуждаем.
— Знаю по собственному опыту, — заметил Эллери, — что никогда нельзя определить заранее, что окажется важным, а что нет. Хотя тот факт, о котором сообщают добровольно, обычно оказывается абсолютно неважным. Но я ощущаю сопротивление, миссис Импортуна, и это возбуждает мое любопытство. Если вы не захотите сообщить мне, кто подарил вам скульптуру, то уверяю вас, я смогу это выяснить. Как говорится, у меня свои методы.
— Питер Эннис, — с трудом вымолвила Вирджиния.
— Благодарю вас. Понимаю, почему вы предпочитали не сообщать об источнике подарка. Эннис практически жил здесь в качестве личного секретаря вашего мужа и его братьев. Он привлекательный молодой человек с нордической внешностью — идеальная пара для молодой и прекрасной хозяйки дома, которая вышла замуж за не блещущего красотой старика. Если бы стало известно, что секретарь делает жене подарки, могли бы начаться разговоры — особенно среди прислуги. А мистер Импортуна знал, что ценная скульптура подарена его секретарем его жене?
— Нет! Я солгала ему — сказала, что купила ее сама! — Ее блестящие волосы вдруг стали выглядеть растрепанными, а одежда — неряшливой. — Вы жестокий человек, мистер Квин. Нино был ревнив, и мой брак не назовешь самым легким в мире. Он был сопряжен с обстоятельствами, которые… — Она умолкла.
— Да? — подбодрил ее Эллери.
Но Вирджиния тряхнула локонами и улыбнулась:
— Вы ловки, как все ищейки. Я не собираюсь продолжать этот разговор. — Она встала, подошла к двери и дернула шнур звонка. — Крамп вас проводит.
— Простите, что расстроил вас, миссис Импортуна. Если бы вы знали меня лучше, то поняли, что я не жестокий, а просто сразу чую крысу. Не возражаете ответить еще на один вопрос?
— Смотря на какой.
— Скульптуры, как и картины, обычно имеют название. Оно было у той, которую вам подарил Питер Эннис?
— Да. Какое-то тошнотворно-сентиментальное… Оно было написано на табличке, прикрепленной к подставке… — Вирджиния нахмурилась, но внезапно ее лицо прояснилось. — Вспомнила! «Появление новорожденного на свет».
«Ну и тип же ты, Эннис», — подумал Эллери.
* * *Крамп не проводил Эллери к выходу. Правда, его величавая британская походка свидетельствовала о подобном намерении, но Эллери остановил его через десять шагов:
— Перед уходом я бы хотел поговорить с мистером Эннисом. Он дома?
— Могу посмотреть, сэр. — Как ни странно, судя по тону, идея пришлась Крампу по душе.
— Будьте так добры.
Очевидно, Крамп все знал о хозяйке и секретаре, разумеется не одобряя их отношений. Нет более чопорной публики, чем старомодная прислуга, в первых рядах которой стоят дворецкие.
— Мистер Эннис говорит, что он очень занят, сэр.
— Случайно и я тоже. Так что мы будем заняты вместе. Куда идти, Крамп?
— Мистер Эннис говорит, сэр… — На сей раз тон дворецкого выражал сожаление типа «я вынужден повиноваться приказаниям, сэр».
— Беру всю ответственность на себя, Крамп. Где он?
— Благодарю вас, сэр. Сюда, мистер Квин.
Он быстро и с явным удовольствием проводил Эллери в «логово» Нино Импортуны, где на стуле покойного босса за столом Медичи восседал секретарь, погрузив руки в бумаги по самые локти. Оторвавшись от работы, Питер Эннис не скрывал недовольства.
— Я велел Крампу передать вам, Квин, что занят и не могу вас принять. У меня просто нет времени пережевывать одно и то же. А о вас, Крамп, я доложу миссис Импортуна.
— В таком случае вы обвините невиновного, — заявил Эллери, словно обращаясь к суду. — Крамп исполнил свой долг с верностью истинного англичанина. Мне пришлось применить мускулы, чтобы заставить его привести меня сюда. Разумеется, мускулы языка. Думаю, Крамп, вы больше не нужны — еще раз благодарю вас. Могу я сесть, Эннис? Это займет некоторое время. Нет? Чувствую, вы бы предпочли не беседовать со мной.
— Ладно, садитесь. — Питер пожал плечами. — Я не обязан с вами разговаривать, Квин, и делаю это только для того, чтобы скорее от вас избавиться. Вы не имеете никакого официального статуса — не могу понять, как вы сюда пробрались, учитывая, что вестибюль охраняется.
— Опять же не без усилий. — Эллери опустился на прямоугольный резной стул для посетителей и тут же пожалел об этом. — В том, кто выбрал этот стул, несомненно, было что-то от инквизитора. Полагаю, это Импортуна. Кстати, о нем: у него был друг детства, который стал судьей Верховного суда Соединенных Штатов?
— Если и был, то он о нем никогда при мне не упоминал.
— Тогда поставлю вопрос по-другому. Не знаете, связывался ли когда-либо Импортуна — письменно, по телефону, с помощью пони-экспресса,[128] как угодно — с каким-нибудь судьей Верховного суда?
— Не знаю.
— А какой-нибудь судья когда-либо связывался с ним?
— От вас так просто не отвяжешься, — усмехнулся Питер. — Нет, тоже не знаю. А при чем тут Верховный суд?
— Играл ли он в молодости в бейсбол? Под именем Нино Импортуна, Туллио Импортунато или каким-нибудь еще?
— В бейсбол? Нино Импортуна? — Питер усмехнулся еще шире. — Если бы его знали, Квин, то поняли бы, насколько нелеп этот вопрос.
— Нелеп или нет, вы на него не ответили.
— Он не упоминал о подобной страшной тайне своего прошлого — по крайней мере, мне. А я никогда не сталкивался в его личных бумагах с чем-либо, указывающим на это. — Питер посмотрел на Эллери и перестал усмехаться. — Вы это серьезно?
— Бингэмптон в штате Нью-Йорк что-нибудь говорит вам?
— В связи с мистером Импортуной? Бингэмптон? Абсолютно ничего.
— Тогда скажите, есть ли… было ли у него ранчо в Палм-Спрингс, в Калифорнии?
— На это могу ответить утвердительно.
— Правда? Значит, я хоть на что-то наткнулся! — Эллери склонился вперед. — И там была площадка для гольфа?
