Чарльз Тодд - Хладнокровное предательство
Он чувствовал ее сомнения. Джанет Аштон не дура, она напряженно думала, как рассказать обо всем, чтобы потуже затянуть петлю на шее Пола Элкотта и не бросить тень на себя саму.
— Элкотт непременно даст показания и постарается убедить адвокатов, что на скамье подсудимых должны сидеть вы, а не он. А они, в свою очередь, воспользуются тем, что ему известно, чтобы бросить тень сомнения на его виновность. Сомнение вполне разумно… а ведь для присяжных иногда бывает достаточно и сомнения. Элкотта оправдают и уже не смогут вторично судить за то же преступление!
Сам того не желая, Ратлидж восхищался мисс Аштон. Она до сих пор сопротивлялась, бросала ему вызов. Он вспомнил, как мало она плакала, когда он достал ее из-под перевернутой коляски. Несмотря на боль…
— В то же время многие косвенные улики указывают на вас. — Ратлидж принялся загибать пальцы на левой руке. — Джеймс Фоллет подтвердит, что вы везли с собой револьвер. Полицейские, перекрывшие дорогу у Кесвика, покажут, что вы мимо них не проезжали — в какую бы сторону ни ехали. Когда я спросил, не передать ли вашим родным, что вы живы, вы ответили, что родных у вас нет. Если вы не убивали сестру, откуда вы знали, что она мертва? В-четвертых, оторванная вами пуговица…
Джанет Аштон не дала ему продолжать.
— Я не знала! Я ехала, чтобы поговорить с Грейс, а вовсе не убивать ее! Я хотела, чтобы она вернулась к Хью, ведь близнецы уже родились и она выполнила свой долг по отношению к Джералду. У меня заканчивался отпуск… Я должна была принять решение. Либо оставаться в Карлайле, либо вернуться в Лондон. Я больше не могла откладывать свое возвращение!
— Если вы хотели всего лишь поговорить с сестрой, зачем взяли с собой револьвер?
Джанет отвернулась:
— Я ведь вам говорила!
— У Джералда оружие было. Если бы Грейс пришлось защищаться, она бы знала, где что искать. В вашей истории концы с концами не сходятся!
Джанет Аштон смотрела на него и молчала.
— Ну, рассказывайте. Что случилось на ферме?
Напряжение в комнате так возросло, что, казалось, и Хэмиш материализовался, стоит у него за спиной, хотя он чувствовал, как спина касается двери. Чтобы взять себя в руки, ему пришлось отойти от двери. Ему казалось: еще чуть-чуть — и он начнет вслух отвечать постоянно звучащему в голове голосу.
Должно быть, Джанет Аштон показалось, что он сдается.
— Когда я добралась до фермы, как раз пошел снег… — приглушенным голосом заговорила она. — Тогда все были еще живы. И… да, вы правы, Джералд и Пол стояли во дворе, у входа в хлев, и ругались. Я вышла из коляски и пошла к ним. Я отчетливо слышала голос Джералда и видела его лицо. Он был вне себя от ярости. Он говорил: «Убирайся отсюда. Убирайся с моей фермы, и чтоб ноги твоей здесь больше не было! Я не желаю тебя больше видеть, понимаешь?» Ответа Пола я не расслышала. Но Джералд закричал: «Будь прокляты кровные узы! Они не оправдывают то, что ты сделал! Заруби себе это на носу. Я люблю жену, я люблю детей. И, если понадобится, буду их защищать. С моей стороны тебе грозит куда большая опасность, чем нам — с твоей. Так что все кончено — прежде чем ты сделаешь что-нибудь, о чем будешь всегда жалеть!» Тут я поспешила назад, к коляске, боясь, что Пол развернется и поймет, что я подслушивала. Да и Джералд был не в том состоянии, чтобы радоваться моему неожиданному приезду! Я развернула коляску и покатила к церкви. Завела лошадь на задний двор, где меня никто не видел. И добрый час пробыла там, прежде чем отважилась вернуться.
Джанет закрыла лицо руками. Ратлиджу показалось, будто она плачет. Не сразу ей удалось успокоиться. Она продолжила:
— В церкви было темно. Тихо. Покойно. Я вернулась на ферму, надеясь, что Джералд, возможно, еще не вернулся домой. Снегопад усиливался, и я решила, что он пошел загнать овец в овчарню. Я вошла в дом. Грейс кормила близнецов. Не знаю, где были Джош и Хейзел, — я рада была, что они не с ней. Сестра показалась мне такой счастливой!
— Она удивилась вам?
— О да. Она не ждала меня до второго дня Рождества. Я спросила, можно ли сделать так, чтобы мы обе были счастливы. Поинтересовалась, остались ли у нее какие-нибудь чувства к Хью. В конце концов, он — отец двоих ее старших детей! Должно быть, раньше она его любила! Я напомнила ей, что в глазах церкви она по-прежнему замужем за ним. А она ответила только: «Джанет, ты живешь как во сне. Хью тут совершенно ни при чем, как ты не понимаешь? Еще когда ты не пожелала присутствовать на нашей с Джералдом повторной свадьбе, я говорила тебе: к Хью я не вернусь даже ради детей — даже если что-то случится с Джералдом. Мы с ним отвыкли друг от друга за время войны, теперь я это понимаю. Стали чужими друг другу». А потом вошел Джералд, и я прямо спросила его, способен ли он полюбить меня…
Плечи у нее задрожали.
— Я вернулась в церковь. Снег валил все гуще. Я оставила коляску в укрытии, где не было ветра. Мне хотелось замерзнуть в церкви до смерти, и чтобы они нашли мой труп. Мне хотелось, чтобы моя смерть была на совести Джералда. Хотелось, чтобы все знали, что я погибла из-за него!
— Поступать так жестоко.
Джанет круто развернулась к Ратлиджу:
— А отвергать мою любовь не жестоко? Я не могла этого вынести, и… да, в то время я желала ему смерти!
— Значит, вы взяли револьвер и вернулись.
— Нет! Я струсила. Я плакала до изнеможения, а потом решила вернуться в Карлайл. Добралась до Кесвика, но лошадь устала, и я не смогла ехать дальше. Я остановилась в Кесвике, в маленькой гостинице. Спустя какое-то время пришла в себя. Потом, через два дня, вопреки всем резонам, отправилась назад, в Эрскдейл. Когда конь сбился с пути и мы полетели под откос, мне показалось, что я так и умру, ничего не исправив! Мне хотелось помириться с Грейс. И вот, когда надежда уже покинула меня, появились вы.
«Она состряпала очень красивую историю, — заметил Хэмиш. — Но ведь ей ничего не стоит снова солгать».
— Выяснить, в самом ли деле вы останавливались в Кесвике, несложно, — предупредил ее Ратлидж.
— Так выясните — и вы поймете, что я говорю правду, — возмущенно ответила Джанет. — Как вы думаете, зачем бы я вернулась, если бы знала, что они все погибли? Даже я не могу так сильно ненавидеть!
Если она оставалась в Кесвике, сказал себе Ратлидж, тогда понятно, почему она не видела полицейских постов на дороге. Что еще важнее, это объясняет, почему полицейские не видели ее.
— Когда вы узнали, что случилось, вы поверили, что сестру и ее близких убил Пол?
— О да! Если бы вы не нашли мой револьвер и не забрали его, я бы, наверное, сама его застрелила. Неужели вы не понимаете? Она… Грейс… умерла, не зная, что я ехала к ней мириться! Теперь у меня в жизни одна цель: добиться, чтобы ее… их убийцу… повесили!
