Джорджетт Хейер - Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник)
– С поздравлениями? – недоуменно переспросил доктор Честер. – О чем вы говорите?
– Морис! – укоризненно нахмурилась Эрминтруда. – О Вики и Хью, конечно!
Лицо доктора прояснилось.
– Ах вот оно что! – воскликнул он. – Вот это да! Поздравляю, это и впрямь замечательное событие!
Хью, задержавшийся в Пейлингсе после ужина, пожал ему руку.
– Спасибо, доктор. Однако мне кажется, что вы приехали с другими новостями. Это так?
– Вы уже знаете? – вскинул брови доктор Честер.
– Нет, но я, кажется, догадываюсь. Днем я видел инспектора Хемингуэя за работой.
– Уайта арестовали, – сказал Честер.
Эрминтруда выронила рюмку с бренди.
– Уайта? – переспросила Мэри не веря своим ушам. – Но почему? На каком основании?
– Не знаю. Алан примчался как безумный звать меня к Джанет, которая бьется в истерике. Я сейчас прямо от нее.
– Бедненькая Джанет! Бедный Алан! – всплеснула руками Мэри. – Мы как-нибудь можем им помочь?
– В данную минуту – нет, – произнес доктор. – Я напичкал ее снотворным и велел Алану не беспокоить ее. Надеюсь…
Внезапно Эрминтруда спрыгнула с софы.
– Велел Алану! – негодующе фыркнула она. – С таким же успехом можно приказывать Рою или Князю! – Она дернула головой и поправилась: – Я имею в виду собаку, а не Алексиса! Как вы могли, Морис, оставить бедняжку Джанет на попечение ее пустоголового братца? Почему вы не погрузили их в машину и не привезли сюда?
– Сюда? – недоуменно переспросил доктор Честер, едва ли не впервые в жизни сбитый с толку.
– А куда им теперь деваться? – вызывающе произнесла Эрминтруда. – Похоже, вы, мужчины, совершенно разучились думать! Ведь завтра Дауэр-Хаус заполонят эти стервятники-репортеры! Вики, деточка, вызови Джонсона и скажи, чтобы немедленно заехал за ними и привез к нам!
– Но, Эрминтруда, погодите! – воскликнул Честер. – Не слишком ли поспешное решение вы принимаете? Ведь если Уолли убил Гарольд Уайт, то…
– Не городите чушь, Морис! – высокопарно произнесла Эрминтруда. – И не спорьте со мной! Мэри, душенька, ты подготовишь гостевые спальни?
– Да, тетушка Эрми! – пискнула Мэри, выходя за Эрминтрудой в холл.
Эрминтруда начала величественно подниматься по лестнице. Мэри хотела было последовать за ней, но доктор Честер остановил ее, взяв за руку.
– Мэри, я только узнал об этой помолвке!
Девушка потупила взор.
– Вы удивлены, Морис? – тихо спросила она. – А я ведь давно чувствовала, что у них все к этому идет.
– Мэри, посмотрите на меня! Я думал… – его голос оборвался, – я был уверен, что вы и Хью…
Мэри вскинула голову:
– Вы думали, что Хью выберет меня?
– Да, – судорожно сглотнул доктор Честер.
– Какое-то время и мне так казалось. Впрочем, недолго. Мы с Хью совершенно разные и не подходим друг другу.
Честер стиснул ее запястье:
– Мэри, это правда? Я думал… Я боялся…
– А вы, Морис? – спросила вдруг Мэри. – Я ведь тоже думала, что вы и тетушка Эрми…
– Эрминтруда? Господи, какая чушь! Мэри, я понимаю, что сейчас не время, но вы не можете… Словом, я смею надеяться, что вы могли бы согласиться… Со мной…
– О, Морис! – всплеснула руками Мэри, поднимая на него подозрительно заблестевшие глаза. – Мне кажется, я всегда вас… Ой, вот она!
– И не забудь положить в постель Джанет горячую грелку! – донесся сверху голос Эрминтруды. – Когда на душе скребут кошки, ничто так не успокаивает, как горячая грелка!
Рождественский кинжал
Глава первая
Гроздья ягод на ветках остролиста восхищали Джозефа Джерарда до глубины души. Он не сомневался, что это хорошая примета, добрый знак, который сулит успех его планам по воссоединению семьи. В последнее время Джозеф – пышущий румянцем здоровяк с космами седых волос, растрепанных зимним ветром – постоянно приносил в дом эти колючие растения и, сияя от удовольствия, совал их под нос Натаниэлю или укладывал на карточный столик Мод.
– Посмотрите на ягоды! – призывал он.
– Очень мило, дорогуша, – без малейшего энтузиазма говорила Мод.
– Убери эту чертову зелень! – возмущался Натаниэль. – Ненавижу остролист!
Но ни равнодушие жены, ни недовольство старшего брата не могли омрачить его радости: Джозеф веселился как ребенок. А когда свинцовые тучи предвещали обильный снегопад, он начинал толковать о старом добром Рождестве и сравнивать поместье Лексэм с Дингли-Делл[6].
При том, что сходства между двумя поместьями было не больше, чем между мистером Уордлом и Натаниэлем Джерардом.
Лексэм, внушительное сооружение в стиле Тюдоров, даже после основательной перестройки, устроенной его хозяином, все еще хранил дух старины и считался местной достопримечательностью. Семейным гнездышком он стал сравнительно недавно: нажив крупное состояние на торговле с Ост-Индией, Натаниэль купил его за пару лет до того, как оставил свой процветающий бизнес. Пола Джерард, племянница Натаниэля, не выносила Лексэм и решительно отказывалась понимать, что заставило старого холостяка поселиться в таком месте, если только он не собирался, как она надеялась, оставить поместье ее брату Стивену. Очень жаль, думала она, что Стивен, которому дом нравился, не делал ровным счетом ничего, чтобы подружиться со старым джентльменом.
Стивену Джерарду, вечно раздражавшему своего богатого дядюшку, тем не менее предстояло стать его наследником: в семье это считалось решенным делом. Как ни крути, а он его единственный племянник, и поскольку Натаниэль вряд ли оставит наследство своему брату Джозефу (даже самому Джозефу это казалось маловероятным), вся его собственность перейдет в неблагодарные руки Стивена.
Особую весомость данному мнению придавал факт, что Натаниэль любил племянника больше, чем других членов семьи. Правда, Стивена вообще мало кто любил. Пожалуй, единственным человеком, свято верившим, что под угрюмой внешностью Стивена прячется светлая душа, был Джозеф, неисправимый добряк, чье нежное сердце всегда заставляло его видеть в людях только лучшее.
– В Стивене много превосходных качеств. Помяните мое слово, наш милый медвежонок еще удивит нас в эти дни! – с пафосом заявил он однажды вечером, когда Стивен вел себя невыносимо.
Стивен, однако, не пришел в восторг от непрошеного комплимента. Он уставился на Джозефа с такой едкой усмешкой, что тот сразу осекся и ответил ему растерянным и жалким взглядом.
– Удивлять простофиль – не мой конек, – изрек Стивен, не потрудившись вытащить трубку изо рта.
Джозеф мужественно выдавил улыбку, а разгневанная Пола бросилась на его защиту. В ответ Стивен лишь усмехнулся и снова погрузился в свою книгу, предоставив Поле без стеснения выкладывать все, что думает о его манерах. Что касается Джозефа, тот с несокрушимой веселостью, способной выдержать любой удар, быстро пришел в себя и шутливо приписал выходку Стивена расстройству печени.
