Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)
– Досужие размышления, мистер Вульф. Вы все это говорили обвиняемому?
– Да, сэр.
– Сколько времени вы с ним провели?
– Примерно полчаса. За полчаса я могу сказать очень многое.
– Не сомневаюсь. Но время суда и присяжных нельзя тратить на то, что не относится к делу.
Мандельбаум опять по-особому проникновенно посмотрел на присяжных и снова обратился к Вульфу:
– Вы не обсуждали с обвиняемым своих показаний?
– Нет, сэр.
– Вы давали ему советы по ведению защиты?
– Нет, сэр. Я не давал ему советов никакого рода.
– Вы предлагали ему провести какое-либо расследование, которое помогло бы его защите?
– Нет, сэр.
– Тогда чего ради вы добивались с ним свидания?
– Минуточку! – вскочил Донован. – Насколько я понимаю, ваша честь, перед нами свидетель обвинения и ведется отнюдь не прямой допрос. Это настоящий перекрестный допрос! Я возражаю.
Судья Корбетт кивнул:
– Возражение принято. Мистер Мандельбаум, вы знаете правила допроса.
– Но я столкнулся с непредвиденными обстоятельствами.
– Все равно он остается вашим свидетелем. Относитесь к его показаниям с доверием.
– Но, ваша честь, он оскорбил суд.
– Это еще не доказано. Рассмотрение вопроса впереди. Продолжайте.
Мандельбаум посмотрел на Вульфа, глянул на присяжных, подошел к столу, постоял с минуту, уставившись на него, поднял голову, сказал:
– Вопросов больше нет, – и сел.
Джимми Донован встал и вышел вперед, но обратился к президиуму, а не к свидетельскому помосту:
– Ваша честь, хочу заявить, что я ничего не знал о сегодняшней встрече свидетеля с моим подзащитным – ни до, ни после того, как она состоялась. И узнал о ней только здесь и сейчас. Если желаете, я могу выйти к помосту и ответить на вопросы под присягой.
Судья Корбетт покачал головой:
– Не желаю, мистер Донован. Разве что в дальнейшем возникнет необходимость.
– Конечно, когда угодно. – Донован повернулся к свидетелю. – Мистер Вульф, почему вы добивались свидания с мистером Эшем сегодня утром?
Вид у Вульфа был спокойный, но не особенно довольный.
– Потому что получил информацию, вызвавшую значительные сомнения в его вине, и я хотел незамедлительно довести ее до суда и присяжных. Как свидетель обвинения, на арест которого выдан ордер, я был в трудном положении. Мне пришло в голову, что если я увижусь с мистером Эшем и поговорю с ним, то мистер Мандельбаум, вероятнее всего, вскроет этот факт в ходе допроса, и в таком случае он наверняка спросит меня, что было сказано. Поэтому я хотел как можно подробнее изложить мистеру Эшу свои догадки и то, что удалось обнаружить. Ведь если мистер Мандельбаум разрешит мне повторить все, что я сказал мистеру Эшу, то дело сделано. Если он удалит меня прежде, чем я закончу, то вполне вероятно, что перекрестный допрос адвоката даст мне шанс продвинуться дальше. – Он поднял ладонь: – И потому я добился встречи с мистером Эшем.
Судья нахмурился. Один из присяжных хмыкнул, все остальные посмотрели на него. В зале зашевелились, послышались смешки. Я подумал, что у Вульфа стальные нервы. Правда, он не нарушил ни одного из известных мне законов, и Донован задал ему ясный вопрос и получил ясный ответ. Я б дал толстую пачку писчей бумаги, лишь бы увидеть лицо Донована. Если оно как-то отреагировало на упомянутые догадки, то голос – никак.
– Вы сказали мистеру Эшу что-то помимо того, что уже звучало в ваших показаниях?
– Да, сэр.
– Пожалуйста, изложите то, что вы ему сказали, присяжным.
– Сказал, что ушел из этого зала вчера утром, чтобы проверить свои догадки, добровольно подвергнув себя осуждению за неуважение к суду. Сказал, что в сопровождении помощника – Арчи Гудвина – направился в расположенный на Шестьдесят девятой улице офис компании «Бэгби на линии», где была убита Мэри Виллис. Сказал, что после осмотра коммутаторов пришел к выводу, что ни один оператор не смог бы…
Мандельбаум вскочил:
– Возражаю, ваша честь. Умозаключения свидетеля не принимаются.
– Он же просто-напросто излагает то, – вставил реплику Донован, – что сказал мистеру Эшу. По просьбе заместителя прокурора.
– Возражение отклоняется, – сухо сказал судья Корбетт.
Вульф закончил фразу:
– Я сказал, что пришел к выводу: ни один телефонный оператор не мог систематически прослушивать закрепленные за ним линии незаметно для других, и если такое практиковалось, то коллективно. Я сказал, что имел продолжительные беседы с двумя операторами-телефонистками, Элис Харт и Беллой Веларди, работавшими там и проживавшими совместно с Мэри Виллис, и оба раза мои догадки подкрепились. Во-первых, они были явно встревожены моим упорным намерением провести относительно их полное и неукоснительное расследование и беспричинно терпели мои нападки, и, во-вторых, их собственные расходы явно и значительно превышали жалованье. Я сказал… Можно спросить, сэр, есть ли необходимость мне и далее повторять слова: «я сказал»?
– Думаю, нет, – ответил Донован, – если вы будете строго придерживаться сказанного утром мистеру Эшу.
– Буду придерживаться. Расточительность в личных покупках характеризовала и мисс Элен Вельц – третьего оператора, работавшего и проживавшего совместно с Мэри Виллис. У нее был выходной, и мы с мистером Гудвином поехали в ее загородный дом в округе Уэстчестер, недалеко от Катоны. Эта телефонистка встревожилась даже больше двух других, она была практически в истерике. Вместе с ней находился некто Гай Унгер, и он тоже был встревожен. Когда я заявил о своем намерении расследовать все, что связано с фирмой «Бэгби на линии», он захотел поговорить со мной без свидетелей и предложил десять тысяч долларов за услуги, которые точно не определил. Я догадался, что это подкуп с целью удалить меня от данного дела, и отклонил предложение.
– Все это вы сказали мистеру Эшу?
– Да, сэр. Тем временем Элен Вельц без свидетелей беседовала с мистером Гудвином и сказала ему, что хочет поговорить со мной, но сначала должна отделаться от мистера Унгера. Она обещала позже позвонить ко мне в офис. Вернувшись в город, я не решился пойти домой, поскольку мог быть подвергнут задержанию и заключению под стражу, и мы с мистером Гудвином поехали в дом одного друга. Туда же вскоре после полуночи прибыла мисс Вельц. Мой натиск окончательно сломил ее, она смертельно испугалась. Она призналась, что на протяжении ряда лет дело строилось именно так, как я предполагал. В прослушивании разговоров участвовали все телефонистки, включая Мэри Виллис. Старший оператор Элис Харт собирала информацию…
