Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)
– Он сказал, с какой целью все это предпринимается?
– Нет, до этого он не дошел.
Донован вскочил:
– Возражаю, ваша честь. Домыслы свидетеля о намерениях подзащитного.
– Вычеркните, – любезно сказал Мандельбаум, – вычеркните из ответа все, кроме слова «нет». Вы отвечаете «нет», мистер Вульф?
– Да, сэр.
– Обвиняемый собирался предложить какое-либо поощрение телефонистке в случае, если она согласится прослушивать разговоры?
– Он не назвал сумму, но намекнул…
– Намеки нас не интересуют. Что он сказал?
Я даже ухмыльнулся. Вульф, всегда требовавший точности, обожавший гнобить всех, и особенно меня, за расплывчатые формулировки и сам наверняка знавший правила дачи показаний, – дважды попался. Я дал себе слово потом, при случае, это откомментировать.
Но сбить его с толку было невозможно.
– Он сказал, что со временем вознаградит ее, то есть телефонистку, но не указал сумму.
– Что еще он сказал?
– Это почти все. В целом разговор занял лишь несколько минут. Как только я получил четкое представление о том, для чего он меня нанимает, я отказался.
– Вы назвали причину отказа?
– Да, сэр.
– Что вы сказали ему?
– Что, конечно, работа детектива – совать нос в чужие дела, но я исключаю из поля деятельности все, что связано с проблемами брака, и потому не возьмусь за дело.
– Он сказал вам, что поручает шпионить за женой?
– Нет, сэр.
– Тогда почему вы упомянули проблемы брака?
– Потому что пришел к выводу, что они – причина его озабоченности.
– Что еще вы ему сказали?
Вульф поудобней уселся на стуле.
– Я хотел бы уточнить, правильно ли я понимаю ваш вопрос. Вы спрашиваете о том, что я сказал ему в тот день или в какой-то другой раз?
– В тот день. Ведь другого раза не было?
– Был, сэр.
– Вы хотите сказать, что еще раз встречались с обвиняемым, в другой день?
– Да, сэр.
Мандельбаум взял паузу. Он стоял ко мне спиной, так что я не видел, как он удивился, но и так было понятно. У него в деле лежали подписанные Ниро Вульфом показания, что он не видел Леонарда Эша ни до тринадцатого июля, ни после. Его голос стал на градус выше.
– Где и когда состоялась эта встреча?
– Вскоре после девяти утра, сегодня, в этом здании.
– Вы встречались и говорили с обвиняемым сегодня в этом здании?
– Да, сэр.
– При каких обстоятельствах?
– Его жена получила разрешение увидеть его и переговорить, и она позволила мне прийти с ней.
– Как получила? От кого?
– Я не знаю.
– При этом присутствовал адвокат, мистер Донован?
– Нет, сэр.
– А кто присутствовал?
– Миссис Эш, мистер Эш, я и двое вооруженных охранников – один у дверей, второй в глубине комнаты.
– Что это была за комната?
– Не знаю. На двери не было номера. Думаю, я смогу вам ее показать.
Мандельбаум развернулся и посмотрел на Робину Кин, сидевшую в первом ряду. Я не юрист, поэтому не скажу, мог ли он вызвать ее для дачи показаний или нет. Конечно, нельзя принуждать жену свидетельствовать против мужа, но я не знал, распространяется ли это на данный случай. Так или иначе, но Мандельбаум либо упустил возможность, либо отложил ее на потом. Он попросил у судьи минутную паузу и отошел к столу, чтобы вполголоса посоветоваться с коллегой. Я огляделся. Гая Унгера я заприметил еще раньше, он сидел в середине зала слева. Белла Веларди и Элис Харт сидели около прохода на другой стороне. Расположенный на Шестьдесят девятой улице офис АО «Бэгби на линии» явно пришлось укомплектовать на весь день девицами из других бюро. Начальник, Клайд Бэгби, сидел на пару рядов ближе Унгера. Дама червей – Элен Вельц, которую я семь часов назад отвез из квартиры Сола в отель, – сидела сзади, неподалеку от меня.
Коллега встал и спешно покинул зал. Мандельбаум вернулся к Вульфу.
– А вы знаете, – спросил он, – что вы, свидетель гособвинения, нарушили закон, общаясь с подозреваемым в тяжком преступлении?
– Нет, сэр, не нарушил. Насколько я понимаю, все зависит от содержания беседы. Я не обсуждал с мистером Эшем своих показаний.
– А что вы обсуждали?
– Некоторые темы, способные, по моему мнению, его заинтересовать.
– Какие темы? Что именно вы ему сказали?
Я набрал побольше воздуха, выдохнул, разжал стиснутые пальцы и успокоился. Этот толстый жучила добился своего! Мандельбаум задал вопрос, и ничто теперь не помешает присяжным услышать ответ, если только Джимми Донован не последний дурак, а это вряд ли.
Вульф давал показания:
– Я сказал, что вчера, когда я сидел в этом зале и ждал вашего вызова, у меня возникло подозрение, что некоторые факты, связанные с убийством Мэри Виллис, недостаточно изучены и расследованы, и потому моя роль свидетеля обвинения перестала меня удовлетворять. Я сказал ему, что решил сам разобраться в некоторых пунктах, хотя знал, что, самовольно покидая зал, рискую подвергнуться преследованиям за неуважение к суду, но полнота отправления правосудия для меня важнее личного спокойствия, и что я верю: судья Корбетт…
– Простите, мистер Вульф. Сейчас не время защищаться от обвинения в оскорблении суда.
– Да, сэр. Вы же спросили, что я сказал мистеру Эшу. Он спросил, что за подозрения у меня возникли, и я сказал ему, что подозрение носило двойственный характер. Во-первых, как человек с большим опытом расследования преступлений и общения с преступниками, я в значительной степени сомневаюсь в его вине. Во-вторых, что полиция увлеклась обстоятельствами, указывавшими на мистера Эша (наличие у него явного мотива, обнаружение им трупа), и что внимание к другим версиям несколько притупилось. К примеру, опытный следователь всегда особенно зорок и чуток к тем, кто имеет к жертве привилегированный доступ. К таким группам лиц относятся врачи, адвокаты, доверенные слуги, давние друзья и, разумеется, близкие родственники. Если среди таких людей оказывается мерзавец, он имеет уникальную возможность для реализации своих подлых планов. Мне пришло в голову…
– И все это вы говорили мистеру Эшу?
– Да, сэр. Мне пришло в голову, что телефонная служба сродни тем группам привилегированного доступа, о которых я только что говорил, и случилось это, когда я вчера сидел в этом зале и слушал, как мистер Бэгби рассказывает о работе телефонной подстанции. Прослушивая разговоры, беспринципный оператор получает доступ к разного рода информации, которую можно выгодно пустить в ход, – такой, как, например, биржевые новости, финансовые и профессиональные планы, множество других вещей. Возможности использования безграничны. Особенно большую выгоду сулит обнаружение тайн личной жизни. Большинство людей опасается обсуждать или раскрывать жизненно важные секреты по телефону, но так поступают далеко не все, и в случае кризиса в отношениях об осторожности часто забывают. Я осознал, что для получения такой информации, столь полезной и прибыльной для шантажиста, телефонная служба представляет собой потенциал, сравнимый с потенциалом врача, или адвоката, или доверенного слуги… Любой оператор на телефонной подстанции может просто…
