Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса
Абдул Азиз мрачно улыбнулся.
— Такие мужчины только доказывают, что чадра — единственная надежда для женщин, желающих сохранить честь и уважение к себе, а не стать добычей хищника вроде него.
Абдул Азиз не называл Рашида по имени и старался плюнуть, даже произнося местоимение, но во рту у него было слишком сухо, как, впрочем, у всех нас. Воду нам выдавали буквально по капле, и мысль о выплевывании драгоценной влаги казалась кощунственной.
— И все-таки хорошо, если он умрет, — снова сказал юноша, словно компенсируя неспособность выразить презрение плевком.
Пока я ел, Абдул Азиз сидел молча. Одна из женщин подошла к пареньку и передала ему тарелку с той же порцией, что и у меня. Это происходило каждый вечер, и, несмотря на чадру, я определил, что юноше приносит еду одна и та же девушка.
Судя по ее движениям, я был уверен, что она очень молода. Интересно, что при отсутствии другой визуальной информации, возраст женщины можно определить по движениям даже под чадрой. Я пришел к выводу, что это сестра Абдула Азиза, Ноура.
Обычно она не произносила ни слова, но этим вечером решила заговорить.
— Брат, — очень тихо сказала девушка, — я бы хотела, чтобы ты провел день в моей палатке, а не с другими погонщиками верблюдов. Я слышала тревожные вещи и предпочла бы, чтобы ты был рядом. Мы снова сможем обсудить военные хитрости Пророка, когда он сражался с неверными в битве при Бадре.
— Конечно, я приду, — быстро согласился он. — Ты не должна беспокоиться из-за того, что говорят другие женщины. Я понимаю, что тебе среди них не слишком удобно. К тому же все они хотят найти тебе мужа.
— Мне просто не по себе, когда один из них среди нас, — сказала она, невольно посмотрев в сторону палатки аль-Рашида.
— Прости, что я не уделял тебе внимания, — извинился Абдул Азиз. — Ты должна была сказать мне об этом раньше. Конечно, тебе не следует оставаться в палатке одной, без мужчины, который может тебя защитить.
Девушка сказала что-то, чего я не мог разобрать, и словно поплыла прочь — ее длинная чадра развевалась над песком.
Абдул Азиз посмотрел на меня и покраснел. На момент он забыл, что они не должны разговаривать в моем присутствии, что я могу понимать их так же хорошо, как любой соотечественник. К тому же Абдул Азиз не мог упоминать при мне имя девушки и ее родство с ним, не позоря при этом ее и меня.
Но меня это не беспокоило. Девушка сказала более чем достаточно, чтобы я больше не сомневался, кто она такая. Мне также стало ясно, что она необычайно умна и образованна. То, что Ноура предложила брату обсуждать стратегические проблемы, говорило о многом. Она напомнила мне тех женщин, которые стремились учиться в университетах и не позволяли присущей их полу мягкости воздействовать на остроту их ума. Я никак не ожидал встретить подобную женщину в Аравии — в конце концов они достаточно редки и в Англии.
Голос и акцент Ноуры поведали мне остальное. Она обращалась к брату на равных и имела на это право. Очевидно, они учились у одного наставника.
Я потянулся и стал демонстративно готовиться ко сну, чтобы мой юный принц мог скрыть стыд, ибо теперь мне было известно, что его сестра находится с ним среди мурра.
— Думаю, пора ложиться, — сказал я. — Благодарю вас.
Абдул Азиз грациозно поклонился, забрал мою пустую тарелку и зашагал между палатками, но не туда, где находились погонщики верблюдов и их четвероногие подопечные.
Я был рад, что он ушел, надеясь, что ко мне придет Питерсон со своим куревом. Иногда он заходил ко мне в палатку покурить перед сном. Питерсон не пользовался табаком — он курил какую-то особую смесь и делился ею со мной; эффект ее был весьма благотворным и казался знакомым. Мы не могли расходовать воду на традиционные в этих краях водяные трубки, так что мне пришлось пожертвовать для этой цели одной из моих, и она едва ли могла бы найти лучшее применение.
Спать днем из-за жары было практически невозможно. Каждый вздох причинял боль, все мысли были только о тени. Горячий воздух хрустел в наших легких, уничтожая всякую надежду на прохладу и влагу. Зной не прекращался до захода солнца, когда температура внезапно падала с наступлением темноты.
Тогда мы отправлялись в путь, а утром вновь становились лагерем. Мальчики обслуживали «гостей», как именовали нас, а женщины, почти невидимые под чадрой, заботились об остальных. Только подслушав разговор Абдула Азиза с сестрой, я осознал, насколько незаметны бывают женщины в этой части света.
Как обычно, я пригласил Питерсона войти. Мы молча откинулись на ковры, покуда он готовил трубку, не нарушая молчания, пока не сделали первые затяжки и не почувствовали, как древнее маковое зелье расслабляет наши тела и умы.
— Они говорят, что аль-Рашид умрет, — начал я, — потому что никто не даст ему воды. Надеюсь, вы не станете с ним делиться. Слишком часто вы помогали ему выбираться из переделок.
Халид пожал плечами.
— Он отобрал все запасы у своих слуг — не оставил им ни капли. Разве так Священный Коран учит нас обращаться со слугами и рабами, тем более правоверными?
— Вы не кажетесь особенно расстроенным, — заметил я.
Питерсон горько усмехнулся.
— Это представляет мне возможность в очередной раз заслужить пропуск в рай, — ответил он. — Милосердие — легчайшая из обязанностей правоверного.
Я промолчал, хотя понимал, что делиться водой в пустыне никак нельзя назвать легчайшей обязанностью.
— Почему вы терпите его? — осведомился я. Если бы не расслабляющее действие трубки, я никогда не задал бы ему столь личный вопрос.
Питерсон вновь пожал плечами.
— Покуда я присматриваю за Ахмедом, я могу оставаться здесь. Возможно, мне удастся совершить еще несколько милосердных поступков, удерживая его от серьезного вреда, который он мог бы причинить другим. Часто я отвлекаю Ахмеда или предлагаю ему нечто, являющееся меньшим злом, чем его первоначальные намерения. По-моему, это также можно назвать милосердием.
— Пожалуй, — согласился я.
Наркотик постепенно погрузил нас в долгое молчание, к чему мы уже привыкли. Мы выкурили еще одну трубку на двоих. Незадолго до полудня, когда жара стала нестерпимой, меня наконец одолел глубокий, без сновидений сон.
Проснувшись, я внезапно сообразил, что происходит и что намерен сделать аль-Рашид. Я подозревал это и раньше, но усталость и неудобства тормозили мои мыслительные процессы. В караване присутствовали два члена королевского семейства — юный принц и незамужняя принцесса. Узурпаторы используют брак так же часто, как убийство, чтобы удержать трон.
