Анне Хольт - Госпожа президент
Он обсушился, надел боксерские трусы и майку.
Быстро разложил портативную контору. Не включая верхний свет, опустил плотные шторы. Для работы достаточно ночников и настольной лампы. Потом налил в чайник воды и, прислонясь к книжной полке, дождался, пока чайник вскипит. Минуту-другую с сомнением изучал кофе. Порошок явно перележал, запаха никакого, так что он взял пакетик с чаем, положил в чашку и до краев наполнил ее кипятком.
Новых мейлов нет.
Уоррен прикинул время. Лег он около двух ночи. То бишь около восьми вечера по вашингтонскому времени. Сейчас дома одиннадцать. Все работают на полную катушку. Но за четыре с лишним часа никаких депеш не поступило.
Наверно, думают, что он спит. Впрочем, и эта мысль ничуть его не успокоила.
Все безрезультатно. Охлаждение росло. Время шло, президента так и не разыскали, и позиции Уоррена Сиффорда ослабевали. Хотя он по-прежнему отвечал за связь с местной полицией, было совершенно очевидно, что работа в посольстве на Драмменсвейен изрядно увеличилась в объеме и интенсивности, а его ни о чем толком не информировали. Оперативники из ФБР, присланные в Норвегию через несколько часов после него, играли первую скрипку. Жили они в посольстве. Имели в своем распоряжении коммуникационные технологии, по сравнению с которыми его плохонькая контора с набором мобильников и засекреченным компьютером выглядела убогим экспонатом технического музея.
На норвежскую полицию они плевать хотели.
Конечно, кое-кто по-прежнему приходил на совещания, которые он старался проводить по нескольку раз в день, чтобы скоординировать действия американцев с возможными находками, следами и версиями норвежской полиции. Сообщив, что найден труп Джеффри Хантера, он как будто бы все же привлек к себе внимание. Насколько он понял посла, вслед за тем возник немалый дипломатический кризис вокруг выдачи бренных останков. Норвежцы хотели оставить их у себя впредь до экспертизы. США резко возражали.
— Черт побери, — прошептал Уоррен Сиффорд и потер лицо.
Он предупреждал посла Уэллса.
«Они будут рвать и метать, когда поймут, чем вы тут занимаетесь, — сказал Уоррен, встретив его накануне в посольстве. — Правительство у них, конечно, проамериканское, но, насколько мне известно, оппозиция в стране весьма сильна. Может, они и упрямые, как ты мне говорил, когда я приехал, но далеко не идиоты. И нельзя просто так…»
Ледяным взглядом посол остановил его и тоном, не терпящим возражений, произнес:
«Я знаю эту страну, Уоррен. Я — посол США в Норвегии. Я трижды в день встречаюсь с норвежским министром иностранных дел. Правительство этой страны в курсе всего, что мы делаем. Абсолютно всего».
Чистейшая ложь. И оба это знали.
Уоррен отпил глоток чаю. Безвкусный, но хотя бы горячий. Правда, и в номере тепло. Даже чересчур. Он подошел к коробке на стене: надо подрегулировать температуру. Но поди разберись с этой шкалой Цельсия! Сейчас стрелка стояла на двадцати пяти градусах, что безусловно слишком жарко. Может, пятнадцать будет лучше. Он поднес ладонь к фильтру в стене. Оттуда мгновенно потянуло прохладой.
Помедлив, Уоррен Сиффорд выключил компьютер. Рядом на столе лежали два документа. Один толстый, прямо целая книга. Другой — всего два десятка страниц. Он взял оба, сложил все подушки в изголовье кровати и лег.
Сначала полистал секретный отчет о состоянии расследования. Объемистый, больше двухсот страниц, и получил он его не по засекреченной электронной почте, как полагалось бы по всем инструкциям. О существовании отчета Уоррен узнал случайно, подслушав обрывки разговора в посольском штабе, и после некоторых препирательств добился доступа к этому документу. Конрад Виктори, шестидесятилетний спецагент, возглавлявший штаб, полагал, что Уоррену отчет без надобности. Мол, в таких ситуациях, как нынешняя, они действуют строго по принципу need-to-know,[53] и кто-кто, а Уоррен, с его-то опытом, должен это понимать. Он же сам сетовал, как трудно противостоять натиску норвежцев, которые стараются вытянуть из него все, что касается американской информации и следственных версий. Стало быть, чем меньше ему известно, тем меньше узнают норвежцы.
Однако Уоррен не отступился. Исчерпав все аргументы, он в конце концов намекнул на свою близкую дружбу с президентом. Между строк, разумеется. Это подействовало.
Он рухнул в постель в два часа ночи и до сих пор толком в отчет не заглядывал.
Пугающее чтение.
В ходе интенсивных розысков похитителей президента все отчетливее напрашивался вывод, что за исчезновением последует серьезная террористическая атака. Ни ФБР, ни ЦРУ, ни прочие многочисленные организации под эгидой Homeland Security[54] не желали использовать наименование, которое присвоил потенциальной атаке отдел Уоррена Сиффорда, — «Троя».
Они пока вообще обходились без названия.
Даже не были вполне уверены, что атака состоится.
Проблема в том, что никто не знал, против чего или против кого она будет направлена. Данных было великое множество, сиречь количество донесений и наводок, домыслов и версий просто ошеломляло. Однако информация носила фрагментарный, путаный и весьма противоречивый характер.
Возможно, речь идет о заговоре исламистов.
Предположительно, о заговоре исламистов.
Наверно, речь идет о мусульманах.
Судя по донесениям, власти держат под контролем всех прочих потенциальных преступников, смутьянов и террористов, коль скоро в таких обстоятельствах вообще можно говорить о контроле. Ну а группировки чокнутых, фанатичных граждан США всегда существовали как скрытая угроза. Что доказал, в частности, бомбист Тимоти Маквей: в 1995 году от руки этого фанатика, ветерана войны в Заливе, погибли в Оклахома-Сити 168 человек. Но дело в том, что ни малейшего усиления активности среди многочисленных ультрареакционных группировок в США не отмечалось. Они по-прежнему находились под неусыпным надзором, хотя главное внимание после 11 сентября сосредоточилось на совсем другой цели. Если взять экстремистов из числа защитников животных и зеленых, то опять же ничто не указывало, что они перешли от надоедливых незаконных акций к грубым террористическим атакам. Религиозные секты фанатического толка встречались в США повсюду, однако представляли угрозу, как правило, лишь для себя самих. Да и в их среде не замечалось никакого экстраординарного оживления.
И вообще, ни одна известная американская группировка не имела ни возможностей, ни средств, чтобы похитить американского президента из гостиничного номера в Норвегии.
