Джемма О’Коннор - В поисках прошлого
— Я твой отец, Гил. Ты — мой сын, Кэти-Мей — твоя сестра. Я никогда не думал о тебе иначе. — Фрэнк был очень печален.
Я опять едва сдержал слезы.
— Это я знаю, папа, но ведь существует еще и Гил Суини, сын убийцы, не так ли?! Брат Алкионы Уолтер!
— Господи помилуй! — Фрэнк уронил голову на руки.
— Сводный брат, коль на то пошло, — вмешался Брайди. — И давайте-ка без этих сцен!
Я прямо взвился:
— Можно же было сделать анализ ДНК! — Идиотское предложение, в самом деле идиотское — ведь никто из них ничего не отрицал.
— С какой целью? — мягко осведомился Брайди.
— А чтобы я точно знал, не полоумный ли я, как… как…
Тут я не смог сдержать слез. Потом услышал, как Фрэнк сказал:
— Господи Иисусе, Фил, что теперь делать?
После этого, как всегда, когда я был в стрессовом состоянии, мой слух отключился. Фрэнк сразу это понял. Он подошел ко мне, взял мое лицо в свои тонкие руки и посмотрел прямо мне в глаза:
— Начни с самого начала, Гил. — Он тщательно выговаривал все слова. — Когда ты вернулся из Франции?
— Я там всего неделю пробыл после похорон, — промямлил я. Потом взял себя в руки. Сперва говорил как бы в пустоту, но постепенно начал слышать собственный голос, потом голос Брайди, когда тот задавал вопрос или в очередной раз разражался проклятиями.
Фрэнк не произнес ни слова, пока я не закончил рассказ о том, что тогда произошло в саду, а потом просто спросил:
— Ты думал, что твоя мама ее убила? Это не так. — Фрэнк закрыл глаза и попытался восстановить дыхание. — Ты должен мне верить, Гил, Кресси не убивала эту ужасную женщину.
— Но она же ударила ее, сбила с ног. — Ни один из них не выразил удивления. Неужели они знали?
— И это все, что она сделала. — Брайди произнес это медленно и четко, как если бы не был уверен в том, что я его хорошо слышу. — Твоя мать не убивала Эванджелин Уолтер. Рана у нее на голове была поверхностная. Мы думали, что это имеет значение, но патологоанатом все поставил на свои места. Нет абсолютно никаких сомнений — ее убил удар в живот. Посмотри на меня, Гил. Результаты посмертного вскрытия были совершенно определенные. И улики против Вэла Суини — неопровержимые.
Он произнес имя убийцы так, словно оно ничего для него не значило и ничего не должно было значить для меня. Но это было совсем не так.
— То есть против моего отца, — заметил я.
— Да. — Он отвернулся.
— Стало быть, в любом случае, если верить вам, то я сын убийцы.
— Извини, но лучше уж он, чем твоя мать, — грубо ответил Брайди в типично полицейском стиле. — Этот подонок никогда не был тебе настоящим отцом, Гил.
Ему все же удалось как-то снизить эмоциональное напряжение. Слава Богу, Макбрайд не пытался утешить меня или как-то поднять настроение — если бы один из них хотя бы прикоснулся ко мне или выразил сочувствие, не знаю, что бы я сделал.
— Расскажите о расследовании, — потребовал я мрачно. — Я сюда за этим и пришел.
Они обменялись взглядами. Фрэнк сидел в противоположном конце комнаты, Брайди расхаживал взад-вперед. Он и вел разговор. Говорил так, словно докладывал о ходе расследования своему коллеге или даже начальнику. Голос его был совершенно лишен эмоций, он излагал одни факты, но толковал он их неправильно. По крайней мере именно это мне мешало. Потому что, насколько я помнил, все трое — мама, отец и Трап — приложили к этому руку.
— Когда ты понял, что миссис Уолтер — мать Алкионы? — нарушил Брайди ход моих мыслей. Не знаю, как он догадался, что эта информация имела для меня столь большое значение, но полагаю, что именно интуиция и сделала его хорошим полицейским. Мне понадобилось некоторое время, но я все же рассказал им о том, как увидел ее на заправочной станции, а затем продолжил до того момента, когда мы с мамой вернулись домой. Описал, как отец швырнул бокалом в маму и сбил меня с ног. — А теперь можешь ты объяснить нам, что произошло, когда твоя мать увезла тебя из дому?
И я опять начал свою длинную несвязную историю. Фрэнк был поражен. А Брайди спросил меня про то, как я увидел отца в саду. «Расскажи об этом еще раз», — попросил он. Я рассказал, начав с ботинка, который наступил мне на ногу. На сей раз я припомнил, что шнурки на ботинке были не коричневые, а желтые. Они обменялись понимающими взглядами.
— А почему это так важно? — спросил я, и они объяснили, как обнаружили улики против моего отца в багажнике его машины. Включая магнитофон, хотя они и не знали, кто его туда положил. А я не стал их на этот счет просвещать. — Его одежду? — спросил я.
— Да. Она была вся в ее крови, — ответил Брайди, и я вспомнил, что у отца было полным-полно костюмов и другой одежды, некоторые вещи в двух экземплярах. И подумал, что Трап не раз заходил в дом и выходил обратно.
— А что еще?
— Ее ноутбук, сумку и всякое прочее.
— И большую коробку? Ящик?
У Фрэнка отвисла челюсть.
— Да, — ответил он. — Итальянский сундучок из ее дома. А ты-то откуда про него знаешь?
— Видел, как он его туда засунул.
Мне показалось, что Фрэнк сейчас прыгнет через всю комнату и вытрясет из меня всю остальную информацию, но тут Брайди поднял руку.
— А что произошло после того, как ты покинул сад? — спросил он. — Помнишь?
Я закрыл глаза.
— Я очнулся в коттедже у Трапа. Мы с Кресси лежали на его постели. Она заснула. А утром он отнес меня в машину.
— Но перед этим ты еще раз ходил в сад, так ведь? — мягко спросил Макбрайд. — Ты последовал за Трапом?
Ну что же, я сам позволил себе проболтаться. Но все же опасался, что он вытянет из меня что-нибудь еще. У меня было ощущение, что я вижу его впервые в жизни — этакого крутого полицейского, — и сейчас я его боялся. Брайди оказался гораздо умнее, чем я думал, и черт знает насколько хитрее меня, так что я понял, что выбора не осталось — только рассказать ему все, как было. Все равно он не слезет с меня, пока не услышит всю историю. Единственное, что я от него утаил, так это все, что касалось моей матери. Из моего рассказа просто следовало, что она спала и когда я уходил, и когда вернулся.
— А что он сделал с тем свертком, который вынес из дома?
Я помотал головой:
— Не знаю. Не видел.
И он опять двинулся дальше, словно потерял к этому всякий интерес. На самом-то деле черта с два!
— А что было утром?
— Трап отнес меня в машину. В поле, кажется. Мы долго ехали. — Тут мне еще кое-что вспомнилось. — Больница! Мы приехали в больницу! Мама там с какой-то женщиной разговаривала. С больной, она в постели лежала.
— Мэрилин Донован, — подсказал Фрэнк.
— Это была Мэрилин? Ох! — Еще одна участница событий со своей собственной интерпретацией: она ведь и не упомянула о том, что мы были в больнице.
