Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках
Все разошлись.
Роджер вернулся к себе домой в Олбани чрезвычайно довольный собой. Он предвидел, что все в этом деле, до мельчайших подробностей, должно быть очень любопытным, впрочем как и вся история в целом.
Он рвался в бой. Правда, ему не повезло в жеребьевке. Он бы предпочел оказаться на месте мистера Читтервика. Тогда у него была бы возможность узнать результаты, полученные остальными, прежде чем доложить о своих. Нет, он вовсе не собирался поживиться плодами чужого ума; у него так же, как у мистера Брэдли, уже сложилась своя версия в голове. Просто было бы приятнее, прежде чем выйти со своей версией, выслушать, взвесить и, может быть, слегка покритиковать то, что скажут сэр Чарльз, мистер Брэдли и особенно Алисия Дэммерс (Роджер считал их лучшими умами Клуба). Из всех преступлений, которые когда–либо привлекали его внимание, это, пожалуй, действительно его захватило.
К своему изумлению, Роджер у себя дома застал Морсби который ждал его в гостиной.
– А, мистер Шерингэм, – приветствовал Роджера этот бдительный полицейский чин. – Я подумал, что вы не будете против, если я вас здесь подожду. Хотелось поговорить. Вы ведь не собирались тут же отправляться спать?
– Вовсе нет, – сказал Роджер, мешая виски с содовой. – Столько достаточно?
Морсби скромно отвел глаза.
Они расположились в огромных кожаных креслах у камина, и тогда только Морсби приступил к делу.
– Между прочим, мистер Шерингэм, мой начальник поручил мне, конечно неофициально, последить за тем, как вы с друзьями будете вести это дело. Не потому, что мы вам не доверяем, или считаем, что вы в своем рвении слишком далеко зайдете, или еще что–нибудь, но все–таки для нас было бы спокойнее держать вас в поле зрения, имея в виду такой приток сыщиков–любителей.
– Для того чтобы оказаться тут как тут, если кто–то из нас обнаружит что–то существенное для дела, и – это использовать, – улыбнулся Роджер. – Что ж, мне понятна официальная точка зрения.
– Для того чтобы, вмешавшись вовремя, помешать вам вспугнуть птичку, – с упреком поправил его Морсби. – Не более того, мистер Шерингэм.
– Разве? – сказал Роджер, не скрывая своего скептицизма. – Но на самом деле вы ведь не думаете, что нам понадобится ваше благородное вмешательство, не так ли, Морсби?
– Честно говоря, нет. У нас вообще не принято бросать дело, если мы считаем, что остается хоть один шанс найти преступника. Инспектор сыскного отдела Фаррар, который этим делом занимался, очень неглупый человек.
– Так это его версия, что убийство было совершено душевнобольным, выследить которого совершенно невозможно?
– К этому мнению его привели факты, сэр. Ну а вы, конечно, в вашем Клубе можете вдоволь наиграться, ради собственной забавы, почему бы нет? – великодушно прибавил Морсби. – Раз есть желание и некуда девать время.
– Ну ладно, ладно, – сказал Роджер, стараясь не заводиться.
Некоторое время они сидели молча, покуривая трубки.
– Ладно уж вам, Морсби, – Роджер был добродушен.
Старший инспектор повернулся к Роджеру. В глазах его было искреннее удивление.
– Что такое, сэр?
Роджер завертел головой.
– Не темните, Морсби. Так не пойдет. Давайте, давайте… Выкладывайте.
– Что выкладывать, мистер Шерингэм? – Морсби изобразил наивное недоумение.
– Выкладывайте, зачем вы сюда пришли, – произнес Роджер язвительным тоном. – Хотели что–то выудить у меня в пользу вашего бездарного ведомства? Правильно? Предупреждаю, на этот раз не выйдет. Теперь–то я вас получше знаю, чем полтора года назад, в Ладмауте. Помните это.
– Я просто не понимаю, как вам могло прийти в голову нечто подобное, сэр! – У старшего инспектора Скотленд–Ярда Морсби от обиды перехватило дыхание. – Я пришел потому, что подумал, а вдруг у вас есть вопросы и я бы смог вам намекнуть, как действовать, чтобы изловить преступника раньше ваших друзей. Вот и все.
Роджер рассмеялся:
– Морсби, вы мне нравитесь. Вы просто путеводная звезда в глубокой ночи. Вам, наверное, удается даже убедить воров, которых вы бросаете за решетку, что для вас это такое же непоправимое несчастье, как и для них. И не удивлюсь, если они вам верят. Ну что же, если вы действительно пришли ради того, чтобы мне помочь, я позволю себе несколько вопросов, и буду вам только признателен, если поможете. Скажите мне тогда вот что. Кто, по–вашему, покушался на жизнь сэра Юстаса Пеннфазера?
Морсби отхлебнул виски с содовой.
– Вы же знаете, что я это знаю, сэр.
– Абсолютно не знаю, – возразил Роджер. – Я знаю лишь, что только что вы сказали, что знаете.
– Не я же вел дело, – ускользал от Роджера Морсби.
– Кто, по вашему мнению, пытался убить сэра Юстаса Пеннфазера? – терпеливо допытывался Роджер. – И ответьте мне: считаете ли вы, что официальная версия, которую поддерживает полиция, верна? Или вы считаете, что она ошибочна?
Теперь, когда Роджер загнал его в угол, Морсби решил позволить себе хоть раз в жизни высказать свою точку зрения, пренебрегая официальными установками. Он спрятал улыбку, вызванную какой–то тайной мыслью, и медленно делая ударение на каждом слове, заговорил:
– Мистер Шерингэм, послушайте меня. Наша версия всех устраивает, разве нет? То есть благодаря этой версии с нас снимается всякая ответственность за нераскрытое преступление. Мы не виноваты в том, что убийца не найден. Мы совсем не обязаны знать всех придурков в королевстве, у которых могут возникать маниакальные позывы к убийству. Наша версия будет изложена на заключительном слушании дела в присутствии коронера и жюри. Оно состоится через две недели. Разумеется, версия будет подкреплена доказательствами и свидетельскими показаниями, свидетели покажут что надо в пользу версии, других свидетелей не будет, и коронер будет согласен, и жюри будет согласно, и прессе ничего не останется, как принять пашу версию. И все сойдутся на том, что в данном случае нельзя винить полицию за нераскрытое преступление, – убийцу поймать невозможно. И все будут довольны.
– Кроме мистера Бендикса, которому не суждено будет дождаться возмездия преступнику, лишившему его жену жизни, – прибавил Роджер. – Вы, Морсби, я вижу, исполнены сарказма. Из всего этого я могу заключить, что вы остаетесь в стороне от этого полюбовного и всех устраивающего соглашения. Уж не считаете ли вы, что ваши люди провалили дело?
Последний вопрос был задан так же резко и неожиданно, как предшествующие, и у Морсби не хватило времени вспомнить об осторожности.
– Нет, мистер Шерингэм, я не думаю этого. Фаррар способный полицейский, он горы сдвинет, если надо. То есть если можно. – Морсби многозначительно помолчал.