Морис Леблан - Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник)
Херлок Шолмс поискал взглядом четверых парней и обнаружил, что они затерялись среди слушателей цыганского оркестра в соседнем кафе. Любопытно, что они, похоже, интересовались не Арсеном Люпеном, а людьми вокруг.
Вдруг один из парней достал из кармана сигарету и заговорил с неким господином в рединготе и цилиндре. Господин вынул сигару, и у Шолмса создалось впечатление, что они разговаривают гораздо дольше, чем требовалось, чтобы прикурить. Наконец господин поднялся по ступенькам и заглянул в зал ресторана. Заметив Люпена, он подошел, несколько минут разговаривал с ним, потом сел за соседний стол. Шолмс понял, что это не кто иной, как наездник с улицы Анри-Мартен. И тут его осенило: за Арсеном Люпеном не только не следили, напротив, эти люди были членами его шайки! Они охраняли его!
Это были охранники, его спутники, его внимательный эскорт. И когда их вожак подвергался опасности, сообщники были рядом, готовые предупредить и защитить его. Все четверо – сообщники! И господин в рединготе – сообщник!
Херлок Шолмс вздрогнул. Возможно ли, что ему когда-нибудь удастся схватить этого неуловимого злодея? И какой безграничной мощью обладает организация с таким руководителем?
Он вырвал из блокнота листок, написал карандашом несколько строчек, положил записку в конверт и окликнул подростка лет пятнадцати, дремавшего на скамейке:
– Послушай-ка, мальчик, найди экипаж и доставь это письмо кассиру в швейцарский трактир на площади Шатле. Да побыстрее!
Он дал ему пятифранковую монету. Подросток исчез.
Прошло полчаса. Толпа становилась все больше, и Шолмсу лишь время от времени удавалось разглядеть пособников Люпена. Вдруг он почувствовал легкое прикосновение, и чей-то голос шепнул:
– Что случилось, господин Шолмс?
– Это вы, господин Ганимар?
– Да, мне принесли в трактир вашу записку. Что случилось?
– Он тут.
– Что вы говорите?
– Тут, в глубине ресторана. Наклонитесь вправо. Вы его видите?
– Нет.
– Он наливает шампанское сидящей рядом даме.
– Но это не он.
– Это он.
– Да нет же, говорю вам… хотя… действительно, может быть… Ах, мошенник, как похож! – растерянно прошептал Ганимар. – А это его сообщники?
– Нет, его соседка по столу – леди Кливден, вторая – герцогиня де Клит, а напротив – посол Испании в Лондоне.
Ганимар сделал шаг ко входу. Херлок остановил его.
– Какая неосторожность! Вы же совсем один!
– Он тоже.
– Нет, на бульваре у него охрана… Не считая вон того господина внутри ресторана…
– Когда я схвачу Арсена Люпена за шиворот и выкрикну его имя, весь зал будет на моей стороне, все официанты.
– Я бы предпочел нескольких полицейских.
– Это на случай, если друзья Арсена Люпена насторожатся. Поймите, господин Шолмс, у нас нет выбора.
Херлок Шолмс чувствовал, что главный инспектор прав. Следовало воспользоваться благоприятными обстоятельствами и рискнуть. Он только посоветовал Ганимару:
– Постарайтесь, чтобы вас узнали не сразу…
И проскользнул за журнальный киоск, не теряя из виду Арсена Люпена, который улыбался, наклонившись к соседке.
Инспектор, заложив руки в карманы, походкой человека, идущего своей дорогой, пересек улицу, но, оказавшись на другой стороне, резко свернул и одним прыжком очутился на пороге ресторана.
Резкий звук свистка… Ганимар бросился на метрдотеля, стоявшего в дверях. Тот с негодованием оттолкнул его, как поступил бы с любым незваным гостем, сомнительное поведение которого компрометировало бы роскошный ресторан. Ганимар покачнулся. В то же мгновение появился господин в рединготе. Он вступился за инспектора, и они оба – метрдотель и господин – стали ожесточенно спорить, вцепившись в Ганимара: один удерживал его, другой отталкивал. В конце концов, несмотря на яростное сопротивление, бедолагу столкнули вниз по лестнице.
Тут же началась давка. Двое полицейских, привлеченные шумом, пытались разогнать толпу, но непонятное сопротивление остановило их. Они не могли протиснуться сквозь людей, теснившихся и спинами загораживавших проход.
И вдруг, как по волшебству, проход освободился! Метрдотель, поняв свою ошибку, принялся рассыпаться в извинениях, господин в рединготе перестал защищать инспектора, толпа расступилась, полицейские вошли, Ганимар бросился к столу с шестью сотрапезниками… Теперь их было только пятеро. Он огляделся. Никакого другого выхода, кроме двери.
– Человек, сидевший на этом месте… – вскричал он, обращаясь к изумленным людям за столом. – Да, да, вас было шестеро! Где шестой?
– Господин Дестро?
– Да нет же – Арсен Люпен!
Подошел официант:
– Этот господин только что поднялся наверх.
Ганимар бросился туда. Верхний этаж состоял из номеров и имел отдельный выход на бульвар!
– Ищи его теперь, – вздохнул инспектор, – он уже далеко.
А Люпен был неподалеку, не более чем в двухстах метрах, в курсировавшем между площадью Мадлен и Бастилией омнибусе, запряженном тройкой лошадей. Омнибус медленно, не спеша пересек площадь де л’Опера и двигался дальше, по бульвару Капуцинов. Два высоких парня в котелках мирно беседовали на площадке. На империале, на самом верху лестницы, дремал старичок: Херлок Шолмс.
Сонно покачивая головой, убаюкиваемый движением омнибуса, англичанин разговаривал сам с собой:
«Если бы только дорогой Вилсон меня видел, как бы он был горд за своего коллегу! О, как легко было предвидеть, когда прозвучал свисток, что игра проиграна и лучше проследить за выходами из ресторана. Нет, с этим человеком не заскучаешь!»
На конечной остановке Херлок Шолмс наклонился, увидел Люпена, выходящего впереди своих охранников, и услышал, как тот негромко сказал: «На площадь Этуаль».
«На площадь Этуаль? Отлично! Там и встретимся. Я приду туда. Пусть он добирается на фиакре, а я последую за его сообщниками в экипаже».
Парни пешком направились к площади Этуаль и позвонили в дверь домика под номером 40 по улице Шегрен. Шолмсу удалось спрятаться между домами на этой извилистой малолюдной улочке.
Одно из двух окон первого этажа открылось, и человек в круглом котелке захлопнул ставни. Над ними виднелась освещенная фрамуга.
Через десять минут некий господин позвонил в ту же дверь, и почти сразу – еще один. Наконец подъехал фиакр, откуда вышли два человека: Арсен Люпен и женщина, закутанная в плащ, с густой вуалью на лице.
«Без сомнения, Белокурая дама», – подумал Херлок Шолмс, когда фиакр отъехал.
Он выждал минуту, подошел к дому, вскарабкался на подоконник и, встав на цыпочки, через фрамугу заглянул в комнату.
Арсен Люпен стоял, прислонившись к камину, и оживленно что-то говорил. Среди присутствующих Шолмс узнал господина в рединготе и, как ему показалось, метрдотеля ресторана. Белокурая дама сидела в кресле, повернувшись к окну спиной.
