Найо Марш - Старые девы в опасности
— Дом окружен, — сказал Аллейн, глядя на Гленда и Оберона. — Я представляю здесь полицию. Любая попытка к насилию или бегству будет немедленно пресечена. Всем оставаться на своих местах.
В комнату вплыли клубы дыма, неся на себе отсвет лампы-солнца. Аллейн связал руки Баради за спиной шнуром от рясы, а Рауль перетянул доктору лодыжки длинной перчаткой. Баради пьяно мотал головой из стороны в сторону, издавая нечленораздельные звуки.
— Я хочу сделать заявление, — взвизгнул Оберон. — Я британский подданный. Могу предъявить паспорт. На королевском суде я готов выступить свидетелем. У меня есть паспорт.
Стоявшая в дверях Аннабелла Уэллс рассмеялась.
— Заткнитесь, ради бога, — сказал Карбэри Гленд. — Он дело говорит.
Внезапно комната наполнилась светом. Настенные бра, ночник, лампа, свисающая с потолка, — все ожило. В нормальных обстоятельствах такое освещение не произвело бы особого впечатления, но сейчас оно возымело отрезвляющее действие, сорвав покров таинственности и представив окружающую обстановку и участников событий в истинном свете. Гленд, Аннабелла Уэллс и бедная мисс Гарбель выглядели в мешковатых рясах растрепанными и неуклюжими. У Баради из носа к усам стекала струйка крови. В комнату, держась за голову, ввалился слуга-египтянин, на его лице застыло глуповатое выражение зрителя, ошеломленного сильным ударом боксера. Оберон стоял перед треснувшим зеркалом, как он, по-видимому, часто делал прежде, но сейчас при ярком безжалостном освещении хозяин замка выглядел столь тошнотворно, что Аллейн сдернул покрывало с дивана и бросил его Оберону.
— Вы, чудище несусветное, — сказал он, — прикройтесь.
— Я хочу сделать заявление. Я пал жертвой доктора Баради. Я прошу меня защитить.
Баради открыл глаза и вытер кровь с усов.
— Предъявите документа, — часто мигая, обратился он к Аллейну.
— Аллейн, старший инспектор-детектив, уголовный розыск Скотленд-ярда. Здесь по заданию Сюрте. Мое удостоверение в кармане пальто, а пальто находится в комнате Херрингтона.
Баради, с усилием повернув шею, воззрился на Аннабеллу.
— Вы знали об этом? — грозно спросил он.
— Да, милый.
— Ах вы маленькая…
— Что это значит в переводе с арабского, милый?
— Через минуту здесь будет комиссар полиции, — сказал Аллейн, — вас арестуют и предъявят официальное обвинение. Не стану утверждать, что горю желанием предупредить вас, но привычка сильнее нас. Все, что вы скажете…
Баради и Аннабелла не обращали на него ни малейшего внимания.
— Почему вы не сказали мне, кто он? — спросил Баради. — Почему?!
— Он просил этого не делать. Что-то в нем есть такое… Впрочем, я не знала, что он придет сегодня. Думала, что он больше вообще не вернется.
— Лжете!
— Как вам будет угодно, сокровище мое.
— …может быть использовано против вас.
— Меня вы ни в чем не можете обвинить, — заявил Карбэри Гленд — Я художник. Я привык к марихуане, потому и приехал во Францию. Я ни в чем не замешан. Если бы я не курил сегодня, то как следует отдубасил бы вас.
— Чушь, — отозвался Аллейн.
— Я желаю сделать заявление, — сказал Оберон. Завернувшись в пурпурный атлас, он уселся на диване.
— Не переговорить ли нам наедине, мистер Аллейн, — вмешался Баради.
— Всему свое время.
— Гарбель! — возопил Баради.
— Родди, дорогой, я обязана отвечать ему?
— Как хотите, кузина Пенелопа.
— Кузина! — вскрикнул мистер Оберон.
— Кузиной мне приходится его жена. Я говорила вам об этой родственной связи, — напомнила мисс Гарбель. — Я хотела бы подчеркнуть, что если бы не все эти девушки и Джинни…
— Господи, — воскликнул Карбэри Гленд, — где Джинни и Робин?
— Джинни! — подхватил Оберон. — Где Джинни?
— Надеюсь, — сказала мисс Гарбель, — «там, куда вам, недостойным, нет хода». Цитата из «Макбета», — добавила она, взглянув на Аллейна.
— И очень кстати, — пробормотал Аллейн, кланяясь. Он сел за стол мистера Оберона и подвинул к нему листок бумаги.
— Эта женщина, — обратился Баради к Аллейну, — не в своем уме. Заявляю со всей ответственностью. Как врач, я долго наблюдал ее и уверен, она неспособна отличить факт от вымысла. Если ваше абсурдное поведение основано на ее словах…
— Что, как вам известно, вовсе не так.
— Я египетский подданный. Я обладаю привилегиями и предупреждаю, что, если вы меня арестуете, вас ждет международный скандал.
— Мой дорогой старший инспектор, — сказал мсье Дюпон, входя в комнату, — умоляю простить меня, я немножко, задержался.
— Напротив, мой дорогой комиссар, вы, как никогда, вовремя.
Они пожали друг другу руки. Дюпон был облачен в великолепную форму, сверкавшую кожей и металлом: перчатки, переплетение ремней, полицейский жезл. В дверях показались трое младших офицеров.
— А-а, вот они, наши подопечные, — протянул Дюпон, поглаживая усики и оглядывая комнату. — В чем вы их обвиняете?
— На данный момент в преступном сговоре.
— Я британский подданный. На королевском суде я предлагаю свои услуги в качестве свидетеля и обвиняю доктора Али Баради в убийстве.
Баради повернулся к своему бывшему партнеру и разразился потоком арабских ругательств, хотя и непонятных, но звучавших крайне неприятно.
— Мы выслушаем все заявления в свое время, — сказал Дюпон. — А пока, дамы и господа, вам предлагается в сопровождении офицеров проследовать в комиссариат полиции города Роквиля, где вам предъявят официальное обвинение. — Он кивнул своим людям, и те выступили вперед, звеня наручниками.
Аннабелла Уэллс эффектным жестом подобрала подол и откинула назад волосы.
— Мсье комиссар, — обратилась она по-французски к Дюпону, — вы узнаете меня?
— Несомненно, мадам. Вы актриса Аннабелла Уэллс.
— Мсье, вы цивилизованный человек и не можете не понимать, что я нахожусь в некотором затруднении.
— Не нужно быть цивилизованным человеком, чтобы понять ваши затруднения, мадам. Достаточно быть просто неотесанным полицейским, — усмехнулся Дюпон. — Если мадам соблаговолит несколько дополнить свой туалет — например, костюмом для прогулок, — я буду рад предложить вам услуги нашей служащей. Она ожидает за дверью.
Аннабелла несколько секунд разглядывала комиссара, словно размышляя, а потом обернулась к Аллейну.
— Что вы собираетесь со мной сделать? — спросила она. — Вы все-таки заманили меня в ловушку, да? Какой же я была дурой! Вчера мне надо было догадаться. А я хранила вам верность! И не сказала им, кто вы такой. Господи, какой же я была дурой!
