Агата Кристи - Подвиги Геракла
— Никто.
— Никто никогда не выставлял его на продажу?
— Насколько я знаю, нет. Дело в том, что кроме полиции этим делом занималось несколько детективных агентств, но безуспешно.
— А как же деньги, которые вы уплатили за кубок на аукционе? — спросил Пуаро. — Вам их вернули?
— Маркиз, человек очень щепетильный в вопросах этики, предложил мне забрать деньги, так как кубок был похищен из его дома.
— Но вы отказались?
— Да.
— Почему?
— Скажем, по той простой причине, что я хотел бы его вернуть в свою коллекцию, — твердо и решительно произнес Пауэр.
— Вы хотите сказать, что если бы вы приняли предложение маркиза, то в случае возвращения кубка он снова принадлежал бы ему?
— Точно.
— Почему вы решили поступить именно так? — недоуменно спросил Пуаро.
— По очень простой причине, господин Пуаро, — улыбнулся Пауэр. — Я вижу, вы и сами уже поняли. Я думал, что я знаю, у кого находится этот кубок.
— Интересно! И у кого же?
— У сэра Рубена Розенталя. В то время он был не только моим соперником на аукционах, но и противником во многих финансовых сделках. В одних выиграл я, в других — он, но общий итог был в мою пользу. Наша борьба достигла апогея на аукционе, где был выставлен тот самый злополучный кубок. Каждый из нас хотел заполучить его. Это был вопрос чести, и наши представители сражались долго.
— И вашему представителю удалось победить?
— Не совсем так, — гордо улыбнулся Пауэр. — Я принял меры предосторожности и посадил в зал второго агента, которого никто не знал в лицо и который приехал специально по моему вызову из Парижа. Ни мой представитель, ни представитель Розенталя не могли уступить друг другу, но третьей стороне, да еще в конце аукциона, — это совсем другое дело. И, как видите, — самодовольно закончил Пауэр, — эта предосторожность оказалась не излишней.
— Короче говоря, был проделан маленький трюк, — подвел итог Пуаро.
— Точно.
— Который удался и который сразу же был разгадан Рубеном Розенталем? — закончил Пуаро.
Пауэр улыбнулся. Это была улыбка победителя.
— Я, кажется, понял вашу мысль, господин Пауэр, — сказал Пуаро. — Вы хотите сказать, что сэр Рубен, дабы не быть побежденным, устроил похищение кубка.
— О нет, нет!.. — замахал рукой Пауэр. — Не думаю, что он на это способен. Вскоре после похищения моего кубка сэр Рубен приобрел какой-то кубок эпохи Возрождения, происхождение которого не было установлено.
— Но описание которого вызвало подозрения у полиции? — спросил Пуаро.
— Кубок ни разу не выставлялся для открытого обозрения, — заметил Пауэр.
— Вы считаете, что сэр Рубен был доволен тем, что он владеет кубком эпохи Возрождения, а у вас его нет? — уточнил Пауро.
— Да, — согласился Пауэр. — Более того, господин Пуаро, если бы я согласился с предложением маркиза о возврате денег, то сэр Рубен мог за моей спиной договориться с маркизом о продаже найденного кубка ему.
Он немного помолчал, а потом добавил:
— Оставаясь законным владельцем этого шедевра, я имел все основания и возможность вернуть его.
— Вы хотите сказать, — прямо в лоб задал вопрос Пуаро, — что вы могли бы организовать похищение кубка из коллекции сэра Рубена?
— Не похищение, господин Пуаро, — возразил Пауэр. — Нет. Я просто вернул бы свою собственность.
— Но вам это не удалось?
— Только по одной простой причине, господин Пуаро. Мой кубок никогда не был в коллекции сэра Рубена.
— Но откуда вам это известно?
— От самого сэра Рубена, — откровенно признался Пауэр. — Не так давно наши интересы пересеклись в одном нефтяном бизнесе. Мы были союзниками, а не врагами. Я вызвал его на откровенный разговор, и он клятвенно заверил меня, что мой кубок никогда не попадал ему в руки.
— И вы ему поверили?
— Да.
— И все эти десять лет, — задумчиво сказал Пуаро, — вы шли по неверному следу?
— Да, — горько согласился коллекционер. — Вы совершенно правы. Я шел именно по ложному следу.
— И сейчас, — подвел итог Пуаро, — нужно начинать все с начала.
Пауэр согласно кивнул головой.
— А что вы хотите от меня? — спросил Пуаро. — Чтобы я, как собака-ищейка, шел по старому слабому запаху — очень слабому?
— Если бы дело было простым, сухо заметил Пауэр, — я бы за вами не посылал. Конечно, лукаво произнес он, — если вы считаете невозможным…
Он подобрал очень верную фразу.
— Я не признаю слово «невозможное», господин Пауэр, — перебил его возмущенный Пуаро. — Для меня нет невозможного. Я берусь за дело только в одном случае — если оно интересует меня.
Эмери Пауэр улыбнулся.
— Насколько я могу судить, господин Пуаро, — сказал он, — это дело вас заинтересовало. Назовите ваш гонорар.
Маленький человек внимательно посмотрел на большого человека.
— Вы так страстно желаете вернуть этот кубок, господин Пауэр? — спросил Пуаро. — Что-то не очень верится.
— Считайте, господин Пуаро, — заметил Пауэр, — что я, как и вы, не люблю проигрывать.
Пуаро покачал головой.
— Хорошо, — сказал он. — Будем считать так. Я вас понял…
II
— Вы сказали «кубок Вератрино», господин Пуаро? — удивленно переспросил инспектор полиции Уагстаф. — Да, конечно же, я хорошо помню это дело. Я принимал участие в его расследовании. Я немного говорю по-итальянски, и поэтому мне поручали допрашивать Риковетти. Однако кубок так и не был найден, и это очень странно. А вам это не кажется странным, господин Пуаро?
— А что вы сами думаете об этом, инспектор? — не отвечая прямо на вопрос, спросил Пуаро. — Его не могли продать?
— Сомневаюсь, — инспектор покачал головой, — хотя теоретически это возможно… Нет, я считаю, что объяснение очень простое. Вся группа поймана, но единственный человек, который знал, где находится кубок, — мертв.
— Вы имеете в виду Патрика Кассея? — уточнил Пуаро.
— Да, — ответил инспектор. — Он мог спрятать его где-то в Италии или вывезти контрабандой из страны. Но где бы кубок ни находился, об этом знал только он.
— Звучит довольно романтично, — вздохнул Пуаро. — Почти как в той истории о бюсте Наполеона, когда жемчужины были спрятаны в гипсовой скульптуре Наполеона. Но там были драгоценности, а тут большая, тяжелая золотая чаша. Такую не так-то легко спрятать.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес инспектор. — Может быть, вы и нравы, господин Пуаро, хотя спрятать можно. Скажем, в тайнике под полом.
— У Патрика Кассея была семья? — спросил Пуаро.
