Найо Марш - Увертюра к смерти
— Вы ведь не верите, что я могла сделать что-либо подобное? Вы же не такой безумец. Я даже не понимаю, как это сработало. Я никогда не умела завязать простейшего узла. Господин Аллен, прошу вас…
— Если вы невиновны, вам ничто не угрожает.
— Вы обещаете?
— Конечно.
Прежде чем он смог пошевелиться, она опустила голову, прислонившись к нему и сильнее сжав его плечо. Она шептала отрывистые фразы. От её волос исходил приятный запах. Он почувствовал её неровное дыхание.
— Нет, нет, — сказал он. — Так не пойдёт.
— Простите меня.., вы меня напугали. Не волнуйтесь, я не пытаюсь соблазнить вас. Я просто довольно сильно потрясена. Я буду в порядке через минуту.
— Вы и сейчас в порядке, — сказал Аллен. Он взял её за запястья и отодвинул подальше от себя. — Вот так лучше.
Она стояла перед ним с опущенной головой. Ей удалось принять вид беспомощной пленницы. Вся её поза, казалось, заявляла о покорности. Когда она подняла голову, на её лице уже играла невинная улыбка.
— Либо вы сделаны из теста, — сказала она, — либо боитесь, что я скомпрометирую вас. Бедный господин Аллен.
— Вы поступили бы более мудро, если бы зашли к господину Джернигэму, — сказал Аллен. — Вы ведь знаете, он исполняет обязанности главного констебля.
* * *Через несколько минут после того, как она ушла, Найджел осторожно заглянул в гостиную.
— Моему возмущению нет границ, — сказал он.
— Очень назойливая леди, — сказал Аллен. — Вы сфотографировали её?
— Да. Должно получиться нормально. Я снял её, когда она входила.
— Дайте мне плёнку или фотопластинку, или что там у вас.
— Объясните все это, Аллен.
— Это ясно как день. У неё есть дар самозащиты. Когда я показывал ей анонимное письмо, она была одержима идеей любой ценой держаться вне подозрений и под влиянием минуты отрицала какое-либо отношение к нему. Она сделала бы все возможное для Темплетта до определённых границ, но обвинение в убийстве, несомненно, лежит за пределами этих границ. Вчера она предала его, а теперь сожалеет об этом. Пожалуй, она довольно сильно влюблена в него. Она читала популярные книги о криминальных расследованиях. И вспомнив, что держала в руках письмо, поняла, что мы найдём её отпечатки. Поэтому она решила прийти и рассказать свою историю. Теперь она знает, что мы не подозреваем доктора Темплетта, и постарается вернуть его. Но она достаточно благоразумная женщина и не потеряла бы голову из-за него.
— Интересно, поверит ли он ей, — сказал Найджел.
— Возможно, — сказал Аллен. — Если ей удастся увидеться с ним наедине. Вошёл Фокс.
— Я видел горничную миссис Росс, сэр. Ничего особенного я не узнал, за исключением того, что миссис Росс выходила из дома в пятницу вечером. Это был свободный вечер горничной, но её сын простудился, а так же на улице лил дождь, поэтому она оставалась в котттедже. Она только сегодня утром упомянула об этом в разговоре с миссис Росс.
— И миссис Росс упомянула об этом в разговоре со мной на случай, если горничная раньше об этом расскажет.
— Это действительно так, сэр?
— Да, Фокс. Сейчас все услышите. Фокс с важным видом прослушал его отчёт о визите миссис Росс.
— Что ж, — сказал Фокс. — Что ж, на этот раз она не добилась своего. Что теперь она будет делать?
— Я думаю, ей захочется выстрелить по старому Джернигэму. Она испугана и смущена. Хитрая, проницательная женщина, но на самом деле не слишком умна.
— Она думает, что вы подозреваете её, господин Аллен?
— Она боится, что я могу.
— А вы подозреваете её?
— В чем угодно, — весело сказал Аллен. Он понюхал свой пиджак.
— Проклятье. Шанель номер пять. Найджел расхохотался.
— Вам она не кажется привлекательной? — спросил он. — Мне кажется.
— К счастью, мне нет. Хотя я могу заметить, что она могла бы таковой быть. Но у меня от неё мурашки по коже. А что вы об этом думаете. Фокс?
— Что ж, сэр, при более благоприятных условиях, осмелюсь сказать, было бы неплохо познакомиться с ней поближе. В ней что-то есть.
— Ах вы, старый развратник!
— Она не очень спокойна, если вы понимаете, о чем я говорю. Чересчур игрива. Я сказал бы, что она одна из тех светских женщин, что, не будучи по рождению аристократками, утверждаются в обществе разными, часто довольно рискованными способами.
— Да, Фокс.
— Что мы теперь будем делать, господин Аллен?
— Мы пообедаем. После обеда мы поговорим. А сегодня вечером, я думаю, Фокс, мы посмотрим финальный акт этой драмы. Мы имеем примерно столько же информации, сколько смогли бы выудить из участников спектакля в результате отдельных расспросов. Давайте посмотрим, как мы поладим со всей компанией одновременно. В час есть поезд из Грейт-Чиппинга. Я думаю, что попаду на него. Вы сможете увидеться с телефонистами? Устройте ещё один опрос жителей деревни — что они делали в субботу после полудня? Вам надо выяснить, кто стоял на ящике и всматривался в окно. Спросите, видел ли кто-нибудь человека рядом с ратушей. Вы ничего нового не узнаете, но попробовать надо. Договоритесь о встрече с Джернигэмом-старшим. Я бы хотел увидеться с ним заранее. Есть один или два вопроса… Будьте осторожны с ним, Фокс. И позвоните мне в Скотленд-Ярд до половины шестого.
— Я поеду с вами, если можно, — сказал Найджел.
— Ладно. Есть хороший поезд, который приезжает в Грейт-Чиппинг в восемь пятнадцать. Я вернусь на нем и пошлю вперёд машину с двумя людьми и наручниками на случай, если мы захотим кого-то арестовать. Хорошо?
— Очень хорошо, сэр, — сказал Фокс.
— Тогда неплохо было бы пообедать.
Глава 24
СТРАННОСТИ МИСС П.
— Бесполезно так себя изнурять, Элеонора, — сказал эсквайр, положив свою салфетку и взглянув на кузину. — Ты думаешь, мы не переживаем? Но ты ничего не изменишь, если будешь морить себя голодом.
— Прости, Джоуслин, но я не могу есть.
— Но ты не можешь так дальше продолжать, моя дорогая девочка. Ты заболеешь.
— Это будет иметь большое значение?
— Не валяй дурака, Элеонора. Генри, дай ей яблочный пирог.
— Нет, спасибо. Генри.
— Чего бы тебе действительно хотелось, кузина Элеонора, — сказал Генри, — так это хорошего крепкого виски.
— Прошу тебя, дорогой. Мне жаль, если я раздражаю вас обоих. Лучше бы мне вовсе не спускаться сюда к обеду.
— О, Боже! Женщина! — прокричал эсквайр. — Не говори глупостей. Мы просто не хотим, чтобы ты умерла с голоду.
— Жаль, — с каменным лицом произнесла Элеонора, — что я не была убита. Я понимаю это. Это было бы облегчением. Говорят, что бедная Идрис уже ничего не чувствует. Это живые страдают.
— Кузина Элеонора… — начал было Генри, но отец поднял руку.
