Агата Кристи - Зернышки в кармане. … И в трещинах зеркальный круг (сборник)
— А другой сын?
— Никогда с ним не встречалась. Необычайно красив, но, судя по всему, отпетый негодяй. Была такая скверная история в прошлом — подделал чек. Живет в Восточной Африке.
— С отцом — полный разрыв?
— Да, мистер Фортескью не мог лишить его наследства, потому что уже сделал его младшим партнером в фирме, но не поддерживает с ним отношений многие годы, если и упоминает Ланса, то только так: «Не говорите мне об этом мерзавце. Он мне не сын». И все-таки…
— Да, мисс Доув?
— И все-таки, — медленно проговорила Мэри, — не удивлюсь, если вдруг выяснится, что старик Фортескью собирался вернуть сына сюда.
— Почему вы так думаете?
— Да потому, что с месяц назад старый Фортескью устроил Персивалю жуткую головомойку — оказалось, Персиваль что-то делал за его спиной, не знаю, что именно, — он был вне себя от ярости. Персиваль попал в опалу. Он в последнее время тоже сильно изменился.
— Мистер Фортескью?
— Нет, Персиваль. Ходил перепуганный до смерти.
— Так, теперь поговорим о слугах. Крампов вы уже описали. Кто еще работает в доме?
— Есть горничная, Глэдис Мартин, или официантка, — они предпочитают, чтобы их называли так. Она убирает комнаты внизу, накрывает на столы, уносит грязную посуду и помогает Крампу прислуживать хозяевам за едой. Довольно порядочная девушка, но уж очень придурковатая. Слегка гнусавит.
Нил кивнул.
— Эллен Кертис — уборщица. Женщина пожилая, вечно раздраженная и сердитая, но работает в доме давно и чистоту поддерживает на высшем уровне. Никогда нигде ни соринки, ни пылинки. Есть еще помощницы, но они появляются по мере надобности.
— То есть в доме больше никто не живет?
— Живет. Старушка мисс Рэмсботтом.
— Кто она?
— Свояченица мистера Фортескью — сестра его первой жены. Жена была немного старше его, а сестра намного старше ее — так что ей здорово за семьдесят. У нее на втором этаже своя комната, она сама себе готовит и вообще сама себя обслуживает, прислуга заходит к ней только убирать. Довольно эксцентричная особа и своего зятя никогда не любила, но переехала сюда при жизни сестры, да так здесь и осталась. Мистеру Фортескью никогда не было до нее дела. Но она, доложу я вам, штучка, эта тетушка Эффи.
— И это все?
— Все.
— Стало быть, мы добрались до вас, мисс Доув.
— Хотите подробности моей биографии? Я сирота. Кончила курсы секретарш в колледже Сент-Алфредс. Работала машинисткой-стенографисткой в одном месте, потом в другом, решила, что карьера секретарши не по мне, и поменяла курс, пошла в экономки-домоправительницы. Работала в трех семьях. Через год-полтора сидеть на одном месте мне надоедает, перебираюсь на другое. В «Тисовой хижине» я около года. Я отпечатаю на машинке фамилии и адреса моих прежних нанимателей и передам их вместе с копиями рекомендаций вашему сержанту… Хей, да? Это вас удовлетворит?
— Вполне, мисс Доув. — Нил минутку помолчал, мысленно представив, как мисс Доув подсыпает отраву в завтрак мистера Фортескью. Фантазия его пошла дальше, и он увидел, как она методично собирает тисовые ягоды в корзину. Вздохнув, он вернулся в настоящее, к реальной действительности. — Я хотел бы поговорить с девушкой… Глэдис, а потом с уборщицей, Эллен. — Поднявшись, он добавил: — Кстати, мисс Доув, может быть, вам известно, почему в кармане мистера Фортескью оказалась горсть зерен?
— Зерен? — Она уставилась на него, похоже, с неподдельным удивлением.
— Да, именно зерен. Вам это ни о чем не говорит?
— Абсолютно.
— Кто содержал в порядке его одежду?
— Крамп.
— Понятно. Мистер и миссис Фортескью занимают общую спальню?
— Да. Помимо этого, разумеется, у него своя гардеробная и туалет, как и у нее… — Мэри глянула на наручные часы. — Думаю, она вот-вот вернется.
Инспектор уже поднялся… Любезным тоном он спросил:
— Знаете что, мисс Доув? Даже если в округе три площадки для гольфа, очень странно, что миссис Фортескью до сих пор не нашли.
— А если она сейчас вообще не играет в гольф, инспектор? Тогда ничего странного в этом нет, правда?
В голосе Мэри слышались сухие нотки. Инспектор резко бросил:
— Мне четко ответили, что она играет в гольф.
— Она взяла клюшки для гольфа и сказала, что поедет играть. Села в машину и уехала.
Он с легким прищуром посмотрел на нее, переваривая смысл сказанного.
— С кем она обычно играет в гольф? Вам это известно?
— Весьма вероятно, что с мистером Вивианом Дюбуа.
Нил ограничился кратким:
— Понятно.
— Я пришлю к вам Глэдис. Скорее всего, она будет перепугана до смерти. — Застыв на мгновение в дверях, Мэри сказала: — На мои слова особенно не ориентируйтесь. Я женщина злобная.
Она вышла. Инспектор Нил в задумчивости смотрел на закрытую дверь. По злобе или нет, но рассказанное Мэри Доув давало пищу для размышлений. Если Рекса Фортескью отравили, а судя по всему, так оно и было, обстановка в «Тисовой хижине» выглядела многообещающей. Мотивы лежали на поверхности толстым слоем.
Глава 5
Девушка, вошедшая в комнату с явным нежеланием, была непривлекательной и испуганной. Несмотря на высокий рост и хорошо сшитый форменный бордовый костюм, ей удавалось выглядеть неряшливой.
Она сразу заявила, вперившись в него испытующим взглядом:
— Я ничего не делала. Правда. Ничего про это не знаю.
— Хорошо, хорошо, — сказал Нил сколько можно сердечно. Голос его слегка изменился. В нем послышались даже веселые нотки, интонация стала заметно проще. Пусть эта Глэдис, перепуганная крольчиха, почувствует себя посвободнее. — Садитесь, — пригласил он. — Я хочу расспросить вас про сегодняшний завтрак.
— Я ничего не делала.
— Но завтрак вы подавали?
— Завтрак подавала. — Даже в этом она призналась с неохотой. Вообще вид у нее был и виноватый, и перепуганный, но инспектор Нил знал — со свидетелями такое бывает. И бодрым голосом, стараясь, чтобы она почувствовала себя раскованнее, он продолжал задавать вопросы: — Кто вышел к завтраку первым? А вторым?
— Первой к завтраку вышла Элейн Фортескью. Крамп как раз вносил кофейник. Потом спустилась миссис Фортескью, потом миссис Валь, а хозяин вышел последним. Они обслуживали себя сами. Чай, кофе и горячее стояли на подогреваемых тарелках на буфете.
Ничего нового и существенного он от нее не узнал. Господа ели и пили именно то, что перечислила Мэри Доув. Хозяин, миссис Фортескью и мисс Элейн пили кофе, миссис Валь пила чай. Все как всегда.
Нил задал ей несколько вопросов о себе, тут она отвечала с большей готовностью. От Центра по обслуживанию она работала в ИААФе, то есть Институте армии, авиации и флота, потом в кафе в Истборне. Потом решила потрудиться в частном услужении и в сентябре устроилась в «Тисовую хижину». Уже два месяца прошло.
— И как, нравится?
— А что, вроде нормально. — Потом добавила: — Беготни тут, слава богу, меньше, хотя и не так вольготно…
— Расскажите мне об одежде мистера Фортескью — о его костюмах. Кто за ними следил? Чистил и все такое?
Глэдис обиженно поджала губы.
— Вообще-то полагалось, чтобы мистер Крамп. А он всякий раз норовил это дело на меня спихнуть.
— Кто чистил и гладил костюм, в котором мистер Фортескью был сегодня?
— Я и не помню, в каком он был. У него их ого сколько.
— В кармане его костюмов вы зерна никогда не находили?
— Зерна? — озадаченно переспросила она.
— Рожь, если точнее.
— Рожь? Хлеб, что ли? Такой черный… и на вкус противный, да?
— Хлеб делают из ржи. А рожь — это сами зерна. Их нашли в кармане пиджака вашего хозяина.
— В кармане пиджака?
— Да. Знаете, как они туда попали?
— Не знаю, точно говорю. Я их в глаза не видела.
Больше вытянуть из нее ничего не удалось. На мгновение он засомневался: вдруг она что-то утаивает, что-то знает, но не хочет признаваться? Она явно была смущена, будто ждала подвоха, но в конце концов он решил: это естественный страх перед полицией.
Когда он разрешил ей идти, она спросила:
— Так это правда? Он умер?
— Да, умер.
— Надо же, так сразу. Когда звонили из конторы, сказали, мол, у него припадок.
— Да… с ним случился припадок.
— У одной моей знакомой бывали припадки, — сообщила Глэдис. — Ни с того ни с сего ка-ак бухнется! Я, помню, жутко боялась.
На миг воспоминание помогло ей расслабиться.
Инспектор Нил прошел на кухню.
Там его встретили в штыки. Могучая краснолицая женщина, вооруженная скалкой, угрожающе шагнула в его сторону.
— Тоже мне, полиция, — сразу перешла она в наступление. — Приходят сюда и заявляют: я, мол, такого наготовила, что хозяин отравился. Нет уж, господа хорошие, извините. Отсюда в столовую все идет в том виде, в каком положено. Это же надо — прийти сюда и заявить, что я отравила хозяина! Да я на вас еще в суд подам, будь вы хоть десять раз из полиции. В этом доме порченого на стол не подают.
