Агата Кристи - Сервиз «Арлекин»
Обзор книги Агата Кристи - Сервиз «Арлекин»
Агата Кристи
Сервиз «Арлекин»
Мистер Саттерсвейт от досады дважды издал звук, похожий на кудахтанье. Так это или нет, но он все больше склонялся к мысли, что старые автомобили куда надежнее новых. Доверять можно только тому, что прошло испытание временем. Старые автомобили, они тоже с капризами, но все их капризы известны, понятны, и, если за машиной следить, ничего особенного не случится. А вот новые! Сколько штучек, окошки с форточками, сверкающая панель, которая выглядит-то замечательно, но непривычная и неудобная, рука тянется не туда, куда надо, и не сразу находит, где включаются дворники, где ближний свет и так далее. Почему-то все это на ней находится там, где меньше всего ожидаешь найти. А уж если вдруг ваше новое блестящее чудо забарахлит, механики в гараже с удивительным постоянством начинают твердить все одно и то же: «Зубки-то еще не прорезались. Отличная машина, сэр, просто супер. Последнее слово техники. Но вот зубки еще не прорезались. Ха-ха-ха». Будто машина – это какой-нибудь вам младенец.
Мистер же Саттерсвейт, человек лет уже весьма преклонных, на этот счет придерживался другого мнения: любой автомобиль просто обязан быть как минимум совершеннолетним. Обязан быть испытан, проверен и избавлен от младенческих недугов еще до того, как попадет в руки к владельцу.
В тот день мистер Саттерсвейт ехал к своим друзьям за город, где намеревался провести выходные. Но не успели они отъехать от Лондона, как его новый автомобиль принялся капризничать, а теперь стоял в гараже, ожидая диагноза, а мистер Саттерсвейт понятия не имел, сколько это еще продлится. Шофер в тот момент как раз беседовал с механиком. Мистер Саттерсвейт старался сидеть спокойно, взывая к Господу, чтобы тот ниспослал ему терпения. Накануне, позвонив своему приятелю по телефону, мистер Саттерсвейт обещал успеть к чаю. Да, он будет в Довертон-Кингсбурне, пообещал тогда мистер Саттерсвейт, немногим позднее трех.
При мысли об этом он снова кудахтнул, после чего решил переключиться на что-нибудь более приятное. Глупо сердито взглядывать на часы и все время при этом кудахтать – мистер Саттерсвейт прекрасно отдавал себе в этом отчет, – будто курица, гордая тем, что снесла яйцо.
Да. На что-нибудь более приятное. Что-то такое ведь было, что-то попалось на глаза, когда они ехали уже за городом. Совсем недавно, только что. Что-то такое, от чего на душе сразу же потеплело. Только он не успел понять, в чем дело, автомобиль расчихался, и поиск ближайшей станции обслуживания стал неизбежен.
Что же это было? Это было не слева, нет, справа. Конечно, справа и, конечно, уже в деревне, когда машина ехала медленно. Возле почты. Да, вот именно, возле почты. Потому что когда он увидел почту, то решил было позвонить Аддисонам и предупредить, что опоздает. Почта. Деревенская почта. А это «что-то» мелькнуло рядом… да, конечно, рядом, в соседнем доме или в крайнем случае через дом. Что-то такое, что всколыхнуло старые воспоминания, от чего захотелось… Но чего захотелось? Бог ты мой, сейчас, сейчас. Яркое пятно. Яркие краски. Конечно, яркие разноцветные краски. Какое-то слово. Какое-то слово, которое отозвалось в памяти, всколыхнуло что-то приятное, что-то хорошее, яркое. Воспоминания не о себе… о том, что когда-то он видел. Нет, не видел, он в этом участвовал. Участвовал в чем, когда и где? Везде. Неожиданно быстро ответил он на последний вопрос. Везде.
На каком-то острове? На Корсике? В Монте-Карло, когда стоял рядом с крупье, а тот раскручивал колесо рулетки? В загородном доме? Везде. Везде, где бы он ни оказался, он был там с кем-то. Да, вот именно, с кем-то. В том-то и дело. Наконец он нащупал нить. Вот только… В эту минуту из гаражного окна выглянули шофер и механик и прервали ход мыслей мистера Саттерсвейта.
– Осталось немного, сэр, – бодро произнес шофер. – Минут на десять. Не больше.
– Пустячное дело, – подтвердил механик хрипловатым, низким голосом жителя загорода. – Просто, так сказать, зубки.
Но на этот раз мистер Саттерсвейт не закудахтал. Он скрипнул зубами. Возможно, привычка скрипеть зубами, о которой он некогда лишь читал, а на старости лет сам усвоил, в его случае объяснялась тем, что верхняя челюсть сидела немного свободней, чем нужно. Ох уж эти зубки! Зубная боль. Зубовный скрежет. Зубной протез. «Все вертится вокруг зубов», – подумал он.
– До Довертон-Кингсбурна осталось всего несколько миль, – сказал шофер. – Здесь можно взять такси. Если хотите, сэр, поезжайте, а я потом пригоню машину.
– Нет! – сказал мистер Саттерсвейт.
Он сказал это столь решительно, что шофер и механик уставились на него в полном недоумении. Глаза у мистера Саттерсвейта заблестели. Голос стал ясный и твердый. Он все вспомнил.
– Пойду пройдусь. Когда справитесь, поезжайте дорогой, по которой мы приехали. Заберете меня в кафе… кажется, «Кафе Арлекин».
– Вряд ли это подходящее для вас место, – заикнулся механик.
– Я буду там, – объявил мистер Саттерсвейт тоном, не терпевшим возражений.
Он торопливо ушел. Двое мужчин озадаченно смотрели ему вслед.
– Не знаю, что это на него нашло, – сказал шофер. – Никогда его таким не видел.
Деревушка Кингсбурн-Двор жила в полном несоответствии со своим пышным названием. Одна улица. Горстка домов. Магазинчики были где попало, что свидетельствовало о том, что их то открывали в обычных жилых домах, то ввиду отсутствия покупателей снова закрывали.
Дома здесь были обыкновенные, не очень старые, не очень красивые. Невзрачные и обыкновенные. Возможно, именно потому, подумал мистер Саттерсвейт, яркое цветное пятно так и бросилось ему в глаза. А вот и здание почты. Обыкновенная почта с почтовым ящиком перед дверью, с витриной, где выставлены газеты и почтовые открытки, и рядом – да, рядом, в соседнем доме – над дверью красуется табличка.
«Кафе Арлекин». Неожиданно мистер Саттерсвейт и сам пришел в недоумение. Похоже, он выжил из ума. Старческие капризы. С какой стати одно слово вдруг вызвало такую бурю в душе? «Кафе Арлекин».
Механик со станции обслуживания прав. Вряд ли здесь можно поесть. Разве что перекусить. Или выпить чашечку кофе. Почему он сюда пришел? И тотчас мистер Саттерсвейт понял почему. Кафе – или, вернее, дом, где разместилось кафе, – было разделено на две части. В одной стояли столы и стулья, поджидавшие проголодавшихся. А в другой был крохотный магазинчик, где продавался фарфор. Не антиквариат. Ни стеклянных ваз, ни старинных кружек. На полках стояли вполне обычные современные чашки, но витрина сверкала всеми цветами радуги. Это был пестрый чайный сервиз. Синий, красный, желтый, зеленый, розовый, фиолетовый. «Поистине праздник красок», – подумал про себя мистер Саттерсвейт. Неудивительно, что он невольно обратил на него внимание, когда они медленно ехали по деревенской улице, отыскивая глазами гараж или станцию техобслуживания. У сервиза стояла табличка: «Чайный сервиз „Арлекин“».
Конечно, это именно слово «Арлекин» застряло в голове, всколыхнув какие-то воспоминания, воспоминания, запрятанные так глубоко, что сразу и не извлечь. Пестрые краски. Костюм арлекина. И тут он решил, он подумал… мелькнула нелепая, тревожная мысль, будто каким-то образом сервиз имеет к нему отношение. Поставлен здесь для него. Может быть, в Кингсбурн-Двор заезжал выпить кофе или купить себе чашку его старый друг мистер Харли Кин и попросил выставить его в витрине? Сколько же лет они не виделись? Много, ох много. В последний раз, кажется, распрощавшись, мистер Кин повернулся и пошел прочь по деревенской улочке, которую они прозвали Аллеей Влюбленных. Тогда мистер Саттерсвейт думал, что они непременно будут встречаться по крайней мере раз в год. Или хотя бы в два. Тем не менее нет. Вышло совсем иначе.
Ему в голову пришла удивительная, замечательная мысль: а что, если здесь, в этой крохотной маленькой деревушке, он снова увидится с мистером Харли Кином?
– Что за глупости, – сказал сам себе мистер Саттерсвейт. – Что за глупости. Вот уж выживший из ума старик.
Он скучал по мистеру Кину. За все последние годы ни один человек на свете не взволновал, не взбудоражил его так, как некогда волновал и будоражил мистер Кин. Тот умел появляться неожиданно, и если появлялся, следом происходило всегда что-нибудь необыкновенное. С ним, с мистером Саттерсвейтом. Впрочем, не совсем так. Не с ним, а с помощью мистера Саттерсвейта. Это было прекрасно. Да, именно так и сказал бы мистер Кин, именно это слово. Слова, слова. Мистер Кин что-нибудь рассказал бы, мистер Саттерсвейт что-нибудь бы придумал. Что-то заметил бы, что-то сообразил, что-то понял бы. Над чем-то задумался бы. А мистер Кин сидел бы тем временем перед ним за столом и, конечно, одобрительно бы улыбался. Одно какое-нибудь его слово, и в голове вихрем завертелись бы мысли, и он, мистер Саттерсвейт, стал бы снова деятельным и молодым. Он, мистер Саттерсвейт, человек, у которого столько друзей. Человек, в друзьях у которого герцогини и даже один епископ, то есть люди весьма значительные. Значительные, уточнил он про себя, в общественном смысле. Это потому, что, в конце концов, он, мистер Саттерсвейт, всегда был снобом. Ему нравилось дружить с герцогинями, нравилось быть другом семейств, которые значились в королевских списках в течение многих столетий. Правда, еще у него все же были и другие друзья, которые ему тоже нравились, хотя с точки зрения общественной они были не всегда примечательны. Они были совсем другие, молодые, попавшие в беду, влюбленные, невезучие и нуждавшиеся в его помощи. Раньше, благодаря мистеру Кину, он, мистер Саттерсвейт, мог бывать кому-то полезным.
