Эллери Квин - Тайна пентхауса
— Как он выглядел? — повторил Эллери.
— Низенький и приземистый, — уверенно заявил граф. — На нем был коричневый костюм. Это все, что я успел заметить. Ах да, у него черные усы.
— Пошли. — Эллери взял Никки за локоть. — Должно быть, он уже вышел из отеля. Больше мы ничего не можем сделать.
— Надеюсь, вы тоже подадите жалобу администратору. Я займусь этим немедленно, — сказал Бретт.
Они повернулись, чтобы уйти, и чуть не налетели на инспектора Квина, который стремительно вышел из-за угла. Он окинул взглядом Бретта — от кончиков напомаженных черных усов до остроносых черных туфель — и вопросительно посмотрел на сына.
Эллери представил графа отцу и кратко рассказал ему о случившемся.
Инспектор что-то буркнул и снова повернулся к Бретту. Монокль, с которого свисала черная лента, приподнимал правую бровь графа, придавая его лицу надменное и раздраженное выражение.
— Вы недавно прибыли в Сан-Франциско на «Маньчжурии», не так ли, мистер Бретт?
Лицо графа приняло еще более высокомерное выражение.
— Да, так.
— Вы, случайно, не встречали на борту пассажира по фамилии Кобб?
— Кобб? — Бретт задумчиво нахмурился, глядя на коричневые плитки пола. — Да, припоминаю. Там был человек с такой фамилией, но я с ним не знакомился. Кажется, он профессиональный шут. — Граф брезгливо поморщился, всем своим видом показывая, что не стал бы поддерживать знакомство с тем, кто занимает столь низкое социальное положение. — Можно узнать, почему вы меня об этом спрашиваете?
— Потому что его убили, — ответил старик.
Граф уставился на инспектора Квина. Его губы изображали букву «О» размером с монокль, который выпал у него из глаза и теперь раскачивался на черной ленточке, как маятник.
Прошло несколько секунд, прежде чем граф обрел дар речи:
— Убит?! Вы сказали — убит?
Если Кобб и Бретт в самом деле не были знакомы, подумал Эллери, то его бурную реакцию нелегко объяснить.
Но к Бретту быстро вернулось самообладание.
— Так вы полицейский инспектор, месье? — вежливо осведомился он.
— А вы думали, таможенный? Сколько времени вы планируете оставаться в «Холлингсуорте»?
— Неделю, может быть, дольше.
— Хорошо. Я побеседую с вами позже. — Инспектор кивнул и направился к апартаментам Кобба.
— Не нравится мне этот тип, Эллери, — сказал он сыну, когда они шли по террасе.
— Что он делал, Никки, когда вы увидели его? — спросил Эллери. — Постарайтесь вспомнить точно.
— Поднимал сигарету, — сразу ответила Никки. — Когда я подошла к нему, он бросил ее через парапет и объяснил, что тот человек выбил сигарету у него изо рта, когда они столкнулись.
— Граф либо сам рыскал возле окон, либо защищает сообщника, — сказал Эллери.
— Почему вы так думаете? — с беспокойством спросила Никки.
— Сначала он заявил, что видел только спину незнакомца, а потом вспомнил, что у него были черные усы. Вряд ли у того человека усы растут на затылке.
— О! — смущенно произнесла Никки.
— Граф упомянул черные усы, потому что сам носит такие же.
— Не вижу связи, — возразил инспектор.
— Он не мог быть уверен, что никто не видел лицо человека, подглядывавшего из-за изгороди. И если бы кто-то заметил черные усы, а Бретт заявил бы, что человек был чисто выбрит, его история вызвала бы подозрения.
Они подошли к пальмам у самшитовой изгороди, еще издали увидев возвышающегося над ними сержанта Вели.
— Здесь Уолш, шеф, — сообщил он. — Мисс Кобб с ним в прихожей.
Гарри Уолш поднялся со стула, когда инспектор и Эллери вошли в гостиную. Вели остался на страже у французского окна в комнате Шейлы. Уолш был низкорослым мужчиной средних лет, с редкими седыми волосами, круглым животом и в очках. Судя по учащенному дыханию, румяному лицу и потливости, он был преданным поклонником Бахуса.[7] Вытерев лицо, Уолш протянул руку инспектору и Эллери. Рука была вялой и влажной.
— Ужасное несчастье, инспектор!
Уолш снова сел. Эллери опустился на стул и вытянул длинные ноги. Никки сидела на подлокотнике кресла Шейлы. Присев на край кресла, инспектор Квин внимательно посмотрел на Уолша.
— Не знаете, были у Кобба враги?
— Враги? Конечно нет! — уверенно заявил Уолш. — Кобб был одним из самых дружелюбных людей, каких я когда-либо встречал. Он знал множество забавных историй, мог рассмешить кого угодно. Все его любили.
— Кобб писал вам, что возвращается в Штаты на «Маньчжурии»?
— Нет, и это очень странно, — нахмурившись, ответил Уолш.
— Мистер Уолш пользовался папиным доверием даже больше, чем я, — сказала Шейла. — Непонятно, почему папа не сообщил ему…
Уолш повернулся к ней.
— В конце концов, Шейла, — дипломатично заметил он, — я был всего лишь его рекламным агентом. Естественно, он информировал меня только по деловым вопросам.
— Когда вы последний раз получали от него известия? — спросил инспектор.
— Около шести недель назад.
— Что он вам писал?
— Это была просто записка о его заработках.
— Он когда-нибудь упоминал о графе Бретте?
— Графе Бретте? — Уолш вытер пот за ушами. — Никогда.
— А в письме он упоминал о какой-нибудь драгоценности?
Уолш поднял брови.
— Ну, вообще-то упоминал — конфиденциально. Но теперь нет причин это скрывать. — Сунув в карман мокрый носовой платок, он достал свежий, протер им очки и повернулся к Шейле. — Ваш отец писал, дорогая моя, что нашел для вас старинное и очень ценное ожерелье из жадеита. Он хотел сделать вам сюрприз и просил меня ничего вам не говорить. Но теперь, конечно, можно… Мне очень жаль, Шейла.
Девушка всхлипнула и закрыла лицо руками. Инспектор выглядел смущенным.
— Мне следовало об этом подумать, — пробормотал он. — Никки, пожалуйста, уведите мисс Кобб в другую комнату.
Никки проводила плачущую Шейлу в спальню.
После разговора, продолжавшегося десять минут, Уолш удалился, обещав поддерживать связь с инспектором.
— Ну, сынок, — обратился старик к Эллери, когда дверь закрылась за Уолшем, — я не слишком много из него вытянул. Но мы узнали одну важную вещь — про ожерелье из жадеита. Это дает нам мотив — кражу. Найдем ожерелье — найдем убийцу.
— Не пойдет, папа.
— Что? — Инспектор изогнул седые брови.
— Признаю, что ожерелье, возможно, было в коробочке. Признаю, что его украли. Но вор или воры охотились не за ним. Они взяли его случайно, даже не обратив внимания на тысячу долларов. Ожерелье не вписывается в картину. Воры охотились за чем-то куда более важным, хотя, похоже, не пренебрегли и ожерельем. Но почему исчезло кое-что еще, принадлежащее Коббу, — то, чего не взял бы обычный вор? И потом, не забывай о китайском корреспонденте.
