Эллери Квин - Насчастливый город
Эллери повернул выключатель. Женщина свернулась калачиком в кресле-качалке, глядя на него сквозь вуаль сигаретного дыма. Сизая замша слаксов плотно облегала ее бедра, а кашемировый свитер в обтяжку дерзко подчеркивал форму груди. У Эллери создалось впечатление чего-то грубоватого, перезрелого и становящегося горьким. Женщина засмеялась — как ему показалось, слегка нервно — и выбросила сигарету через перила крыльца в темноту.
— Можете выключить свет, мистер Смит. Я выгляжу пугалом, а кроме того, не хочу смущать мое семейство, давая знать, что нахожусь от него в непосредственной близости.
Эллери послушно погасил свет.
— Значит, вы Лола Райт? — Дочь, которая сбежала, вернулась разведенной и о которой Райты никогда не упоминают.
— Как будто вы сами не знаете! — Лола снова засмеялась, и смех перешел в икоту. — Прошу прощения. Седьмое икание после седьмого скотча. Я ведь тоже по-своему знаменита. Пьющая девушка из семьи Райт.
Эллери усмехнулся:
— Я уже слышал злобную клевету.
— А я была готова возненавидеть вас за всю подобострастную болтовню по вашему адресу, но вижу, что вы отличный парень! Пожмем друг другу руки!
Качалка скрипнула, послышались нетвердые шаги, и влажная ладонь нащупала шею Эллери. Он ухватил ее за руки, чтобы удержать от падения.
— Вам следовало остановиться на шестой порции.
Лола прижала ладони к крахмальной рубашке Эллери и оттолкнула его.
— Этот тип думает, что Лола пьяна в стельку!
Послышались шаги в обратном направлении, и качалка скрипнула вновь.
— Ну, мистер знаменитый писатель Смит, что вы думаете обо всех нас? Пигмеи и гиганты, сладкие и кислые, уродцы с торчащими зубами и красавцы с глянцевых страниц журналов — хороший материал для книги, а?
— Первоклассный.
— Вы приехали в нужное место. — Лола Райт зажгла очередную сигарету — пламя заметно подрагивало. — Райтсвилл! Сплетни, злоба, нетерпимость — великая американская помойка! Здесь приходится больше грязного белья на каждый квадратный дюйм, чем в Нью-Йорке или Марселе.
— Ну, не знаю, — возразил Эллери. — Я провел много времени, изучая место, и оно показалось мне весьма приятным.
— Приятным? — Лола рассмеялась. — Вы меня удивляете! Я здесь родилась. Это червивое, слякотное местечко — гнездо всяческой скверны.
— Тогда почему вы сюда вернулись? — осведомился Квин.
Красный огонек сигареты три раза нервно дернулся.
— Не ваше дело. Вам нравится моя семья?
— Очень. Вы похожи на вашу сестру Патрицию. Столь же эмоциональны.
— Только Пэтти молода, а мой свет уже гаснет. — Лола помолчала. — Полагаю, вам приходится быть любезным со старой перечницей по фамилии Райт. Слушайте, братец Смит, не знаю, зачем вы приехали в Райтсвилл, но если вы будете якшаться с моей родней, то услышите многое о малютке Лоле. Я плевать хотела на то, что обо мне думают в Райтсвилле, но чужие — другое дело. Господи, я все еще тщеславна.
— Я ничего о вас не слышал от ваших родственников.
— Вот как? — Она снова засмеялась. — Сегодня вечером меня так и тянет исповедаться. Вы еще услышите, что я пью. Это правда. Я научилась пить у… Короче говоря, научилась. Вы услышите, что меня видят в самых жутких местах города и, что самое худшее, в одиночестве! Можете вообразить? Меня считают насквозь порочной. Я всего лишь делаю то, что хочу, а эти стервятницы с Холма готовы вонзить в меня когти!
Лола умолкла.
— Как насчет того, чтобы выпить? — спросил Эллери.
— Не сейчас. Я не виню мать. Она такая же ограниченная, как все остальные, — социальное положение значит для нее все. Но если бы я согласилась играть по их правилам, ей хватило бы мужества принять меня назад. Только я не стану этого делать. Это моя жизнь, а правила пусть катятся к черту! Вы меня понимаете? Ну, говорите!
— Понимаю.
Лола опять помолчала.
— Наверное, я вам наскучила. Доброй ночи.
— Я хотел бы повидать вас снова.
— Нет. До свидания.
Ее туфли царапнули невидимый пол крыльца. Эллери вновь повернул выключатель. Лола прикрыла ладонью глаза.
— Я провожу вас домой, мисс Райт.
— Спасибо, нет. Я… — Она не договорила.
Из темноты внизу донесся веселый голос Патриции:
— Эллери? Могу я подняться и выкурить с вами на ночь сигарету? Картер уехал домой, а я увидела на вашем крыльце свет… — Она тоже оборвала фразу.
Две сестры уставились друг на друга.
— Привет, Лола! — Пэт взбежала по ступенькам и горячо поцеловала сестру. — Почему ты не сказала мне, что придешь?
Мистер Квин быстро выключил свет. Но он успел увидеть, как Лола на момент прижалась к более высокой младшей сестре.
— Отойди, плакса, — послышался приглушенный голос Лолы. — Ты портишь мне прическу.
— Верно, — весело отозвалась Пэт. — Знаете, Эллери, моя сестра — самая привлекательная девушка в Райтсвилле, но она упорно прячет свою красоту под старыми слаксами!
— Ты славная малышка, Пэт, — произнесла Лола, — но не старайся — это не сработает.
— Ло, дорогая, — жалобно проговорила Пэт, — почему бы тебе не вернуться?
— Пожалуй, — заметил Эллери, — я отойду взглянуть на те кусты гортензии.
— Не надо, — остановила его Лола. — Я ухожу.
— Лола!.. — В голосе Пэт слышались слезы.
— Видите, мистер Смит? Она плакса — вечно хнычет, как дитя. Перестань, Пэт. Для нас обеих это уже в прошлом.
— Со мной все в порядке. — Пэт высморкалась в темноте. — Я отвезу тебя домой.
— Нет, Пэтти. Спокойной ночи, мистер Смит.
— Спокойной ночи.
— И я передумала. Приходите выпить со мной в любое время, которое вам подойдет. Пока, плакса! — И Лола удалилась.
Когда звуки ее двухместного автомобиля выпуска 1932 года замерли вдали, Пэт пробормотала:
— Лола живет в двухкомнатной квартирке в Лоу-Виллидж, возле механического цеха. Она не брала деньги у мужа, который оставался крысой до конца дней, и не берет их у папы. На ней одежда шестилетней давности — часть ее приданого. Она зарабатывает на жизнь, давая уроки игры на фортепиано талантам из Лоу-Виллидж за пятьдесят центов в час.
— Почему она остается в Райтсвилле, Пэт? Что привело ее сюда после развода?
— Разве лосось, или слоны, или еще кто-то не возвращаются на место рождения… чтобы умереть? Иногда я думаю, что Лола… прячется. — Шелковая тафта Пэт внезапно зашелестела. — Вы заставляете меня говорить. Доброй ночи, Эллери!
— Доброй ночи, Пэт.
Эллери Квин долго смотрел в темноту. Ему повезло. Сюжет начинал обретать форму. Но где преступление? Или оно уже произошло?
