Найо Марш - Смерть пэра
— А вот Флит-стрит, — сообщил Генри. — Ты помнишь детскую песенку: «Вверх по Лудгейтскому холму, вниз по Флитскому холму»?
— Да-да, — кивнула Роберта. — Флит-стрит.
— Еще ехать и ехать, — вздохнула Фрида. — Робин, ты знаешь, я собираюсь стать актрисой!
— Робин наверняка догадалась, — хмыкнул Генри, — глядя на твою походку. Ты заметила, как она ходит, Робин? Она словно касается земли мягкой лапкой, как кошка. Входя в комнату, закрывает дверь и приваливается к ней.
Фрида ухмыльнулась.
— У меня это просто великолепно получается, — заявила она. — Для меня артистизм — вторая натура.
— Она ходит в одно страхолюдное место, где обитают молодые люди в длинных шарфах, которые ерошат волосы и говорят Фриде, какая она потрясная.
— Это театральная школа, — сразу объяснила Фрид. — А молодые люди — очень умные. Они все говорят, что я стану хорошей актрисой.
— Еще минута — и мы будем проезжать мимо Королевского суда, — сказал Генри.
Алые омнибусы проплывали мимо, как корабли. В них сидели люди, они выглядели одновременно настороженными, бледными и рассеянными. В дорожной пробке темно-синяя машина оказалась настолько близко от них, что сидевшие в ней мужчины в черном были всего в нескольких дюймах от Роберты и Миногов.
— Это одна из новых полицейских машин, Фрид, — сообщил Генри.
— А ты откуда знаешь?
— Ну просто знаю, и все. Наверное, именно эти громадные типы и называются Большой Четверкой.
— Хорошо бы они проехали подальше, — буркнула Фрида. — Я не удивлюсь, если мы в ближайшее время попадем к ним в лапы.
— Почему? — спросила Роберта.
— Видишь ли, вчера за завтраком близнецы говорили, что единственное, что они смогут сделать, — это стать мошенниками и превратиться в еще одну шайку «Мэйфейрских парней»[3].
— А что, очень даже неплохая идея, — кивнул Генри. — Понимаешь, Колин сказал, что стащит драгоценности у какой-нибудь невероятно богатой вдовствующей герцогини, а Стивен тем временем обеспечит ему алиби в «Рице» или где-нибудь еще. Ты же знаешь, что их никто не может различить.
— А потом, понимаешь, — добавила Фрида, — если одного из них арестуют, они будут сваливать вину друг на друга, и, поскольку один из них точно будет невиновен, полиции придется отпустить обоих, чтобы не вышло судебной ошибки.
— Из чего, — заметил Генри, — ты можешь сделать вывод, что мы находимся в финансовом кризисе.
Роберта вздрогнула при звуке знакомых слов.
— Только не это! — воскликнула она.
— Увы! — ответил Генри. — Более того, это крах. Все словно с цепи на нас сорвались.
— Мамуля собралась сегодня заложить жемчуга, — добавила Фрида, — когда пойдет днем к маникюрше.
— Такого она еще никогда не делала, — заметил Генри. — А это Стрэнд, Робин. Эта церковь или Святого Климентия Датского, или Святой Марии-на-Стрэнде. А следующая, соответственно, тоже одна из них, только не та, что первая. Насчет кризиса нам, наверное, лучше объяснить.
— Уж пожалуйста, сделай милость, — попросила Роберта. В ее замороченной голове запутанные дела Миногов представлялись чем-то надежно знакомым. Она была в состоянии здраво рассуждать по поводу их долгов, но столь же внимательно смотреть на Лондон, который так мечтала увидеть, она не могла. У нее было ощущение, что ее способность воспринимать вдруг наполовину онемела, словно под наркозом, так что она могла откликаться только на знакомые впечатления. Она внимательно слушала длинную повесть о том, как лорд Чарльз вложил огромные деньги, которые у него таинственным образом еще имелись, во что-то под названием «Сан-Домингос», и это самое «Сан-Домингос» немедленно испарилось. Она услышала о странной авантюре, когда лорд Чарльз собирался открыть ювелирное дело в Сити, а Генри и близнецы должны были быть продавцами. «По крайней мере, — сказала Фрида, — можно было продавать мамулины украшения, которые она выкупила из заклада, когда умерла кузина Рут. Лучше уж продавать их, чем закладывать, тебе не кажется?» Как выяснилось, вся задумка зависела от кого-то по имени сэр Дэвид Стейн, который недавно покончил самоубийством, оставив сэра Чарльза с пустой конторой и договором об аренде на десять лет.
— Так что теперь, — заключил Генри, — похоже, мы совсем утонули. А вот вокзал Чаринг-кросс. Мы решили вечером повести тебя в театр, Робин.
— А потом можем пойти потанцевать, — предложила Фрида. — Колин влюблен в девушку, которая играет в этой пьесе, и он наверняка захочет, чтобы она присоединилась к нам, это будет довольно досадно. Ты пригласил Мэри, Генри?
— Нет, — ответил Генри. — У нас только пять билетов, близнецы оба собираются пойти, я в любом случае хочу танцевать с Робин, а актриску Колина мы не возьмем.
— Стивен мог бы избавить тебя от Мэри.
— А она ему не нравится.
— Мэри — это девушка Генри, — пояснила Фрида. — Правда, это пока несерьезно.
— Ну, она на самом деле довольно миленькая, — заметил Генри.
— Она очаровательна, братик, — великодушно признала Фрида.
Роберта вдруг почувствовала страшное отчаяние. Она уставилась в окно и только краем уха слушала Генри, который, казалось, считал себя обязанным показывать ей интересные виды.
— Вот это Трафальгарская площадь, — сказал Генри. — Правда, какая жуткая штуковина, этот памятник посередине? Видишь, по углам — львы... но ты, конечно, сама видела их на фотографиях.
— А вон то здание — галерея Тейта, — добавила Фрида.
— Она хочет сказать — Национальная галерея. Тебе, наверное, захочется походить на экскурсии, а, Робин?
— Ну, наверное, так надо...
— Плюшка и Майк на каникулы приехали домой, — сообщила Фрида. — Им полезно будет взять Роберту на экскурсии.
— Может быть, я сама что-нибудь нашла бы, — робко предложила Роберта.
— Ты не будешь знать, с чего начать, — возразил Генри. — Есть что-то очень хладнокровное в том, чтобы вот так препоясать чресла и отправиться искать, на какую бы экскурсию пойти. Я с тобой пару раз схожу сам, если хочешь. Это вообще-то не так плохо, когда втянешься. Знаешь, Робин, а мы ведь весьма общественно настроенная семья. Я с близнецами в территориальной армии. Не могу тебе передать, насколько это нам противно, но мы выпятили подбородки и закусили пулю, чтобы не кричать, так что, когда настанет война, мы знаем, что делать. А пока что, разумеется, мне придется найти работу, раз уж мы так увязли.
— Ну, не так уж определенно мы увязли, пока дядя Г. не сказал своего решающего слова, — заметила Фрида.
— Дядя Г.! — воскликнула Робин. — Я про него совсем забыла. Мне всегда казалось, что он — мифическое чудовище.
