Агата Кристи - Сердце огня - Роман
Он взял шляпу и трость и направился к двери.
— Я, вообще-то, не привык давать советы, — сказал он напоследок — но в данном случае я бы посоветовал вам добиться полной искренности с дочерью.
Он быстро вышел из комнаты.
Миллионер вскочил было, но снова медленно опустился в кресло и задумчиво сказал:
— Черт побери, хотел бы я знать, что он имел в виду.
К нему вернулись его сомнения — в этом деле было что-то, в чем он никак не мог разобраться до конца. Он сорвал трубку с телефона, который стоял у него под рукой, и попросил соединить его с домом дочери.
— Алло, алло! Это Мэйфейр 81907? Можно попросить миссис Кеттеринг? Ее нет дома? А когда она будет? Спасибо. Нет, нет, ничего передавать не нужно.
Он сердито бросил трубку.
В два часа дня Ван Алден ходил по комнате и нетерпеливо поджидал мистера Гоби. Тот пришел в десять минут третьего.
— Ну! — нетерпеливо спросил миллионер.
Но мистер Гоби не торопился. Он сел за стол, достал из кармана истрепанную записную книжку и принялся монотонно читать. Миллионер внимательно слушал, его лицо приняло благодушное выражение. Наконец, Гоби кончил чтение и уставился в корзину для бумаг.
— Так, — сказал Ван Алден, — это уже кое-что. Думаю, дело пройдет без сучка, без задоринки. Надеюсь, свидетели в отеле надежные?
— Железные, — ответил мистер Гоби и принялся злорадно изучать спинку кресла.
— У него сейчас тяжело с деньгами. Вы говорите, что он пытается взять взаймы. Он и так уже занял везде, где мог, под будущее наследство. Как только кредиторы узнают о его разводе, он больше не получит и цента, более того, можно скупить все его обязательства и оказывать давление на него и с этой стороны. Он попался, Гоби, у него нет никакого выхода.
Он ударил кулаком по столу, и его лицо осветилось мрачной радостью торжества.
— Информация, — сказал мистер Гоби слабым голосом, — кажется удовлетворительной.
— Мне теперь нужно на улицу Керзона, — сказал миллионер. — Очень вам признателен, Гоби, желаю всего наилучшего.
На лице маленького человечка появилась слабая улыбка благодарности.
— Спасибо, мистер Ван Алден, — сказал он, — всегда рад помочь вам.
Ван Алден направился на улицу Керзона не сразу, а заехал сначала в Сити, где имел две встречи, которые закончились к полному его удовлетворению. Отсюда он доехал на метро до Даун Стрит. Когда он уже шел по улице Керзона, то заметил, как из дома № 160 вышел и пошел ему навстречу мужчина. Сначала миллионер подумал, что это Дерек Кеттеринг, но когда они встретились, Ван Алден увидел, что хотя мужчина и походил на Кеттеринга и ростом, и фигурой, то был совсем незнакомый человек. Впрочем, не совсем незнакомый: миллионеру показалось, что он вспоминает лицо незнакомца в связи с чем-то, причем это что-то было неприятным. Он покопался в памяти, пытаясь вспомнить, кто же это, но безрезультатно, и пошел дальше, сердито качая головой — не любил, когда что-нибудь ставило в тупик.
Руфь Кеттеринг ждала его, и когда Ван Алден вошел, подбежала и поцеловала его.
— Ну, пап, как идут дела?
— Все хорошо, — ответил Ван Алден, — но мне надо поговорить с тобой.
Он скорее почувствовал, чем заметил, как в дочери что-то изменилось: вместо радости от встречи на лице появилась настороженность. Руфь села в кресло.
— Что ж, пап, — сказала она, — я слушаю.
— Сегодня утром я встречался с твоим мужем, — начал Ван Алден.
— Ты видел Дерека?
— Да. Он наговорил кучу дерзостей, но, когда уходил, сказал одну вещь, которую я не понял. Он посоветовал мне убедиться, что между отцом и дочерью — то есть, между мной и тобой — существует полная искренность. Что он имел в виду, Руфь?
Миссис Кеттеринг изменила позу.
— Я… я не знаю, пап. Да и откуда мне знать?
— Конечно, ты знаешь, — сказал Ван Алден. — Он говорил еще о том, что у него свои друзья и он не мешает тебе иметь своих. Что он хотел этим сказать?
— Я не знаю, — снова ответила Руфь Кеттеринг.
Ван Алден нахмурился и сел.
— Послушай, Руфь, я не хочу лезть в это дело с завязанными глазами. Я не вполне уверен, что твой муж не собирается устроить неприятности — сейчас он этого сделать не может, потому что у меня есть средства нажать на него и заставить замолчать, но я должен знать, есть ли необходимость использовать эти средства. Итак, что он имел в виду, когда говорил о твоих друзьях?
Миссис Кеттеринг пожала плечами.
— У меня много друзей, — неуверенно ответила она, — откуда я знаю, кого он имел в виду.
— Знаешь, — сказал Ван Алден.
Сейчас он говорил с ней так, как говорил бы с партнером по бизнесу.
— Хорошо, я упрощу вопрос: кто этот мужчина?
— Мужчина?
— Да, мужчина. Мужчина, на которого намекал Дерек. Какой-то мужчина, который является твоим другом. Не волнуйся, дорогая, я не собираюсь тебя упрекать, но я должен знать все, чтобы на суде не выплыло что-нибудь — ты же знаешь, Дерек может попытаться опорочить тебя. Я хочу знать, кто этот мужчина, и насколько вы с ним близки.
Руфь не ответила, она так сильно стиснула руки, что побелели суставы.
— Ну же, дорогая, — сказал Ван Алден мягче, — не надо бояться своего папы. Я никогда не был чересчур строгим, даже тогда, в Париже… Стоп!
Он остановился, потрясенный.
— Так вот, кто это был, — пробормотал он про себя. — Мне сразу показалось знакомым его лицо.
— О ком ты говоришь, папа, я не понимаю.
Миллионер решительно подошел к дочери и взял ее за руку.
— Послушай, Руфь, ты опять с ним встречаешься?
— С кем?
— С этим типом, который доставил нам столько хлопот десять лет назад. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.
— Ты имеешь в виду… — она запнулась, — графа де ля Рош?
— Граф де ля Рош, — фыркнул Ван Алден. — Я тебе еще тогда сказал, что он просто мошенник. Ты крепко запуталась в сетях, но я спас тебя.
— Да, — горько сказала Руфь, — и я вышла за Дерека Кеттеринга.
— Ты сама хотела, — резко ответил миллионер.
Она пожала плечами.
— А теперь, — медленно продолжал Ван Алден, — ты снова с ним близка — после всего, что я тебе говорил! Он и сегодня был у тебя — я с ним встретился, хотя сначала и не узнал.
Руфь Кеттеринг уже снова взяла себя в руки.
— Я хочу сказать тебе одну вещь, папа: ты ошибаешься в Армане — в графе де ля Рош, я хотела сказать. О, я знаю, в молодости он попадал в какие-то неприятные истории — он мне о них рассказывал, но ведь он всегда любил меня. Когда ты разлучил нас в Париже — это разбило его сердце, а теперь…
Отец в гневе прервал ее:
— А теперь ты, моя дочь, развесила уши и веришь ему! О Боже!
