Агата Кристи - Сердце огня - Роман
— Но убийство? — Ван Алден был совсем подавлен. — Ведь умный вор мог бы украсть драгоценности, не засовывая голову в петлю.
Пуаро покачал головой.
— Ах, дорогой мой, у него уже не первое убийство, он убийца по натуре, но никогда не оставляет свидетелей. Ведь мертвые не разговаривают.
Пуаро помолчал и, сосредоточившись, продолжал:
— Маркиза влекло к знаменитым и историческим драгоценностям. Он стал вашим секретарем по заранее разработанному плану и приказал своей сообщнице наняться в служанки к вашей дочери, для которой, как он предполагал, и предназначались рубины. Уже имея отлично продуманный план, он, для очистки совести, нанял пару апашей, чтобы они как бы попытались ограбить вас в ту ночь, когда вы купили камни. Попытка «провалилась», что, я думаю, вполне устроило его. Но его план был — во всяком случае, он так думал, — абсолютно верным. Никому и в голову не пришло бы заподозрить Ричарда Кнайтона. Но, как и все великие люди, а Маркиз — великий человек, он имел свои слабости. Он влюбился в мисс Грей, и, подозревая, что ей нравится Дерек Кеттеринг, не смог удержаться, чтобы не направить подозрения на него, когда такая возможность предоставилась. А теперь, месье Ван Алден, я собираюсь рассказать вам странную вещь. Мисс Грей никак нельзя назвать фантазеркой, но, тем не менее, она твердо уверена, что однажды в саду у казино в Монте-Карло она почувствовала присутствие вашей дочери, как раз после того, как у нее был разговор с Кнайтоном. Она говорит, что уверена, будто убитая очень хотела что-то сказать ей, и она вдруг поняла, что Кнайтон — убийца! В то время эта мысль показалась ей такой фантастичной, что мисс Грей никому не сказала о ней. Но она была так уверена, что решила действовать в соответствии с этим — что, может быть, со стороны выглядело несколько нелепо. Она не стала отвергать авансов Кнайтона и делала вид, что верит в виновность Кеттеринга.
После долгого молчания миллионер протянул Пуаро руку через стол.
— Я думаю, вы знаете, что все это для меня значит, месье Пуаро, — хрипло сказал он. — Сегодня я вышлю вам чек, но никакой чек не может выразить того, что я чувствую по отношению ко всему, что вы сделали. Вы приобрели друга. Я ваш друг навсегда.
Пуаро поднялся и выпятил грудь.
— Я всего лишь Эркюль Пуаро, — скромно сказал он, — и все же, как вы однажды сказали, я — сильный человек, точно так же, как и вы сильный человек в своей области. Я был рад и счастлив сослужить вам службу. А теперь я пойду и попробую привести в порядок костюм — он сильно пострадал во время нашего путешествия. Увы! Со мной нет моего бесподобного Джорджа.
В вестибюле отеля Пуаро встретил старых друзей — почтенного месье Папопулоса и его дочь Зию.
— Я думал, вы уехали из Ниццы, месье Пуаро, — бормотал грек, когда детектив подчеркнуто горячо пожимал ему руку.
— Я был вынужден вернуться, уважаемый месье Папопулос.
— По делу?
— Да, по делу. И раз уж мы заговорили о делах, надеюсь, ваше здоровье поправилось, дорогой друг?
— Да, мне много лучше. Собственно, завтра я уже возвращаюсь в Париж.
— Счастлив слышать. Надеюсь, вы не окончательно разорили премьер-министра Греции?
— Я?..
— Насколько я знаю, вы продали ему изумительный рубин, который — только entre nous! — теперь носит мадемуазель Мирель.
— Да, — пробормотал месье Папопулос, — да, совершенно верно.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
У МОРЯ
Мимозы уже почти отцвели, и их аромат, разносившийся в свежем воздухе, несколько отдавал тлением. На балконе виллы леди Тзмплин цвели розовые герани, а внизу алели многочисленные гвоздики, и их сладковатый запах доносился в дом. Пуаро сидел на террасе с Ленокс Тзмплин, он только что закончил рассказывать ей историю, которую два дня назад уже излагал Ван Алдену. Ленокс слушала внимательно, сдвинув брови. Когда он закончил, она просто сказала:
— А Дерек?
— Его выпустили вчера.
— И где он сейчас?
— Уехал из Ниццы.
Они помолчали.
— Я была несправедлива к Кэтрин, — сказала Ленокс, — я думала, ей все равно.
— Она очень скрытная и никому не верит.
— Она должна была верить мне, — сказала Ленокс с оттенком горечи.
— Будьте мужественны, мадемуазель, — мягко сказал он.
Ленокс пристально смотрела на море, на минуту ее непривлекательное лицо осветилось яркой трагичной красотой.
— Ну что ж, — сказала она наконец, — все равно бы ничего не вышло. Я слишком молода для Дерека, хоть он и сам похож на большого ребенка. Ему нужна была женщина, похожая на мадонну.
Ленокс вдруг резко повернулась к Пуаро.
— Но ведь я действительно помогла, месье Пуаро, как бы то ни было, но я помогла, правда?
— Да, мадемуазель. Вы дали мне исходную отправную точку, когда сказали, что человеку, совершившему преступление, совсем не обязательно было находиться в поезде, ведь я не мог понять, как все произошло.
Ленокс глубоко вздохнула.
— Я рада, — сказала она. — Все-таки, хоть кое-что.
Откуда-то донеслась приглушенная расстоянием сирена экспресса.
— Мчится «Голубой поезд», — сказала Ленокс. — Поезда — безжалостное изобретение, правда, месье Пуаро? Людей убивают, а они все так же летят по рельсам. Я говорю чушь, но вы понимаете, что я имею в виду.
— Да, я понимаю. Жизнь тоже похожа на поезд, мадемуазель, всегда в движении, не знает остановок. И хорошо, что это так.
— Почему?
— Потому что поезда непременно приходят к конечной станции, о чем, кстати, гласит английская пословица.
