Николас Блейк - Конец главы
Миллисент Майлз протянула в окно руку в кольцах:
— Очень рада. Надеюсь, вы меня поддержите. Вы должны повлиять на мистера Протеру, он так упрям!
Найджел не имел представления, о чем идет речь. Наигранно аристократическое произношение, черное шерстяное платье с перхотью на плечах, жемчужное ожерелье, большой рот с торчащими вперед зубами, блуждающий взгляд зеленых и довольно дерзких глаз, характерный для писателей и хозяек салонов. Все это Найджел отметил сразу. Беседовать через окошко было неудобно, пришлось согнуться и стать боком, словно перед железнодорожной кассой.
— Как подвигается книга, мисс Майлз? — спросил он.
Она вдруг стала вращать глазами. У нее, как он потом узнал, была такая манера, до странности не вязавшаяся с ее самоуверенностью, — как видно, пережиток тех дней, когда она была еще нервна, застенчива и неуклюжа.
— Просто мучение! — пожаловалась она.
— А я-то думал, что у вас роды проходят безболезненно, — заметил Протеру.
Мисс Майлз рассмеялась, обнажив большие зубы:
— Обычное мужское заблуждение, правда, мистер Стрейнджуэйз?
— Едва ли, — сказал Стивен. — Ваша машинка с утра трещит не умолкая. Вы творите, как видно, в трансе.
— Но, я по крайней мере, хоть что-то пишу, — парировала она с приторной улыбкой — напрасной, ибо Стивен на нее не смотрел.
Эта перепалка удивила Найджела. Она звучала как ссора старых супругов, у которых оружие от долгого употребления уже притупилось. Правда, Протеру — капризный чудак, от него трудно ждать вежливости и светского обхождения.
— Вы, я вижу, давно знакомы? — спросил он.
Оба ответили почти разом:
— Даже чересчур!
— С июня, когда я стала пользоваться этой комнатой, мы сделались соседями. И я уже привыкаю к странностям мистера Протеру. Как говорится, не бойся собаки, которая лает…
Найджел улыбнулся:
— Я согласен с Кристофером Фраем: для меня лай пострашней укуса.
Мисс Майлз разразилась громким, трескучим смехом:
— Это надо записать.
— Не преминет вставить в книгу, — пробормотал Стивен, — причем без ссылки на источник.
— Зайдите, поболтаем, мистер Стрейнджуэйз. Я на утро работу закончила. А разговаривать, согнувшись пополам, не очень удобно.
Найджел вопросительно поглядел на Стивена, который всем своим видом выражал крайнее отвращение, и, захватив верстку, вышел в коридор. Он заметил, что в дверь мисс Майлз врезан новенький замок. Комната ее была просторнее, чем у Стивена, но обставлена скупо. Посредине, на коврике, стоял стол и канцелярский стул спинкой к двери. Кроме кресла, электрического камина, вазы с цветами на подоконнике и пишущей машинки, больше ничего не было. Рядом с машинкой аккуратной стопкой лежала напечатанная рукопись. В глаза Найджелу бросился квадратный листок бумаги, приколотый к стене.
— Рабочий график, — пояснила мисс Майлз. — Каждый день я удлиняю эту линию, чтобы видеть, сколько я написала. Это меня дисциплинирует.
— Сразу виден профессионал.
— Что ж, писать — моя профессия. Меня бесит интеллектуальное кокетство. У меня есть товар. И я хочу продать его как можно выгоднее. Поэтому мне нельзя снижать производительность. — Она опять завращала глазами. — Вас это шокирует?
Найджел вежливо, но неопределенно хмыкнул:
— А вы давно в издательском деле? Я что-то не припомню…
— Время от времени я беру специальную редактуру. Специализация — бич нашей эпохи. — Мисс Майлз произнесла эту банальность с таким жаром, будто воткнула флаг в землю, куда не ступала нога человека. — Эге, — продолжала она, — да у вас, я вижу, книга Тора?
— Вы его знаете?
— Я слишком многих знаю. Это жестокая расплата за литературный успех — никуда не денешься от своих читателей. Лекции, приемы, письма поклонников, интервью журналистам… Иногда я жалею, что взяла перо в руки. — Мисс Майлз театрально вздохнула.
— Но такая жизнь вам все же нравится? Ведь это пища для вашей автобиографии.
Популярная романистка одарила его по-детски наивным взглядом:
— Вы согласны со мной, что автобиография должна быть до конца и безоглядно откровенной?
— Да — когда пишешь о самом себе. Но если начнешь кидаться на других… — Найджел поднял верстку.
— Да, да. Кажется, с книгой Тора были какие-то неприятности…
— Кому-кому, а вам это известно! — послышалась злобная реплика из соседней комнаты. — И какие именно — известно.
Миллисент Майлз поднялась и захлопнула окно.
— Гадкий карлик, — проворчала она. — Но в своем деле — гений. Приходится терпеть.
В разговоре с эгоистом нетрудно направить беседу в нужное русло так, чтобы он этого даже не заметил; труднее не дать ему уклониться в сторону. В эгоизме Миллисент Майлз, по мнению Найджела, было много ребячьего: неспособность умственно повзрослеть и принесла такой успех этой плодовитой романистке. Она не уклонялась от разговора на занимавшую его тему и явно была уверена, что Найджел просто видный мужчина, которому лестно поговорить с Миллисент Майлз. Найджел, естественно, предоставлял ей в этой беседе ведущую роль. Такая писательница, как она, простодушно заявил Найджел, должна обладать особой наблюдательностью и уметь разгадывать характеры. Будь он одним из хозяев издательства, он сразу бы пришел к ней за советом, тем более что она работала рядом с той комнатой, где нафокусничали с версткой. Она, конечно, целиком погружена в свое творчество, но часто подсознание, особенно у такой чувствительной натуры, как мисс Майлз, воспринимает явления, которые сознание не сразу отмечает. Однако, может быть, ее вообще не было тут двадцать третьего и двадцать четвертого июля?
Вопрос разрешился при первом же взгляде на график. Линия была сплошной в те дни, когда миссис Майлз здесь работала, и намечена пунктиром, когда отсутствовала. Двадцать третьего и двадцать четвертого линия была сплошной. Но что касается тайных посещений соседней комнаты, она ничего припомнить не могла. Она пожаловалась, что люди тут то и дело бегают друг к другу, поэтому она и попросила мистера Джералдайна врезать в дверь замок. Так как отношение Миллисент Майлз к исправленной верстке ограничивалось только ее соседством с местом преступления, Найджелу пришлось оставить эту тему, чтобы не выйти из роли временного редактора. Он попытался подойти к вопросу с другого конца:
— Когда вы заглянули в комнату Протеру, вы сказали: надеюсь, вы меня поддержите…
— Да, об этом нам и надо поговорить с глазу на глаз. — Она понизила голос, кинув предостерегающий взгляд на перегородку между своей комнатой и конурой Протеру. — Когда мистер Райл попросил меня отдать фирме мою автобиографию, мы условились, что «Уэнхем и Джералдайн» переиздадут кое-какие из моих ранних и уже давно распроданных романов. Я убеждена… — В ее зеленых глазах появилось нечто отрешенное, словно она благоговейно взирала на знамение свыше. — Я убеждена, что они дадут духовную пищу молодому поколению. Поэтому позиция Стивена Протеру мне кажется возмутительной!
