Эрл Гарднер - Вдовы носят траур
– Пишите то, что я продиктую. Вашей рукой. Сверху поставьте дату. Сегодня у нас тринадцатое число.
– Что я должен писать дальше?
Я начал медленно диктовать:
– Пишите. «Я, Стармэн Калверт, получил десять тысяч долларов наличными от Дональда Лэма. Эта сумма является компенсацией за то, что я вернул Лэму определенные фотографии и негативы, сделанные мной и изображающие мужчину и женщину в тот момент, когда шла погрузка чемоданов в их автомобиль около „Рэстебит-мотеля“. Эти фотографии были сделаны утром шестого числа. Я передал Лэму все имеющиеся в моем распоряжении документы. Других негативов и фотографий не существует. Я передал также регистрационную карточку мотеля, датированную пятым числом, и соответствующий негатив. Других копий с этой карточки не существует. Мне остро необходимы десять тысяч долларов, у меня нет другого пути достать такую сумму, поэтому я вынужден прибегнуть к шантажу».
– Мне не нравится это слово, – сердито перебил меня Калверт.
– Вам придется написать его – нравится оно вам или нет, – спокойно ответил я.
Он покраснел от злости.
– Вы не можете меня заставить.
– Но ведь и вы не можете заставить меня отдать вам десять тысяч.
– Тогда вы не получите фотографии. Я могу продать их в другом месте.
– Валяйте, – предложил я.
– Послушайте, – сказал он. – Я пытаюсь действовать разумно. Идти вам навстречу. Но и вам следовало бы щадить мои чувства.
– Я тоже действую разумно. Я диктую эту расписку так, чтобы, подписав ее, вы больше ничего не могли предпринять в ущерб моему клиенту. Или чтобы этого не мог сделать тот, кто тайно снял с негативов другие копии.
– Повторяю вам: мне не нравится слово «шантаж».
– И все-таки его надо написать. Без этого сделка не состоится.
Минуту он колебался. Потом, снова покраснев от злости, все-таки написал так, как я продиктовал. И подписался.
– Внизу поставьте номер ваших водительских прав, – потребовал я.
– Вы слишком многого хотите.
– Вы слишком много получаете.
– Пока что я получил только слишком много оскорблений.
Я пожал плечами:
– Если вы, имея такую чувствительную натуру, все же пошли на такое дело, стало быть, у вас крайняя нужда в деньгах. И нужны они вам срочно.
– Ваша взяла, – сказал он и начал выводить под своей подписью номер водительских прав.
Я достал из чемоданчика коробку для снятия отпечатков пальцев.
– Будь я проклят, если соглашусь еще и на это, – вскочил с места Калверт.
Я медленно начал класть десять тысяч назад в чемоданчик.
– Разве не достаточно того, что я уже сделал для вас? – жалобно спросил он.
Я сидел молча. Тогда он взглянул на Баффина.
– Может, мы обойдемся без отпечатков пальцев? – спросил у меня Баффин.
– Нет, – твердо ответил я.
– Я, как клиент, имею право сказать вам, Лэм, что не следует заходить слишком далеко.
Я сидел молча.
Калверт повернулся ко мне спиной и направился к шкафчику. Баффин раздраженно сказал ему вслед:
– Он вооружен, Калверт!
Тот медленно повернулся к нам и снова пошел к столу. Так мы и сидели молча. Наконец Баффин сказал:
– С такими деньгами многое можно сделать, Калверт. Вы можете уехать в другую страну. Дональд предъявляет вам такие требования только для того, чтобы защитить меня. Он отдаст листок с отпечатками пальцев не в полицию, а мне.
Снова наступило молчание. Потом Калверт медленно и неохотно открыл мою коробку, прижал большой палец к чернильной подушке и оставил на расписке отпечаток.
Я взял бумагу. Положил ее в карман и передал ему деньги. Конверт со всеми документами я спрятал в своем чемоданчике.
– Ну все, – сказал я. – Теперь остается только посмотреть, хорошо ли сработал магнитофон.
И вынул из кейса маленький магнитофон.
Калверт смотрел на меня с ужасом. Он оцепенел. Потом глаза его налились кровью, и он резко отодвинул стул.
– Сидите спокойно, Калверт, – сказал я.
– Вы не сделаете этого, – прошипел он.
– Я уже сделал это.
Я включил звук, и в комнате сильно, громко и чисто зазвучали наши голоса. Выключив звук и укладывая магнитофон назад в чемодан, я сказал Калверту:
– Советую не забывать, что у меня находится подписанное вами признание в шантаже, отпечатки пальцев и запись нашего разговора. – И добавил, обращаясь к Баффину: – Я думаю, мы имеем все, что нам необходимо.
Калверт встал.
– Вам не кажется, что вы не оставляете человеку возможностей для самоуважения? – горько спросил он.
Неожиданно Баффин начал извиняться перед ним.
– Очень сожалею, Калверт, – проговорил он. – Я бы не хотел играть так, как играет Дональд. Но я сам просил его обеспечить мне полную безопасность от дальнейших неприятностей.
– Вы не должны были обращаться со мной как с шантажистом, – сказал Калверт.
Я взял свой чемоданчик и молча вышел из комнаты. За мной вышел Баффин. Калверт закрыл за нами дверь.
– Вы были слишком жестоки с этим парнем. Разве это необходимо? – недовольно сказал мне Баффин в коридоре.
– Вы поручили мне определенную работу. Я стараюсь выполнить ее как можно лучше. И все-таки я не знаю, выполнил ли я ее с гарантией. Нельзя исключить, что он пойдет к вашей жене с копиями этих фотографий.
У Баффина отвисла челюсть. Потом он сказал:
– Он даже не знает о том, что я женат. Повторяю вам, что все это дело касается только Конни.
– Будем надеяться, – сказал я.
В машине Баффин потребовал:
– Теперь давайте-ка мне фотографии. И все остальное.
– Я отдам все документы тому, – твердо сказал я, – кто вручил мне деньги.
– Конни? – спросил он недоверчиво.
– Конечно. Вы поручили мне сделать так, чтобы она была ограждена от возможности шантажа в будущем. Я сделал все, что мог. Конни дала мне деньги, и она получит документы. Вы сами сказали мне, что дело касается только Конни.
– Вам не удастся увидеть ее сегодня.
– Почему?
– Это неудобно по ряду причин.
– Тогда я подожду, пока это будет удобно.
– Послушайте, Лэм, так нельзя. Вы ведь имеете дело со мной.
– Если бы я имел дело с вами, то вы бы и дали мне десять тысяч. Но по каким-то причинам Конни не захотела доверить вам эти деньги. Поэтому я не могу доверить вам документы.
– Лэм, вы несете абсолютную чушь. У нее и в мыслях этого не было.
– А что было у нее в мыслях?
– Она хотела только защитить меня от неприятностей.
– Отлично, – сказал я. – Тогда и я хочу защитить вас от неприятностей. Чтобы вы были в стороне. Сбросьте меня возле моей конторы.
Баффин взглянул на меня с ненавистью:
– Ну вы и сукин сын!
– Конечно, я прошу подвезти меня к агентству только при условии, что вы не передумали и мы не отправимся сейчас к Конни, – сказал я, как бы не замечая его слов.
