Поль-Луи Сулицер - Ориан, или Пятый цвет
— Не совсем.
— Тогда я продолжаю. Можете перебивать меня, если вас посетит вдохновение или вы найдете слово для кроссворда. Кто крепче всех сидит за Байяром в партии, находящейся в благоприятных условиях, если верить последним сведениям из Вандеи или Медока? Ответ: Шарль Дюбюиссон, шестидесяти шести лет, единогласно избранный шестнадцать лет назад в своем Шампене. У него приятное лицо, здоровая жена, полно ребятишек — как и у всякого доброго христианина, любовниц не больше, чем у других, но выбирает он их со вкусом.
— Он будет баллотироваться? — удивился Пенсон.
— Кажется. Я присутствовал на заседаниях Ассамблеи, где тон задавали его лейтенанты. Лица их светятся, и посматривают они на всех свысока, словно на них сошла Божья благодать. Они сняли штаб-квартиру в квартале Бон-Марше, недалеко от «Лютеции». Здание прилично обновили, там есть камины, лепнина и навощенный паркет… Чувствуете размах?
— Они выиграли в лото? — спросил Пенсон, которому вдруг захотелось знать больше.
— Лучше. Похоже, Дюбюиссон выиграл дружбу Октава Орсони. Вам все понятно?
В подтверждение своих слов Абель достал из белого конверта две фотографии, на которых были запечатлены оба мужчины, занятые беседой. Орсони, положив руку на плечо Дюбюиссона, улыбался в объектив с видом ярмарочного мошенника.
Пенсон внимательно рассмотрел обе фотографии.
— Это ваша работа?
— Да, с художественной точки зрения слабовато, согласен. Это случилось десять дней назад в министерстве энергетики. Там состоялся небольшой прием в честь франко-бирманской дружбы. После взрыва, произведенного Жиллем Бризаром, дым потихоньку рассеялся, Дюбюиссон оказал горячий прием официальной делегации, прибывшей из Рангуна.
— Нигде не упоминалось об этом междусобойчике! — произнес заинтригованный Пенсон.
— Разумеетдя, нет. Общественное мнение еще не готово видеть, как наши шишки похлопывают по животикам посланников диктатора. Не пригласили ни одного журналиста. Если я смог сделать только два снимка, то лишь ради Орсони и Дюбюиссона, а не бирманцев. Они могли быть сделаны где угодно. Но я-то знаю, что в данном случае происходит примирение. Бесполезно вам говорить, что там были шишки и покруче.
Информация, поднесенная Пенсону, казалась какой-то слишком уж красивой. Выходило, что в салоне Министерства энергетики состоялось скромное собрание. Факт был скрыт от общественности. В ходе встречи Орсони и министр Дюбюиссон напоказ выставляли свои отношения под одобрительными взглядами бирманских ответственных лиц, успокоенных скорой поставкой атомных электростанций. Либерально-христианская партия получила неожиданную «манну небесную» для проведения кампании в поддержку своего молодого чемпиона.
— Ну, и что вы скажете? — расплылся в улыбке Абель.
— Скажу, что будет хороший сноп искр, если я замкну все провода этого дела. Могу, например, установить связь между неожиданным примирением и смертью судьи Леклерка в Либревиле, который вероятно слишком много знал.
Абель покачал головой.
— Ну, здесь вам и карты в руки, дружище. В мою компетенцию входит все слышать и видеть в микрокосмосе партий правого центра. Высшая дипломатия не по мне. Зато когда гиппопотам калибра Орсони влезает в наше болото, я могу это заметить и поставить вас в известность.
— Благодарю. — одобрил Пенсон.
Полицейским казалось, задумался о другом.
— Проблема? — спросил Пенсон, когда все туристы встали, чтобы сфотографировать Эйфелеву башню.
— Леклерк, в Либревиле… Не его ли жена попала в аварию на прошлой неделе перед зданием «Финансовой галереи»?
— Верно. Она шла ко мне. Она думала, что редакция находится на Итальянской улице.
— А не шла ли она к следователю Казанов? Они, кажется, были подругами.
— Знаю. Но в этот час она направлялась именно ко мне.
— Ладно. На приеме в Министерстве энергетики были еще два африканца — весьма благовоспитанных, довольно упитанных, в безупречных костюмах. Думаю, что они приехали из Габона. Помнится, в какой-то момент образовалась группа для неформальной беседы: они, бирманцы, Орсони и Дюбюиссон.
Речной трамвай причалил, приняв на борт новую партию туристов. Попрощавшись, каждый пошел в свою сторону. Абель, словно спохватившись, догнал Пенсона.
— Совсем забыл, — шепнул он ему. — Я направил следователю Казанов пригласительный билет в Елисейский дворец. Президент хочет выразить благодарность здоровым силам Франции, выигравшим в экономическом чемпионате и завоевавшим сногсшибательный приз — контракт, заключенный между «Аэробусом» и «Пан-Американ». Полагаю, если у нее есть глаза, она может увидеть много интересного. А они у нее есть, если верить тому, что о ней пишут.
— Непременно, непременно, — повторил Пенсон. — Вы не против, если я побрызгаю на нее духами?
— Как вам угодно. Только не забудьте про мой кроссворд.
Абель растворился в толпе гуляющих. Пенсон зашел в первое попавшееся кафе, и исчеркал несколько страниц своей записной книжки. Убежденный, что располагает важной информацией, он не забыл о некоторых элементарных правилах, тех, которые подсказывает логика.
45
Из-за осторожности Ориан никого не предупредила о предстоящем вечере в Елисейском дворце. И лишь за несколько часов до грядущего события Эдгар Пенсон объяснил смысл этого приглашения.
— Только не принуждайте меня кататься на роликах раньше этого вечера, — заявила следователь. — Если я сломаю ногу, это будет на вашей совести.
Пенсон улыбнулся.
— Мы потихонечку, мне ни за что на свете не хочется быть причиной вашего комплекса неудовлетворенности, от которого вы станете еще суровее с человечеством и с важными господами, в частности.
— Кто вам сказал, что я строга с важными господами?
— Наслышан, «жертвы» не очень радостно вспоминают о допросах в вашем кабинете.
Ориан пожала плечами.
— Эти людишки разговорчивы со всеми, кроме меня. Можно подумать, что я оказываю честь, задавая им неудобные вопросы. Хорошо еще, что они у вас не изображаются жертвами изверга-следователя, который их допрашивал. Куда вы меня тащите? — добавила она.
— На беговую дорожку, — ответил Пенсон. — Но мы где-нибудь присядем. Что вы скажете о цветочном рынке на набережной Орфевр?
— Если от этого вы станете болтливей…
Они остановились у скамьи напротив продавцов разноцветных птиц, карликовых кроликов и белых горностаев.
— Я так и вижу вас с горностаем на плечах, — сказал Пенсон.
