Дороти Джеймс - Дитя человеческое
— Мне кажется, мы примерно в пятнадцати милях к юго-западу от Леоминстера, — сказал Тео. — Первоначальный план не меняется. Мы ищем убежище, коттедж или дом, по возможности — в глубине леса. Очевидно, что Уэльс исключается. Можно двинуться на юго-восток, в Форест-ов-Дин. Нам нужны транспорт, вода и пища. Как только стемнеет, я пойду в ближайшую деревню и украду машину. Мы приблизительно в десяти милях от одной из них. Я видел ее огни вдалеке как раз перед тем, как нас захватили Омега.
Тео почти ожидал, что Мириам спросит, каков его дальнейший план действий, но вместо этого она сказала:
— Стоит попробовать. Только не рискуй больше, чем необходимо.
— Пожалуйста, Тео, не бери пистолет, — попросила Джулиан.
Он повернулся к ней, подавляя гнев:
— Я возьму то, что мне надо, и сделаю то, что придется сделать. Ты еще долго продержишься без воды? Мы не можем жить на одной ежевике. Нам нужны пища, вода, одеяла, все необходимое для родов. Нам нужна машина. Если мы успеем спрятаться до того, как Ролф доберется до Совета, надежда еще есть. Или, может быть, ты передумала? Может быть, ты хочешь последовать его примеру и сдаться?
Она мотнула головой, но ничего не сказала. Тео увидел в ее глазах слезы, и ему захотелось обнять ее. Но он остался стоять на почтительном расстоянии и, засунув руку во внутренний карман, нащупал холодную тяжесть револьвера.
Глава 30
Он отправился в путь сразу же, как только стемнело, испытывая нетерпение и досадуя из-за каждого потраченного впустую мгновения. Их безопасность зависела от того, как скоро ему удастся раздобыть машину. Джулиан и Мириам, проводив его до опушки леса, смотрели, как он уходит. Повернувшись, чтобы бросить на них прощальный взгляд, Тео с трудом подавил возникшее на минуту чувство, что видит их в последний раз. Он вспомнил, что заметил огни деревни — или городка — к западу от дороги. Самый короткий путь лежал через поля, но он оставил фонарик женщинам, а пытаться пройти по пересеченной местности без света и в незнакомом месте значило наверняка нарваться на неприятности. Тогда он, то идя шагом, то переходя на бег, двинулся тем же маршрутом, которым они приехали. Через полчаса он достиг перекрестка и, немного подумав, пошел влево от развилки.
Потребовался еще час быстрой ходьбы, чтобы добраться до окраины городка. С одной стороны неосвещенной сельской дороги тянулась высокая неухоженная живая изгородь, с другой — виднелся жидкий молодой лесок. Тео двигался по этой стороне и, заслышав шум приближающейся машины, вставал в тень деревьев, отчасти из инстинктивного желания спрятаться, отчасти из страха, что одинокий человек, быстрым шагом идущий сквозь темноту, вызовет к себе интерес. Но вот уже живая изгородь и лесок уступили место редким домам, стоящим вдали от дороги и окруженным садами. Там, в гаражах, наверняка есть машины, но такие дома и гаражи обычно хорошо охраняются. Это выставленное напоказ богатство едва ли по зубам случайному, неопытному воришке. Ему нужна жертва, которую можно будет легко запугать.
Теперь Тео достиг городка и пошел медленнее. Он чувствовал, как часто забилось сердце — оно стучало в груди сильно и глухо. Ему не хотелось забираться слишком далеко в глубь городка. Важно было как можно быстрее найти то, что ему нужно, и скрыться. И тут в небольшом тупике справа он увидел длинный ряд сдвоенных домов, покрытых штукатуркой с каменной крошкой. Каждый из них был точной копией следующего: возле двери эркер, у конца стены — гараж. Тео осторожно приблизился к первому дому. Левая часть его пустовала, окна были заколочены, а прикрученное к калитке проволокой объявление гласило, что дом продается. Должно быть, в доме уже давно никто не жил. Трава была высокой и пожухлой, а единственная круглая клумба заросла выродившимися розовыми кустами, их колючие стебли сплелись, а последние раскрывшиеся цветы поникли.
В правой части жили, и выглядела она совсем по-другому. В передней комнате за задернутыми шторами горел свет, газон в саду перед домом был аккуратно подстрижен, на клумбе цвели хризантемы, а по краю дорожки росли георгины. Вдоль линии, разделявшей два соседних участка, высился новый забор, поставленный, возможно, для того, чтобы скрыть запустение, царившее по соседству, или преградить дорогу сорнякам. Казалось, все складывалось как нельзя лучше. Раз нет соседей, значит, никто ничего не увидит и не услышит. До дороги легко добраться, так что можно относительно быстро скрыться. Но есть ли в гараже машина? Подходя к воротам и внимательно вглядываясь в посыпанную гравием дорожку, Тео различил следы шин и маленькое пятнышко машинного масла. Это пятнышко обеспокоило его, но домик содержался так хорошо, сад был такой ухоженный — вряд ли машина, будь она даже маленькой и старой, окажется в нерабочем состоянии. А если окажется? Тогда придется все начинать сначала, а вторая попытка будет в два раза опаснее. Остановившись у ворот, Тео посмотрел влево и вправо, желая удостовериться, что никто не наблюдает за его подозрительными передвижениями. Мысленно он перебирал все варианты. Можно помешать людям, живущим в этом доме, поднять тревогу — для этого нужно только перерезать телефонный провод и связать их. Но предположим, его и в следующем доме постигнет неудача? А если и в следующем доме не окажется машины? Связывать все новых и новых хозяев? Перспектива показалась смехотворной и опасной. У него остается только два шанса. Если ничего не удастся здесь, самое лучшее — остановить машину на дороге и силой заставить водителя и пассажиров покинуть ее. Так он по крайней мере получит машину на ходу.
Оглядевшись в последний раз, Тео тихо открыл щеколду калитки и, быстро пройдя к входной двери, вздохнул с облегчением. Занавески в боковой части эркера были задернуты не до конца, и между краем занавески и рамой оставалось несколько сантиметров, через которые хорошо было видно все, что происходило внутри.
В комнате не было камина, главным предметом в ней был очень большой телевизор. Перед ним стояли два кресла, и Тео увидел две седые головы престарелой пары, вероятно, мужа и жены. Мебели в комнате было мало: перед боковым окном — стол и два стула и маленькое дубовое бюро. Ни картин, ни книг, ни безделушек, только на одной стене висела большая цветная фотография молодой девушки, а под ней стоял высокий детский стул, в котором сидел плюшевый мишка в цветастом мужском галстуке.
Даже через стекло был отчетливо слышен звук работающего телевизора. Старики, должно быть, глуховаты. Тео узнал передачу: «Соседи» — малобюджетный телесериал конца 1980-х — начала 1990-х годов, снятый в Австралии и предварявшийся поразительной по своей банальности песенкой-заставкой. Очевидно, прежде, когда его впервые показали по телевизорам старого типа, у него было громадное число поклонников, а теперь, приспособленный для современных телевизоров с высокой четкостью изображения, он переживал второе рождение, став чем-то вроде культового. Оно и понятно. Истории, происходящие на фоне далекого, согретого солнцем пригорода, вызывали в душе зрителей ностальгическое желание окунуться в забытый мир невинности и надежды. Но всего важнее был тот факт, что эти истории рассказывали о молодых. Нереально яркие картинки — молодые лица, молодые тела, молодые голоса — создавали иллюзию того, что где-то в противоположном конце земного шара этот уютный мир юности по-прежнему существует и в нем при желании всегда можно оказаться. Такой же самообман заставлял людей покупать видеокассеты с записью процесса родов или с детскими стишками и старыми телевизионными программами для детей.
